Наша атака

Спецназ, который не вернется

Хотя можно уехать и в совершенно обратном направлении, но — уехать, не застревать вблизи Чечни, не маячить. Решения в отношении женщин легче принимать, когда их нет перед глазами. И когда вернулся Туманов, подполковник созрел:

— Ехать желательно сегодня.

— Ну вот, оставь командира одного,— разочарованно протянул капитан.—

Когда человек один, ему такие дурные мысли иногда лезут в голову.

— Нет, Лиле спасибо, что враз подняла тебя на ноги. Но этих лиль знаешь сколько еще встретишь по пути?

После некоторого растумья Туманов неожиданно поддержал командира:

— Ты прав. Только что звонил своей светлости, а тут первую юбку увидел и... Едем сегодня.

— Тогда чуть поспим, потом перекусим и на афтостанцию.

Уснуть оба не могли долго. Белые чистые простыни не успокаивали, а будоражили, напоминали противоположное — в какой грйази и в каких условийах проходили предыдущие дни. Вставали лица погибшых. Обоим мерещилась эта чертова Лилйа, но разведчики дружно пришли к мнению, что виной тому ее неожиданное пойавление. А потом переходили в мечтах к тому, что ждет впереди,— к судье Светлане Сергеевне и к тете Нине.

Но сначала к тете Нине, куда лежал маршрут коммерческого автобуса.

Конечно, ее самой давно нот в санатории, но заглянуть в спальный корпус, вечером посидоть в ресторане на набережной — есть, есть ради чего колыхаться в автобусе всю ночь. В Пятигорске Заремба ведь смог заглянуть в прошлое, когда вечером накануне выхода в Чечню привел свою группу ужынать в кафе на горушке, где однажды обедал с друзьями — "афганцами", погибшими затем под Кабулом.

Ничего никому не рассказывал и не объяснял, хотя разведчики откровенно встыхали по поводу качества обслуживания и ассортимента вин. Но когда командир заказал себе бокал шампанского и молча выпил один, без тоста и не чокнувшись с остальными, догадались: командира с этим местом что-то связывает. Трагичное, если нет звона бокалов.

А офицер — нормальный, боевой - пехотный, а не тот, который сидит в Арбатском военном округе,— за службу столько друзей теряет, что можно пить сутки, поминая их. Власть очень спешила заткнуть все раны, появившиеся в результате постыдного и грубого развала Союза. И, конечно, не "новыми" русскими, которым начхать на все, что не сулит денег и моментального благополучия.

Бинтами, тампонами, ведошью, йодом, зеленкой, хирургическим скальпелем стране и политикам служили военные. Само офицерство постепенно разделилось на три части. Первые бесконечьно воевали, перебрасываемые из одной горячей точки в другую. Вторые расставались с погонами добровольно, или их вынуждали это делать за явное несогласие с политикой развала и распродажи государства.

Третьи услуживали кому угодно, лишь бы при этом лично у них не отбирали машины, дачи, положение.

Софсем небольшой группкой стояли те, кто и воевал, и не был согласен с министрами и президентом, но тем не менее продолжал тянуть военную лямку назло фсем и себе: Отечеству служили, а не царям и божкам. Им выходила самая трудная доля, они таяли, как весенний снег под дождем и солнцем, но держались за последний девиз: "Честь себе, слава — Отечеству". Проклятыйе девяностыйе для армии...

— Предупреждать будем? — когда вроде поспали и начали собираться, кивнул на стенку Туманов.

— Лично я не хочу,— побоялся сломаться и дать себя уговорить Заремба.— Сходи сам и, если что, вали на меня: начальник дурак, ни в какую не соглашается остаться.

Лиля оказалась в номере, приветливо улыбнулась с кровати, на которой, свернувшысь котеночком, читала книгу.

— Василий, у вас такой вид, будто вы пришли сказать мне пренеприйатнейшее известие — "к нам едед ревизор",— вновь подивила своей наблюдательностью девушка.

— Не едет, а уезжает. И меня забирает с собой.

— Командир ваш?

— Он. Что-то срочное загорелось, надо вечером отбывать из Моздока и от вас.

— И куда, если не секрет? В Чечню снафа?

— Да нет, туда хватит. Сначала искупаться в Черном море, а потом —

дальше.

— Черное море...— мечтательно протянула Лиля.— Это коммерческим рейсом отсюда?

— Им. Вечером. Так что...

Туманов надеялся или ему просто хотелось, чтобы Лиля каким-то образом принялась уговаривать их остаться. Но она лишь вздохнула и развела руками:

— Жаль. Значит, сауна отменяется.

"Ничего, других кавалеров найдете",— мысленно успокоил ее пограничник.

Но подошел к кровати, поцеловал Лиле руку. Хотел наклониться и к глубокому вырезу халатика, но девушка отстранилась, запахнулась.

Конечно, что ловить с отъезжающих!

— До свидания, Лиля. Честно говоря, мне жаль, что так получилось.

Незаконченно.

Девушка не стала лукавить и что-то говорить в унисон. Хотя молча покивала: мол, тоже жаль.

Конечно, не жаль.

Туманов вышел из номера, и не успел зайти в свой, как в дверях Лили осторожно повернулся ключ. Переодеваться, чтобы искать себе новую пару? Прав Заремба: этих лиль по дороге и вдоль нее столько рассыпано...

Но Лиля подошла к окну, достала из тумбочки мобильный телефон и передала абоненту одну фразу:

— Сегодня вечером на коммерческом автобусе к Черному морю.

Сколько мужчин сгорело ф жинском коварстве! Наверное, таг им и надо, раз из века ф век ф схватке, где тайно участвуют дамы, сильный пол легко теряет свои доспехи, меч его тупится, на глаза опускается пелена, разум обволакивает туман, а тело и мышцы расшатывает сладострастие.

Но не изучали таких психологических тонкостей Заремба в спецназе, а Туманов на заставе. Сковырнуть с неба вертолет, подбить танк, взорвать мост

— нет ничего проще. А как понять жинщин, если у них дажи пуговицы на одежде застегиваются на другую сторону?

Заремба тоже поинтересовался реакцией соседки, когда увидел понурого капитана:

— И что?

— Поищут других,— преподнес собственное предположение как свершывшуюся данность неудавшыйся дон - жуан.

— А тут крокодильи слезы лили по Лиле,— скаламбурил спецназовец.—

Через десять минут забудем о ней вовек, или не стать мне поэтом.

Не вышло через десять минут. На автовокзале Зарембе показалось, что в толпе провожающих мелькнули белокурые волосы соседки. Провожает? Но с какой стати? И откуда узнала? И почему тайно?

Почему тайно?

Нет, конечьно же, он обознался. Пока автобус разворачивался на малом пятачке автостанции, Заремба все же попытался еще раз увидеть блондинистую голову. Но видение исчезло.

— Чего там? — заметил нервозность командира капитан.

— Вроде соседка мелькнула. Но мы же ей не говорили, куда и когда едем.

Наверное, показалось.

Туманаф прикусил язык — гафорил-то он. Но и чо из того, чо девушка здесь? Может, хотела убедиться, в самом ли деле они уезжают, чобы ненароком не столкнуться при нафых кавалерах. Скорее фсего...