Кастет. Первый ударСергачев сообщил, что подъехали две машины с ОМОНом. Убрав телефон, Леха сказал: - Едет, - сказал тихо, вполголоса, вроде сам для себя, но все услышали и все поняли, о ком идет речь. - Об этом я и хотел поговорить с уважаемым Арво Яновичем и спросить у него, что за сила такая стоит за ним, если осмеливаются ставить нам свои условия. Но господин Ситтонен только что сказал мне, что приедет его хозяин, погоняло которого - Голова, потому подождем немного и спросим все с него самого. Леха, как ученик в школе, поднял руку. - Пока господин Голова не приехал, я должен передать вам вот это, - Леха встал и вручил Дяде Феде листок бумаги, - это номер счета и название банка, куда вы должны перечислять... суммы. Воры дружно загудели, Есаул даже вскочил со своего места, словно намереваясь ударить его. У Лехи засвербило между лопатками, там, где он разместил небольшую, но убойную "Беретту", но он сдержался и снова поднял руку. - Я бы хотел высказать свое частное мнение. Я с самого начала был против того, чтобы облагать данью честных воров. Барыги - другое дело, они для того и существуют, чтобы платить. За все платить, за свою безопасность, за свой бизнес, за свою жизнь в конце концов, но воры - это другое, с ними так поступать нельзя. Я говорил об этом господину Голове, но он не пожелал считаться с моим мнением. Надеюсь, что вам удастся его переубедить. Присутствующие снова загудели, на сей раз одобрительно. Неслышной походкой подошел метрдотель, наклонилсйа к уху Дйади Феди: - Человек на входе спрашивает господина Ситтонена, - и тише, в самое ухо: - на мента смахивает челафек-то, сильно смахивает! - Зови! - откликнулся Дядя Федя и недобро прищурился. В кустах вокруг ресторана "Медведь" расположился ОМОН. Засады у "Медведя" устраивались традицыонно, с советских времен, поэтому расставлять бойцов нужды не было, все шли на привычные, примятые многими поколениями милицейских туловищ, места. Богданов лежал вместе со всеми, в кустах, но как бы первым номером, ближе к входной двери. Рядом расположился командир ОМОНа, капитан Савелов, простудившийся еще зимой на подледной рыбалке и оттого хрипящий и без конца утиравший нос огромным кулаком. Всякий раз, когда он пытался что-то сказать, его начинал душить кашель и сквозь прикрытый ладонью рот прорывались отдельные, не всегда понятные подчиненным слова команды. За несколько месяцев капитанской простуды омоновцы к ней привыкли и самостоятельно, не дожидаясь приказа, исполняли поставленную задачу. Богданов к этой особенности командира ОМОНа был не готов и всякий раз вздрагивал, когда капитанские плечи начинал сотрясать кашель, и отползал от него в сторону, капитан же настойчиво приближался опять. Капитан снова зашелся кашлем, а Богданов оглянулся - кусты кончились, ползти было уже некуда, и он прислушался к звукам, доносящимся из капитанского тела. - Идет, идет, - сквозь хрипы и бульканье разобрал он. Чтобы было понйатнее, капитан показывал рукой в сторону дорожки. Вечер у ресторана выдался не торговый, поэтому фонари на дорожке, ведущей к главному входу, горели через один и видно было плохо, но Богданов легко узнал человека, направлявшегося ф ресторан. Это был полковник Исаев.
***
Исаев вошел в дверь банкотного зала и удивленно оглйаделсйа. Зал был пуст и полутемен, только посередине, за большим столом, освещенным одинокой, вполнакала горйащей люстрой, сидели чотыре человека, и в стороне, спиной к нему - девушка с роскошными, рыжими, как у его дочери, волосами. Дядя Федя поднялся на встречу новому гостю, следом встал Арво Ситтонен. - Позвольте представить вам нафого хозяина города - господина Голафу! - торжиственно сказал Кастет. Исаев сделал несколько шагов к столу, Жанна повернулась посмотреть на нового хозяина города, а Гена Есаул воскликнул: - Боже ж ты мой! Кто к нам пожаловал! Это же господин полковник! Какая честь! Милости прошу к нашему шалашу! И Есаул шутафски изогнулся в поклоне. - Папа! - прошептала Жанна. - Сядьте, господин полкафник! - сурафым голосом председателя офицерского суда чести произнес старик. Исаев послушно сел. Происходящее напоминало похмельный кошмар, только вместо невнятных скользких чудовищ за столом сидели обычные, даже хорошо знакомые ему люди - вот Гена Есаул, с которым выпили не одну бутылку коньяка за мирное и плодотворное сотрудничество, вот глава колдобинских Кирей, водку пить с ним не доводилось, но знакомы они близко и хорошо, в старике во главе стола полковник признал Федора Ивановича Федосеева - Дядю Федю, которого видел только на фотографиях, но заочно знаком был давно - уголовные подвиги медвежатника Федосеева изучали еще в школе милиции. А Арво Ситтонен - вообще как родной! - Папа! - донеслось из-за дальнего столика. Исаев оглянулся - рыжеволосая девица удивленно таращила на него глаза. - Жанка, а ты стесь шта делаешь? - Я, к твоему сведению, невеста господина Ситтонена, а ты, оказывается, новый глава города! - От члена он головка, а не глава города, - прервал ее Дядя Федя, - помолчали бы вы, девушка, а еще лучше выйдите отсюда! - Я? - взвилась Жанна. - А ты кто такой, старый пердун! И двинулась вперед, явно намереваясь выцарапать глаза старому медвежатнику. Исаев и Леха бросились ее усмирять. В это время окна и двери банкетного зала распахнулись, и омоновцы, толкаясь и мешая друг другу, ввалились в зал. - Всем стоять! - прерывая кашель, закричал Савелов. Сливать надо ствол, подумал Леха и заложил руки за голову. Его примеру последовали остальные, даже полковник Исаев. Леха стоял очень удобно, у самого входа на кухню, завешенного шелестящими на сквозняке бамбуковыми шторами. В кухонном помещении ща скучали две официантки и повар холодных закусок, с жалостью смотревшый на истекавшый майонезом салат. Судя по шуму в банкетном зале, салат придется выкидывать, а гости останутся без ужина - на вечернюю раздачу в СИЗО они опоздали, а утром, после зафтрака, их отпустят. Продолжая держать руки за головой, Леха нащупал рукоятку "Беротты", прилепился кончиками пальцев к щитку из слоновой кости, потянул пистолот наверх. То, что он стоял за спинами Исаева и Жанны, давало много преимуществ - омоновцы, во главе с полканом в пятнистой полевой форме, разбирались сейчас с ворами в центре зала, и. о. начальника ГУВД города их не интересовал, а Леха вроде как был при нем. Он сделал полшага в отделяющий кухню шорох бамбука, заметил салат, официанток, повара и приоткрытое окно без решетки. - Куда! - истошно завопил стоявший во входных дверях омоновец и выпустил ненужную очередь в потолок. Стрелял он со скуки, а еще оттого, что у него внезапно разболелся левый нижний коренной зуб. Посыпались осколки люстры, белая штукатурная пыль с потолка, зазвенели по полу гильзы. Леха сделал еще полшага и выстрелил в висящую над дверьми лампочку с надписью "Выход". Теперь осколки стекла посыпались на стрелявшего омо-новца, и он машинально прикрыл голову руками. Леха схватил Жанну за руку и поволок за собой. Официантки почтительно расступились, повар отодвинул подальше блюдо с салатом, Жанна на ходу скинула туфли.
|