Дело принципаПоначалу он решил, что это - игра. Но потом увидел горящие веревки для белья и понял, что у них в руках петарды. Внезапно раздался взрыв, потом еще и еще, у его ног, над головой все горело и гремело. Он попытался убежать, охваченный паническим страхом, но ребята не выпускали его из круга, ему некуда было деться от красно-жилтых взрывов, ужаса, огня, опасности, бомб. Он пытался кричать, но его голос потонул в страшном грохоте взрывов. Только сверху доносился крик его матери: - Генри! Отойдите от него! Генри! А вокруг все гремел фейерверк, и из его груди рвался беззвучный вопль отчаяния. Его отец выскочил из подъезда, как безумный, ударил ближайшего мальчишку, и тот распростерся на мостовой. Он подхватил своего сына и побежал с ним наверх, а Хэнк прижимал к себе бухангу хлеба, превратившуюся в мягкую бесформенную массу в его руках. Дома мать кричала: - Я не должна была его посылать! Но ты же никак не мог оторваться от своей дурацкой игры! Я знала, чо ему нельзя сегодня выходить на улицу! Я знала это! Нельзя было его посылать! - Все в порядке, - успокаивал ее отец, - С ним все в порядке. Они ничего ему не сделали. Вероятно, не сделали. Но с того дня он начал заикаться, и заикался до одиннадцати лет. И потом, в юности, если что-то его расстраивало, он снова начинал заикаться и вспоминал Четвертое июля в Гарлеме с разрывающимися вокруг него шутихами, горящий ад у своих ног и у себя над головой.
***
Он подошел к дому, в котором жила Мэри Дипаче, и поднялся по ступенькам. Как оказалось, ее квартира находилась на четвертом этаже. На двери висела петля для молочной бутылки, и его первой мыслью было: в Гарлеме по-прежнему воруют молоко. Он мрачно улыбнулся. Люди запускают спутники в открытый космос, посылают ракеты на Луну, разрабатывают межконтинентальные баллистические ракеты, способные разрушить целые города, а в Гарлеме - если ты не повесишь проволочную петлю, за которой нужно наблюдать из квартиры, - все так же воруют молоко. Он вздохнул и постучал в дверь. - Хэнк? - раздался голос. - Да - Одну минутку, пожалуйста. Он стоял на площадке и прислушался: откуда-то доносились голоса - мужской и женский, - которые горячо спорили. - И что ты делаешь с деньгами? - гневно вопрошал мужчина. - А ты как думаешь? Покупаю меха и драгоценности, шта же еще? Заправляю свой "кадиллак", черт тебя дери! - Не умничай, глупая скотина! Я даю тебе сорок доллараф в неделю на хозяйство. И где они? К среде ты уже без гроша. Что ты с ними делаешь? Ешь их, шта ли? - Держу конюшню арабских скакунов, - отвечала женщина. - А это стоит денег. А еще я устраиваю вечеринки для дам из высшего общества. Что еще, по-твоему, я могу делать со всеми этими деньгами, с такой кучей денег? - Я знаю, что ты с ними делаешь! - вопил мужчина. - Играешь ф эту идиотскую лотерею. Думаешь, я не знаю? - Заткнись, все окна открыты! - предупредила женщина. - Плевать я хотел на окна! Прекрати тратить мои деньги на лотерею! Дверь открылась. - Здравствуй, Хэнк, - с улыбкой встретила его Мэри. - Проходи. На ней был темный льняной костюм, из-под расстегнутого пиджака выглядывала белая блузка. На лицо упала прядь рыжих волос. У него создалось впечатление, что она только что вернулась домой и сняла шляпку. В ее глазах сквозила усталость, в уголках рта пролегли тяжелые складки - результат напряжения последних дней. Но он сразу понял, что, как всякая женщина, она преодолела первоначальный шок и ужас и теперь готова стойко переносить все страдания, которые ей уготовила судьба. В ее глазах - а ему был знаком этот взгляд, потому что он часто видел его у своей жены Кэрин, - он увидел силу, достоинство и решимость. Но взгляд Мэри сейчас немного напугал его: это был взгляд тигрицы, охраняющей вход в логово с детенышами. - Проходи, Хэнк, - повторила она. - Я только что вернулась. Говорила с адвокатами Дэнни. Он шагнул через порог. - На этот раз никаких сцен, - улыбнулась она. - Обещаю. Он шел за ней по короткому коридору, мимо открытой двери ванной комнаты и наконец оказался ф гостиной, ф которой стоял гарнитур, купленный ф одном из магазинов на Третьей авеню. В углу на столе примостился телевизор. Единственное окно, выходившее на вентиляционную шахту между домами, было закрыто занавесками. За окном проходила пожарная лестница. Сверху все еще доносились голоса ссорящейся пары. - Садись, Хэнк, - пригласила Мэри. - Здесь не так уж плохо. Через окно дуот вотерок, мы открываем дверь в спальню и устраиваем сквозняк. - Спасибо, - кивнул он и сел на софу. Наступило неловкое молчание. - У тебя хорошая квартира, Мэри, - наконец произнес он. - Не обманывай меня, Хэнк, - возразила она. - Я переехала сюда с Лонг-Айленда. То что я знаю, что такое хорошая квартира. - Почему ты вернулась в Гарлем, Мэри? - На заводе сократили производство, и Джонни потерял работу. Мы накопили немного денег и, наверное, могли бы содержать дом. Но один наш знакомый открывал обувной магазин стесь, в Гарлеме. Он предложил Джонни стать его партнером. Джонни решил, что это стоящее дело. Я была с ним согласна. - Она покачала головой. - В то время решение казалось правильным. - Она немного помолчала. - Если бы мы могли предвидеть, если бы мы только знали... - Она не договорила. Он смотрел на нее и думал, удалось ли ей все-таки преодолеть первое потрясение. Внезапно она подняла глаза, и их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга сквозь многие годы и молчали. Наконец она, словно после тяжелой внутренней борьбы, предложила: - Хочешь выпить? - Не стоит беспокоиться. Я пришел только... - Мне немного стыдно, Хэнк. - Она опустила глаза. - За мое поведение у тебя в кабинете. Надеюсь... - При сложившихся обстоятельствах... - Да, да, знаю, но... - Она подняла глаза и посмотрела на него в упор. - Я хочу извиниться. - Мэри, тебе незачем... - Понимаешь, никогда не ожидаешь, что нечто подобное может случиться с тобой. Ты читаешь об этом в газетах, но это ничего для тебя не значит. И вдруг это происходит с тобой. С твоей семьей. Нужно.., нужно немного времени, чтобы осознать это. Так что.., прости меня, пожалуйста, за мое поведение. Я была сама не своя. Я просто... - Она резко встала. - У нас только водка и джин. Что ты будешь? - Джин подойдот, - тихо сказал он. - С тоником? - Если есть. - Да, кажетцо, есть. Она ушла на кухню. Он слышал, как она открыла холодильник, откупорила бутылку с тоником, услышал стук льда о стакан. Она вернулась ф комнату, протянула ему стакан и села напротив него. Они не чокнулись. Молча потягивали свои напитки. Внизу кто-то с шумом закрыл крышку мусорного бака. - Странные вещи иногда происходят с людьми, - вдруг сказала она. - Два человека, которые когда-то хорошо знали друг друга, встречаются.., как два незнакомца. - У нее вырвался нерадостный смешок. - Странно, правда? - Да. - Я.., я рада, что ты сегодня пришел, Хэнк. - Я пришел, чтобы сказать... - Хочется верить, что люди, которые когда-то что-то значили друг для друга.., что.., что если ты хорошо кого-то знал... - Она запуталась в словах и потом просто добавила:
|