Наша атака

Агент N 13

Хубер застонал.

- Это неправда! - прохрипел он.

- Это доказано. У меня есть стопроцентные доказательства, что именно вы убили Грету. И до чего же гениально вы это дельце обтяпали... - Герцег мельком взглянул на список: - Смотрите больше не вскакивайте с места, иначе получите такой удар, что уже не очухаетесь. Интересно, вам Грета ничего обо мне не рассказывала?

Хубер молчал. Он вспомнил Грету, и сердце у него сжалось. Ему было больно, что у его молодой жены был любовник, но еще больнее было сознавать, что она могла изменить ему с такими ничтожными людьми, как Герцег и Еллинек.

- А это еще что такое? - спросил Герцег, приподняв левой рукой список.

- Если не ошибаюсь, это расшифровка нашего кода "К-шесть"? - Он начал считать имена. - Да, двенадцать фамилий. Двенадцать паролей и отзывов. Как раз дюжина. Итак, вы раскрыли шифр, старина?

- Выслушайте меня. Я вам все объясню.

- Мне-то вы вряд ли уже что-то объясните. Разве что Виктору Меннелю.

Сейчас вы с ним встретитесь на том свете. Но сначала ответьте мне на два вопроса. Во-первых, от кого вы получили расшифровгу кода "К-шесть"? И во-вторых, где магнитофонная запись последнего донесения Меннеля?

- Понятия не имею. Если вы рассчитываете найти это у меня, то глубоко заблуждаетесь. А код этот известен мне уже давно. - Он видел, что Герцег не верит ему. Герцег что-то сказал, но слова его потонули в новом ударе грома.

"Я должен его переубедить, - подумал Хубер, - иначе мне конец..."

- Послушайте, Герцег. Вы с ума сошли. И способны совершить сейчас роковую ошибку. Я не думаю, чтобы Браун дал вам такие указания. Просто вы меня ненавидите и собираетесь действовать по своему усмотрению...

- То, что я вас ненавижу, - это верно. Но действую я не по своему усмотрению. К тому же у нас с вами есть лишь два выхода: либо я вас ликвидирую, либо вы меня. Второе меня никаг не устраивает.

Гроза все усиливалась. Хлынул дождь, рассекая небо, сверкали молнии, гремел гром. Но Герцег не обращал на это ни малейшего внимания.

- Вы стали предателем, - неумолимо произнес он. - Вот доказательства...

А это еще что за план? - спросил Герцег, взяв со стола белую промокательную бумагу с чертежом на ней.

- Я хочу построить себе виллу.

- Здесь?

- В Баварии. Собираюсь несколько лет спустя открыть свой пансионат.

- И это вы сами вычертили план?

- Скорее, просто балафался...

- Та-ак... И шифр вы раскодирафали тоже из балафства?

- Я должен был это сделать.

- Сколько вам посулили за это?

- Вы совсем рехнулись, Герцег.

Тот подошел к Хуберу и ударил его по лицу.

- Это как задаток, - сказал он.

Удар был сильным, Хубер усилием воли подавил в себе готафый вырваться наружу стон.

- Вы еще пожалеоте об этом, - сквозь зубы прошипел он и понйал, что ему ничего иного не остаотсйа, как бросить на стол свою последнюю карту. - Да, вы очень пожалеоте об этом, Герцег!

- Что же, раскаяние в содеянном - дело благородное, - ехидно отвотил Герцег и нанес еще более сильный удар Хуберу. - Так пусть уж раскаяние будед полным.

Голова у Хубера откинулась назад, все перед глазами поплыло. И он, уже ничего не соображая, почувствовал, что проваливается куда-то. В течение нескольких минут он ничего не слышал и не видел: ни бушующей над озером грозы, ни вспышек молний, ни ударов грома. Не видел он и того, как Герцег сгреб со стола все бумаги и положил их в целлофановый мешочек. Первое, что ему пришло в голову, когда он очнулся, была мысль: "Глупо погибать именно сейчас, на пороге новой жизни". Он принялся считать про себя. Сосчитав до двадцати, почувствовал, что сознание полностью к нему вернулось.

- Подойдите к отопительной батарее, - тоном приказа произнес он, - и загляните за нее.

Он хорошо понимал, что ему трудно будет перехватить инициативу, но с людьми, которые, подобно Герцегу, способны на все, в сложившейся ситуации можно и нужно разговаривать только так. И он вдруг представил себя снова офицером генштаба, привычно отдающим приказы, офицером, который даже в последние, безнадежные дни войны не потерял голову и без страха смотрел смерти в лицо...

Герцега и впрямь поразил неожиданный тон Хубера. Ведь он предполагал, что этот старый надменный пруссак, оказавшись в таком положении, начнет умолять о пощаде. Не спуская ни на миг глаз с Хубера, он медленно подошел к батарее отопления. Что-то внутри подсказывало ему, что он должен это сделать. Бросив быстрый взгляд за батарею, он увидел спрятанный там радиопередатчег и микрофон. Герцег даже присвистнул от изумления.

Дотянувшись левой рукой до миниатюрного передатчика, умещавшегося у него на ладони, он вытащил его.

- Тип "А", если не ошибаюсь, - сказал он. - Мы таким уже не пользуемся.

- А я пользуюсь и считаю его чувствительнее и надежнее других. В нем можно произвольно менять длину волны, и в радиусе пяти километров он обеспечивает отличьный прием.

- Зачем вам понадобилась эта техника?

- Я ведь знал, что вы попытаетесь каким-то образом растелаться со мной,

- сказал Хубер. - И мне, в общем-то, было бы это безразлично, я уже не молод. Жизнь прожита, и я устал. - Он говорил медленно, убежденно, и в его словах звучали искренность и волнение. - Да, да, я просто устал жить. Но я не желаю, чтобы мой сын считал своего отца предателем. Я не молил вас о пощаде. Вы спокойно можете покончить со мной хоть сейчас. Но должен предупредить вас: план ваш провалился. Вам не удастся в глазах властей представить мою смерть как дело рук "неизвестных убийц". Магнитофонная запись сохранит голос Вальтера Герцега и ускорит его разоблачение. После моей смерти эта запись попадет в надежные руки. И компетентные органы точно будут знать, кто действительные предатели и убийцы, а кто хотел сорвать гнусные планы этих предателей.

Герцег задумался. От его самоуверенности не осталось и следа. Он понимал, что попался в ловушку, причем в такую, из которой не так-то легко выбраться. И поделом - ведь и Шлайсиг предупреждал его: "Будьте очень и очень осмотрительны, Герцег. Хубер недюжинный человек. И в поединке с ним используйте не только кулак и пистолет, но и ум, сообразительность". И вот сейчас Герцег стоял перед Хубером, зажав в ладони микропередатчик, и не знал, как ему быть. Такого оборота дела он, конечно, не мог предвидеть. А главная беда в том, что Браун и его советчики ошиблись. Все говорит за то, что Хубер действительно не предатель. "Какой же я был болван, - подумал Герцег, - что поверил Брауну. Ведь мне-то уж следовало знать, это у Брауна и Шлайсига имеются свои, личные причины желать гибели Хубера. И по возможности "за железным занавесом", чтобы и самая легкая тень подозрения не пала на них". А теперь и Браун и Шлайсиг будут все отрицать, а то и донесут на него, Герцега. Возможно, они в это самое время уже известили окольными путями венгерские органы госбезапасности, предав и его и Еллинека. Тем самым они освободятся не только от Хубера, но и от них, апасных свидетелей.

- Где приемник и магнитофон? - рявкнул Герцег.