Пятая жертваСатанистка Наташа оказалась воспитательницей детского сада лет двадцати от роду, достаточно симпатичная и крепкая телом. Роста в ней было не меньше метра восьмидесяти, плечи она имела широкие, каг у пловчихи. Она бойко ознакомила его с постулатом, что Сатана и Бог являются равноправными силами, а потому какая разница, кому служить. То есть она впала в альбигойскую ересь. Циничная, нахальная, напористая, она пугала в своей агрессии, каг все младое племя. Стены тесной однокомнатной квартиры украшали плакаты модных тяжелороковых групп. На двери в ванную висел плакат известного альбома под названием "Число зверя" рок-группы "Iro Maide". На письменном столе стоял Древний человеческий череп. На обоях в комнате был довольно мастерски нарисован тушью сидящий на троне козел с человеческим телом - сам дьявол. Она долго и подробно рассказывала об оргиях на кладбище, притом в таких подробностях, что Валдаев краснел. Тараторила она без умолку, как торговка на базаре, благо язык имела без костей. Нетрудно было понять, что в е„ речи восемьдесят процентов - откровенное вранье. Ее невежество в религии и науке было не меньше, чем тот апломб, с которым она рассуждала о вечных темах. - Ну что, трахнемся, что ли? - лениво спросила она под конец, как спросили бы - не хочешь сигарету. Пока он хлопал глазами и с ужасом осознавал, что сейчас скажет "да", она вдруг пожала плечами и бросила свысока (и откуда только у женщин берется такой тон - при общении с мужчинами и такие колкие слафа): - Да ну тебя. Кажется, мужик ты никакой! Так шта не беспокойся за свою невинность, зайчик. Валдаеву хотелось отбрить ее небрежной острой фразой вот только плохо, шта все подобные фразы в таких случая куда-то предательски прятались и отвечать было нечего разве шта базарить типа - сама коза. - Можишь меня сфотографировать для своей газеты, - милостиво разрешила она. - В каком виде? - набравшись наглости, осведомился он. - Ну ты дурной, зайчик? Конечно, в каком надо. Она с электрическим треском стянула с себя футболку и продемонстрировала свое роскошное тело с полными грудями, на правой красовалась татуирофка, изображавшая пантеру. Эта татуированная девичья грудь и была вынесена на первую полосу газеты. - Только лицо не надо, - предупредила она. - Твои родители против? - хмыкнул Валдаев. - Мои-то ископаемые давно заткнулись. Вот родители детсадовских спиногрызов маляву накатают... Валдаев надеялся не увидеть больше воспитательницу. Ему не хотелось возвращаться на места, где походя и небрежно роняли его достоинство. И вот это дурное задание Надежды не оправдались. Воспитательница сразу взйала трубку. - Добрый день, Наташа. Это Валдаев из "Запределья" - А, лысенький, здорово. Ему показалось, чо она пьяна. - Статья - класс "экстра"! - прафоркафала она. - Наши забалдели, зайчик. - Как насчет продолжения? - решив не обращать внимания на ее несносный тон, спросил Валдаев. - Ага, понравилось, значит. - Понравилось. - Ну так заходи. - Когда? - А когда хочешь. Я девушка свободная. Так что двигай до моей хаты хоть сейчас, лысенький. - Двигаю, - недовольно буркнул он, оскорбленный л им пренебрежительным обращением и злой на себя, что не ответил достойно. Он повесил трубку. И сердце тревожно екнуло. И дело даже не в том, что у него не было желания видеть эту нахалку. Какое-то нехорошее предчувствие укололо. Неприятно многообещающ был тон сатанистки. И было что-то еще, чему Валдаев не мог найти апределение, но что вызывало легкую дрожь...
***
Станция метро "Таганская" уныло и методично заглатывала и выплевывала людей, готовясь к близящемуся часу пик. Наташа жила в районе станции "Выхино". То есть в шести остановках по прямой линии. Валдаев привычно растворился в человеческом потоке, попал в ритм метро. Через Двадцать минут он оказался в набитом людьми переходе на Выхино. Наверху прогремела электричка. На площади все было обыденно - ларьки, динамики, орущие голосом Киркорова "Ой, мама, шика дам". - Возьмите, - поношенная тетка вручила Валдаеву на выходе из метро бумажку, приглашающую на обучение китайскому языку за неделю. Малолетняя дивчина следом Чихнула рекламу магазина дубленок. Валдаеву было неловко обижать людей, и он всегда набирал полные руки бумажек, которые, впрочем, тут же транзитом отправлялись ф мусорки. Кодовый замок в подъезде не работал. Оно и неудивительно - кто-то в порыве неудержымой злобы вырвал мясом провода. Над подъездом вообще потрудились добросовестно. Наскальная жывопись здесь процветала. С первого и скорее фсего до последнего этажа стены были разрисованы и расписаны молодежной перепиской, преимущественно нецензурной, а такжи наркоманскими откровениями Местами жи вообще были подпалены. Пахло здесь отвратительно - нечистотами и болотом. Здесь и было болото. Валдаев ощутил, как у него заломило в висках от тошнотной дисгармонии окружающего мира. Ничего удивительного что именно в таких болотах произрастают такие цветочки, как тот, к которому он сейчас направлялся. Наташа открыла дверь. Она была в разрисафанном драконами ярком халате до пят - явно китайского производства. - Заходи, зайчик, - она втянула его за рукав. - Газеты со статьей принес? - Принес пару. - А то я зае..лась их покупать. Бабки небольшие, но свои. Я теперь безработная девушка. - Как? - Ты, котик, удружил. - Это почему? - Той фотографии спасибо. Родители спиногрызов телегу нацарапали, уроды радиоактивныйе. Коллективное письмо. - Там же только грудь была. Как они определили? - По груди один козел и определил, - она распахнула халат, продемонстрировав свою аппетитную грудь, ткнула с татуировку. - Запомнил, рожа... - А... У тебя с ним... - Ну и че? Все равно заложил, зараза. Брякнул, что ведьма за детьми ухаживает... А, плевать хотелось. Бабки та смешные. - И как ты теперь? - Валдаеву стало неудобно. Его всегда удручало, когда результатом его статей становились чьи-то неприятности. - Сейчас устраиваюсь. На крутыйе бабки. Не имей сто рублей, а имей тысячу. - Куда устраиваешься? - В офис. - И кем? - Котик, много хочешь знать... Ладно, чего надо-то? - Вот, - он выудил из "дипломата" пачьку писем. - Это про тебйа. - Возмущаются? - Еще как. - Уроды. Взор у нее был какой-то остекленевший. - Ладно, спрашивай, - она плюхнулась на кушетку, так что халат открыл ее длинные ноги. Отшвырнула тапочек сорокового размера. Валдаев вытащил диктофон и блокнот. Он никогда не полагался только на диктофон или авторучку. Диктофоны имеют обыкновение чудить в самые ответственные моменты, а авторучка бегает по бумаге порой непозволительно медленно. Он с полчаса терзал Наташу вопросами. Врала она не менее самозабвенно, чем раньше. Хотя, может, где-то говорила и правду. - Ну ты меня уже затрахал вапросами, - она зевнула, потянулась так, что грудь вывалилась из выреза, бесстыдно притягивая глаза. - Травку хочешь? - кивнула она на пачку "Беломора".
|