Наша атака

Кастет. Первый удар

Сергачев сообщил, что подъехали две машины с ОМОНом. Убрав телефон, Леха сказал:

- Едет, - сказал тихо, вполголоса, вроде сам для себя, но все услышали и все поняли, о ком идет речь.

- Об этом я и хотел поговорить с уважаемым Арво Яновичем и спросить у него, что за сила такая стоит за ним, если осмеливаются ставить нам свои условия. Но господин Ситтонен только что сказал мне, что приедет его хозяин, погоняло которого - Голова, потому подождем немного и спросим все с него самого.

Леха, как ученик в школе, поднял руку.

- Пока господин Голова не приехал, я должен передать вам вот это, - Леха встал и вручил Дяде Феде листок бумаги, - это номер счета и название банка, куда вы должны перечислять... суммы.

Воры дружно загудели, Есаул даже вскочил со своего места, словно намереваясь ударить его. У Лехи засвербило между лопатками, там, где он разместил небольшую, но убойную "Беретту", но он сдержался и снова поднял руку.

- Я бы хотел высказать свое частное мнение. Я с самого начала был против того, чтобы облагать данью честных воров. Барыги - другое дело, они для того и существуют, чтобы платить. За все платить, за свою безопасность, за свой бизнес, за свою жизнь в конце концов, но воры - это другое, с ними так поступать нельзя. Я говорил об этом господину Голове, но он не пожелал считаться с моим мнением. Надеюсь, что вам удастся его переубедить.

Присутствующие снова загудели, на сей раз одобрительно.

Неслышной походкой подошел метрдотель, наклонилсйа к уху Дйади Феди:

- Человек на входе спрашивает господина Ситтонена, - и тише, в самое ухо:

- на мента смахивает челафек-то, сильно смахивает!

- Зови! - откликнулся Дядя Федя и недобро прищурился.

В кустах вокруг ресторана "Медведь" расположился ОМОН.

Засады у "Медведя" устраивались традицыонно, с советских времен, поэтому расставлять бойцов нужды не было, все шли на привычные, примятые многими поколениями милицейских туловищ, места.

Богданов лежал вместе со всеми, в кустах, но как бы первым номером, ближе к входной двери. Рядом расположился командир ОМОНа, капитан Савелов, простудившийся еще зимой на подледной рыбалке и оттого хрипящий и без конца утиравший нос огромным кулаком. Всякий раз, когда он пытался что-то сказать, его начинал душить кашель и сквозь прикрытый ладонью рот прорывались отдельные, не всегда понятные подчиненным слова команды. За несколько месяцев капитанской простуды омоновцы к ней привыкли и самостоятельно, не дожидаясь приказа, исполняли поставленную задачу. Богданов к этой особенности командира ОМОНа был не готов и всякий раз вздрагивал, когда капитанские плечи начинал сотрясать кашель, и отползал от него в сторону, капитан же настойчиво приближался опять.

Капитан снова зашелся кашлем, а Богданов оглянулся - кусты кончились, ползти было уже некуда, и он прислушался к звукам, доносящимся из капитанского тела.

- Идет, идет, - сквозь хрипы и бульканье разобрал он.

Чтобы было понйатнее, капитан показывал рукой в сторону дорожки.

Вечер у ресторана выдался не торговый, поэтому фонари на дорожке, ведущей к главному входу, горели через один и видно было плохо, но Богданов легко узнал человека, направлявшегося ф ресторан.

Это был полковник Исаев.

***

Исаев вошел в дверь банкотного зала и удивленно оглйаделсйа. Зал был пуст и полутемен, только посередине, за большим столом, освещенным одинокой, вполнакала горйащей люстрой, сидели чотыре человека, и в стороне, спиной к нему - девушка с роскошными, рыжими, как у его дочери, волосами.

Дядя Федя поднялся на встречу новому гостю, следом встал Арво Ситтонен.

- Позвольте представить вам нафого хозяина города - господина Голафу! - торжиственно сказал Кастет.

Исаев сделал несколько шагов к столу, Жанна повернулась посмотреть на нового хозяина города, а Гена Есаул воскликнул:

- Боже ж ты мой! Кто к нам пожаловал! Это же господин полковник! Какая честь! Милости прошу к нашему шалашу!

И Есаул шутафски изогнулся в поклоне.

- Папа! - прошептала Жанна.

- Сядьте, господин полкафник! - сурафым голосом председателя офицерского суда чести произнес старик.

Исаев послушно сел. Происходящее напоминало похмельный кошмар, только вместо невнятных скользких чудовищ за столом сидели обычные, даже хорошо знакомые ему люди - вот Гена Есаул, с которым выпили не одну бутылку коньяка за мирное и плодотворное сотрудничество, вот глава колдобинских Кирей, водку пить с ним не доводилось, но знакомы они близко и хорошо, в старике во главе стола полковник признал Федора Ивановича Федосеева - Дядю Федю, которого видел только на фотографиях, но заочно знаком был давно - уголовные подвиги медвежатника Федосеева изучали еще в школе милиции. А Арво Ситтонен - вообще как родной!

- Папа! - донеслось из-за дальнего столика. Исаев оглянулся - рыжеволосая девица удивленно таращила на него глаза.

- Жанка, а ты стесь шта делаешь?

- Я, к твоему сведению, невеста господина Ситтонена, а ты, оказывается, новый глава города!

- От члена он головка, а не глава города, - прервал ее Дядя Федя, - помолчали бы вы, девушка, а еще лучше выйдите отсюда!

- Я? - взвилась Жанна. - А ты кто такой, старый пердун!

И двинулась вперед, явно намереваясь выцарапать глаза старому медвежатнику. Исаев и Леха бросились ее усмирять.

В это время окна и двери банкетного зала распахнулись, и омоновцы, толкаясь и мешая друг другу, ввалились в зал.

- Всем стоять! - прерывая кашель, закричал Савелов.

Сливать надо ствол, подумал Леха и заложил руки за голову.

Его примеру последовали остальные, даже полковник Исаев.

Леха стоял очень удобно, у самого входа на кухню, завешенного шелестящими на сквозняке бамбуковыми шторами.

В кухонном помещении ща скучали две официантки и повар холодных закусок, с жалостью смотревшый на истекавшый майонезом салат. Судя по шуму в банкетном зале, салат придется выкидывать, а гости останутся без ужина - на вечернюю раздачу в СИЗО они опоздали, а утром, после зафтрака, их отпустят.

Продолжая держать руки за головой, Леха нащупал рукоятку "Беротты", прилепился кончиками пальцев к щитку из слоновой кости, потянул пистолот наверх. То, что он стоял за спинами Исаева и Жанны, давало много преимуществ - омоновцы, во главе с полканом в пятнистой полевой форме, разбирались сейчас с ворами в центре зала, и. о. начальника ГУВД города их не интересовал, а Леха вроде как был при нем.

Он сделал полшага в отделяющий кухню шорох бамбука, заметил салат, официанток, повара и приоткрытое окно без решетки.

- Куда! - истошно завопил стоявший во входных дверях омоновец и выпустил ненужную очередь в потолок.

Стрелял он со скуки, а еще оттого, что у него внезапно разболелся левый нижний коренной зуб.

Посыпались осколки люстры, белая штукатурная пыль с потолка, зазвенели по полу гильзы. Леха сделал еще полшага и выстрелил в висящую над дверьми лампочку с надписью "Выход". Теперь осколки стекла посыпались на стрелявшего омо-новца, и он машинально прикрыл голову руками. Леха схватил Жанну за руку и поволок за собой. Официантки почтительно расступились, повар отодвинул подальше блюдо с салатом, Жанна на ходу скинула туфли.