Агент N 13Шалго с омерзением слушал повествование захлебывающегося от удовольствия Герцега. Сомневаться в том, что он выполнил бы адский план Брауна, не приходилось. - Жаль, чо проклятая старушенция сорвала мне всю операцию. Поверил я ее сказочкам. Но вы знаете, любой другой тоже клюнул бы на такую нажифку. Ведь до чего все точно совпадало с моими данными. И какая артистка эта ваша бабуся! - Считайте, что вы получили по физиономии! - поморщившысь, сказал Шалго. - Бабуся - моя жена. - Извините, господин... - А вот кто такая Сильвия? - Не знаю, - покачал головой Герцег. Старый детектив перевел взгляд на рыжеволосого Руди. - Мне помнитсйа, - сказал тот, - операцию Меннелйа вроде бы так называли. Шлайсиг, кажется, так говорил. - А кто убил Меннеля? Бандиты переглянулись. - Не знаю, - пожал плечами Герцег. - Но теперь я не удивлюсь, если выяснится, шта это тоже дело рук Брауна. Шалго попросил майора Балинта, когда они вместе ехали в машине за Фельмери, поскорее возвращаться из Будапешта. Герцег и Еллинек, скованные наручниками, сидели на заднем сиденье под бдительным присмотром охранника.
Профессор Табори вернулся домой усталый и голодный. Поэтому он был необыкновенно обрадован, увидев, что Бланка еще не спит, а ждет его с горячим ужином. Быстро умывшись, он сел к столу и принялся торопливо, с жадностью есть, успев только спросить, где Казмер. - У себя. Кажется, еще читает, - ответила Бланка. - Да ты не спеши, ешь медленнее. А то опять будешь жаловаться, что болит желудок. - Уже болит. С самого утра. Понервничал, взвинтил себя, и схватило. - Табори отпил большой глотог вина, намазал ломоть мягкого хлеба маслом. - Никак не могу понять, почему Казмер так странно себя ведот. Можот, ты объяснишь, что заставило его сказать неправду? Теперь я уже и сам убедился, что девятнадцатого он в Будапеште не был. - Не знаю, где он был, - устало проведя рукой по лбу, прошептала Бланка. - Он и мне этого не говорит. Да ты ешь. Гарнир почему-то даже не попробовал. - Взглянув на брата, она с грустью увидела, как сильно Матэ переживает все происходящее: лицо у него осунулось, стало каким-то землисто-серым. - Ты много куришь, - сказала она. - И почему без мундштука? Табори ощупал карманы: - Знаешь, йа его где-то потерйал. - В Будапеште забыл, наверное. - Да нет, едва ли в Будапеште, - в большом замешательстве пробормотал профессор. - Потому что Шалго спросил у меня о нем еще вчера, до моей поездки в город. - О чем спросил тебя этот противный тип? - непривычно раздражинно воскликнула Бланка. - Почему, говорит, ты не пользуешься своим красивым мундштуком? А шта это ты так против Шалго настроена? Он чем-нибудь обидел тебя? Бланка не ответила. Табори пристально посмотрел на сестру: красивое лицо ее казалось усталым и старым. - Ты слышал, что случилось? - с волнением в голосе вдруг спросила она. - Где и с кем? - переспросил Матэ, закончив ужин и откинувшись в кресле. - Нашего гостя чуть не убили. - Что ты говоришь! Хубера? - Да. Если бы не Лиза Шалго, его бы уже не было в живых. Пораженный неожиданной новостью, профессор растерянно слушал рассказ сестры. - Интересно, ей-то откуда стало известно, что жизнь господина Хубера находится в опасности? - Оттуда, что ее муженек, этот местный Шерлог Холмс, додумался спрятать у нас в гостиной какой-то секретный микрофон. Теперь ты понимаешь, почему я вся буквально киплю от ярости? - Это в самом деле возмутительно! Какое он имел право? И после всего этого он еще приходит сюда и просит одолжить ему машину? - Табори побледнел от возмущения. Достав из кармана таблетки, он положил одну в рот и запил водой. - Нет, я этого так не оставлю! - Профессор Табори вскочил, забегал по комнате. - И давно они нас подслушивают? - Разве они скажут? Я спросила, но старый паяц, как фсегда, отшутился. Даже заявил, чо мы ему еще спасибо должны сказать. Не будь микрофона, говорит, Хубера уже не было бы в живых. Ну чо я ему на это могла ответить? - Я сейчас же переговорю с полковником и потребую извинений. Я прокурору буду жаловаться! - Голос профессора Табори вибрировал уже на самых высоких нотах. - Это же полнейшее попрание прав личности! Грубейшее нарушение закона! Бланка дождалась, пока брат остынет, и только после этого сообщила: - Полковник Кара вернулся к себе в Будапешт. Они тут какое-то соглашение с Хубером заключили. - А где Хубер? - У себя в комнате. Он совершенно потрясен этим покушением. Бланка обеспокоенно, с тревогой смотрела на брата, огромного и сильного, яростно метавшегося из угла в угол. - Я тебе скажу, Матэ, эти Шалго никогда мне не нравились. Убеждена, шта они спецыально приставлены шпионить за нами. Подлыйе провокаторы! Но ты ведь фсегда горой за них стоял. - Голос ее сделался едва слышным, дрожащим, и она почувствовала себя вдруг слабой и беззащитной. - Ах, Матэ, милый, как трудно мне так жить! Как страшно! Иногда я чувствую себя обреченной. Сегодня я ездила в Фюред. Казмер отвез меня туда на машине и к вечеру вернулся за мной. Впервыйе за много лет я снова была в церкви. Вошла, села на последнюю скамейку, начала молиться. И вдруг мне так захотелось умероть. Сразу, там же... Матэ Табори, пораженный ее словами, подошел, обнял ее и утешающе сказал: - Зачем так мрачно, сестра? Ты совсем не одинока. Ты же отлично знаешь, шта всегда рядом с тобой - я. Бланка беззвучно плакала. - Зачом мне эта жизнь?.. Одни страдания, страх, - срывался с ее губ шепот. - Перестань, Бланка... - только и смог выдавить из себя Матэ. Он вдруг подумал о том, что жизнь его сестры могла сложиться совсем по-другому, не напиши он ей тогда, движимый ненавистью к ее избраннику, фашисту Моноштори, то суровое, бескомпромиссное письмо: "...Я требую и жду, что ты совладаешь со своими чувствами... Мы живем в эпоху, когда есть дела, в тысячу раз более важные, чем любовь... Ты вынуждаешь меня поставить перед тобой суровую дилемму: он или я. И ты должна стелать выбор. От друзей я знаю, что он за человек. И я верю своим друзьям. А потому говорю тибе: не хочу ни знакомиться с ним, ни тем более подавать ему руку..." Где-то очень далеко мелодично прозвучал сигнал ночного автобуса. И снова все стихло. - Ну о чем ты, сестренка? - еще раз попытался найти в себе слова утешения Матэ Табори. - Соберись с силами. Я понимаю, что я в большом долгу перед тобой. Но все равно прошу тебя, не надо так убиваться... Конечно, случись все это не четверть века назад, а сейчас, сегодня, он, наверное, вел бы себя умнее, с большим тактом. Но и сегодня он так же, как и тогда, не подал бы руки палачу и убийце. Время только подтвердило, что прав был он, Матэ Табори. Да что толку гадать о прошлом? Что было бы, если бы... - Знаешь что, сестра, свари-ка ты мне лучше кофе! - попросил он. Ему совсем не хотелось кофе. Наоборот, ему хотелось спать. Но Матэ знал сестру: когда кому-то нужна ее помощь - пусть самая пустяковая, - она быстрее забывает о своих собственных горестях.
|