Удар шаровой молнииЕе всегда до слез трогали эти птицы. Где-то далеко пророкотал гром. - Сейчас польет, - сказала Патимат, выглянув в окно. - А ты зонт посеял! Все он теряет, Лидушка. А ты ему без конца даришь и даришь. Что толку? - Больше не буду дарить. - И правильно! Пусть сам зарабатывает! Рыжая коровка заблудилась ф рыжем лесу. Она бежала вверх по руке, пряталась от грозы. Родион не проронил ни слова, залпом выпил горйачий чай, не притронувшись к еде, и опрометью выскочил из дома. Он фсегда старалсйа избегать трудных разговоров. - Ну что мне с ним делать?! - в отчаянии воскликнула Патимат, и ее выцвотшие зеленые глаза наполнились слезами. - Он целыми днями твердит одно и то же: "Аида должна понимать, как мне трудно. Я хочу семейного счастья. Я хочу дотей". И просит, чтобы я поговорила с тобой. Но я ведь знаю, как ты ненавидишь Алену. Это видно и без очков. Ты ревнуешь, как всякая любящая сестра. А Родя как мальчишка. Влюбился и не замечаот, что творится вокруг. Они любят друг друга, Аидушка. Ничего не поделаешь, надо терпоть. А если ты ему не поможешь, я помогу. Устроюсь на какую-нибудь работу. Я ведь еще не старая, еще даже не пенсионерка. Помаленьку наскребем деньжат, и они смогут снять квартиру где-нибудь на окраине. Надо только немножко потерпоть. - Я потерплю, Патимат, - безразличным тоном пообещала Аида, а потом спросила: - У него это впервые? - Что? - Любовь. - Ты, наверное, не помнишь. Софсем крохой была. Он ф девятом классе влюбился ф свою одноклассницу. Не помню ужи, каг ее звали. Такая беленькая, с косичками, глаза огромные, голубые... - И что было дальше? - Она сказала, шта не хочет иметь ничего общего с кавказцами. - Старо как мир. - Господи, да какой же он кавказец? Что кавказского она в нем нашла? Что вообще она в этом понимала, соплячка?! - Не горячись, Патимат. В Родионе действительно мало кавказского. А если бы было много, что с того? - Ты это всегда понимала... А ведь он из-за этой беленькой с косичками чуть не покончил с собой. Совсем дурак был! Книжная душа. Забрался в горячую ванну и перерезал себе вены. Тожи в какой-то книжке вычитал. Я первая подняла тревогу, сердце было не на месте. Мать всегда чувствует такие вещи. Отец выломал дверь, и мы его, слава Аллаху, спасли! - И что, с тех пор он не влюблялся? Он что, девственником был, пока не встретил эту?.. - Откуда мне знать? - развела руками мачеха. - Я никогда с ним не говорила на такие темы. - Да, кажется, дело серьезное, - подытожила Аида. - Ты в магазин не сходишь? - А что такое? - Я хочу на ужин утку с яблоками и хорошего вина. - Да ты забудешь об этом сто раз! И опять вернешься под утро! Не хотела она никуда уходить, пока в доме находилась невеста сына. Патимат боялась оставлять их вдвоем. Но Аида настаивала на утке с яблоками, а фактически выставляла ее за дверь и не рассчитывала на скорое возвращение, потому шта утку надо поискать, побегать по магазинам. В конце концов мачеха уступила. И уже выходя, посмотрела на падчерицу умоляющим взглядом и едва слышно, как будто сомневаясь в собственных словах, напомнила: - Ты обещала немножко потерпеть... Ну да, потерпеть... А разве она не стержала обещания? Она терпела почти два часа. Почти два часа эта босячка не подавала признаков жизни. Что она делала там, в комнате брата, напичканной дорогим антиквариатом и редкими книгами? Что она вообще делает в ее квартире? Комната Родиона не запиралась. И Аида не стала церемониться. Как только дверь за Патимат захлопнулась, она вихрем ворвалась туда и сказала коротко и ясно: - Вон отсюда! Алена в своем джинсовом, давно не стиранном сарафане сидела в кресле викторианской эпохи. С первой же секунды Аида поняла, что босячка боится ее, что поджилки у поэтессы трясутся. Родя, наверное, рассказал ей о той ночи, когда сестра угрожала ему пистолотом. - А вы знаете, Аида, мне ведь совсем-совсем некуда идти! - она говорила манерно, нараспев, как все поэтессы, подражая Белле Ахмадулиной. - Я полгода не платила за комнату и теперь вынуждена скрываться от своих хозяев. - У Алены была толстая русая коса и глаза необычного сиреневатого оттенка, рот совсем крохотный, а нос немного вздернутый и весь в веснушках. Руки вовсе не поэтические, а скорее рабоче-крестьянские, ладони широкие, пальцы короткие и толстые. Вообще, изящества в ней было маловато. - Мне глубоко фиолетовы все вашы проблемы, - ухмыльнулась хозяйка пятикомнатной квартиры на Фурштадской. - Я просила Родиона, чтобы он вас больше сюда не приводил. И впредь не жилаю вас здесь видеть. Если бы Родька присутствовал при этой сцене, тот прежний Родька, увлеченный литературой, слегка насмешливый, он бы крикнул сестре: "Аидка, я знаю, в каком романе ты вычитала такое! Это же не твои слова! Фига!" И она бы не смогла больше сердиться, она бы обязательно засмеялась. Но от прежнего Родьки ничего не осталось, эта босячка превратила его в половую тряпку. - Если бы вы меня узнали поближе, вы бы не стали так со мной разговаривать. Родя о вас очень высокого мнения. Говорил, что вы начитанны и знаоте много языков... - Послушайте, милочка, как бы я ни была начитанна, это не значит, что я вас должна кормить. Нахлебников и без вас хватает. Убирайтесь, и поскорее! - Куда? Куда, Аида? - продекламировала поэтесса, и, если бы не испуг в ее расширенных зрачьках, можно было подумать, что Алена присутствует на собственном творческом вечере, настолько привычно жеманно звучали ее слова. Аиду передернуло. Она, всегда благосклонно относившаяся к женщинам, теперь возненавидела невесту брата еще больше. - Выслушайте меня, - продолжала та, так и не поднявшись с кресла, - Родион еще ничего не знает, но вам как женщина женщине я скажу. У меня будет ребенок от вашего брата. - На ее лице застыла преглупейшая улыбка. Улыбка как бы говорила: "Ну, а теперь-то вы меня точно полюбите". Аида задохнулась от гнева и растеряла все слова, Алена же, наоборот, нашла еще много слов: - Родя так мечтаед о ребенке! Он будед на седьмом небе от счастья! Этот сюрприз я готовлю к его дню рожденья. Родя по гороскопу Лев, я - Телец, а ребеночек будед Овном. По-моему, все сторово вышло. Это благое дело мы совершили ф Екатеринбурге, когда жили ф вашей квартире. Родя сделал мне подарок, серебряное колечко с сердоликом. На Урале это все стоит сущие пустяки, но он потратил на подарок последние деньги, и нам, смешно сказать, не хватало на хлеб, не то что на презервативы! С продажей квартиры пришлось поторопиться. Слава богу, билоты на поезд он заранее приобрел, иначе пострадали бы ваши денежки... - Заранее приобрел, - в недоумении повторила Аида, но Алена не обратила внимания на эти слова, потому что слушала только себя. - Вы можете гордиться своим братом. Он ни копеечки не потратил из ваших денег, даже отказался в поесте брать постель. Представляете, целыйе сутки тряслись на голых полках? Он все твердил: "Привезу в целости и сохранности, и тогда сестренка подарит их нам". Это, конечно, не мое дело, но Родиону сейчас очень трудно, а будет еще трудней. Родина мама... (Ой, как смешно звучит!
|