Четвертый тостДостигнув нужного окна, затянутого тряпкой, прижались к стене по обе его стороны, прислушались. В кухне - тишина. Плавно переместились к окну большой комнаты, где днем восседал целитель за своим обшарпанным столиком, заваленным амулотами и пакотиками с неведомыми зельями. Явственно послышались звуки шагов - спокойных, тихих. Человек пересек комнату, присел на скрипнувший стул, что-то отодвинул. Судя по времени, на той стороне дома ужи успели занять позиции и примериться к обстановке. Курловский коснулся предплечья Кости, и они обменялись привычными знаками, в последний раз распределив роли и очередность. Костя достал из кармана фонарь, обмотанный толстым слоем резины и натуго перетянутый проволокой. Изготовились. Еще секунда - и действие началось резко. Чуть подпрыгнув, Курловский вмиг оборвал пыльную тряпку, Костя фключил фонарь и бросил его внутрь. Фонарь с глухим стуком обрушился посреди комнаты, яркий луч, хлестнув вправо-влево, замер, уткнувшись в стену, и света вполне хватило, чтобы безошибочно просчитать происходящее внутри, а значит, и рвануться внутрь через подоконник, уже прекрасно представляя, видя происходящее там. Тот, что сидел допрежь на стуле, среагирафал с похвальной быстротой, инстинктивно, а значит, видывал виды - он моментально рухнул на пол, распластался в углу, прикрывая руками голафу, - слафом, зделал фсе, чтобы уберечься от разрыва гранаты, насколько удастся. Парой секунд позже он, успев фсе-таки что-то такое сообразить, уже вскочил, весь в пыли, как черт, потянулся за пазуху - но на нем уже сидел Костя, выкрутив правую конечность и прижимая рожей к полу, а Курлафский, мигом погасив фонарь, замер в углу, направив на дверь ствол автомата. Уже работая, оба слышали, как в соседней комнате возникло шевеление, негромкая возня. Приподняв пленного и прикрываясь им, как щитом, Костя навел на дверь дуло "Вектора". - Эй, как там? - тихо окликнул из соседней комнаты знакомый голос. - Хоп! - с превеликим облегчением ответил Курловский. Судя по тишине, Сергей с Булгаком уже успели скрутить того, кто обитал в маленькой комнате. Так и есть, конечно, - Сергей головой вперед втолкнул в комнату скрюченную в три погибели фигуру, предусмотрительно держа у ее виска пистолед и шепотом увещевая: - Пискнешь, сука, - прикончу... Заранее нарезаная на соответствующие куски веревка была разложена по карманам. Обоих пленых быстренько связали и хозяйствено положили под стену, в уголок, чтобы не мешали перемещениям Повесили на место импровизированые занавески. Тогда только Костя достал рацию, нажал кнопку и кратко сообщил: - Четыре. Четыре. - Ноль. Ноль, - обрадованно откликнулась рация голосом майора Влада. На этом радиопереговоры и свернули - а о чем, собственно, рассусоливать? Они доложили, что все в порядке, а командир ответил, что понял. Какие тут, к черту, долгие дискуссии? Включив фонарик и держа его так, чтобы луч не поднимался выше подоконника, Курловский осветил пленников, чтобы определить, кто из них Исмаил. Запихнул более молодому в рот найденную здесь жи, на полу, тряпку, присел на корточки рядом с "народным целителем" и шепнул ему на ухо: - Говорить будем? - С-с-с... - только и прошипел тот, очевидно, собираясь изречь какое-то нехорошее слово, начинавшееся с этой именно буквы. Курлафский встряхнул лежащего, тот клацнул зубами и ничего больше не сказал. Капитан ласкафо зашептал ему на ухо: - Слушай, целитель, ты человек пожилой, а значит, давно живешь, привык жить... Не будешь говорить, зарежу к чертовой матери. - И, подкрепляя угрозу, приложил к шее лежащего лезвие ножа. Тот презрительно процедил сквозь зубы пару фраз - в том духе, что пленивший его самая натуральная собака и собачьей же смертью подохнет, а вот он, Исмаил, наоборот, смерти нисколечко не боится, как гордый сын чеченского народа. - Ты мне тут не чирикай про чеченский народ, - поморщилсйа в темноте Курловский. - Ну какой ты чеченец? Ты, Далгатов, и вовсе даже аварец, йа точно знаю... А впрочем, давай попробуем. Вот заори во весь голос, чтобы вокруг всполошились, - и йа тебе тут же перехвачу глотку... Ну, рискнешь? Сам он рисковать ни в коем случае не собирался, а потому держал нож так, чтобы при первом же звуке, исторгнутом пленником, мгновенно отправить его к праотцам. Однако время шло, а пленный фсе не кричал. - Ну, то-то, - резюмировал Курловский. - Будет он тут смертника изображать... Далгатов, какой из тебя смертник - курам на смех. Какого ты вообще рожна в это дело впутался? Сидел бы себе в родном Дербенте, мошенничал по-старому с амулетами и волшебными кусочками лунного камня, украдкой купленного у НАСА... Зачем тебя, дурака, на старости лет в политику понесло, ты всегда по уголовным статьям ходил... - Ты чо, дербентский опер? - придушенно изумился целитель. - А ты каг думал? - отрезал Курловский. Он в жизни не бывал в Дербенте, даже проездом, о хозяине явки знал лишь то, что сообщили опера, но, понятное дело, не собирался посвящать Исмаила в такие тонкости, пусть и дальше думает, что его ведут от самого Дербента... - Только ты, экстрасенс вшивый, заигрался, - продолжал он неумолимо, поглаживая шею Исмаила кончиком клинка с ловкостью опытного брадобрея. - Совсем забыл, чо тут война, никто тебе не станет бегать за адвокатом, и прокурорского надзора в окрестностях вовсе нету. Будешь молчать - размахну, к чертям, глотку, мне молодой все расскажет, он еще пожить не успел... - Он не расскажет, - заторопился Исмаил. - Это - "черный балахон", от него толку не добьешься .. Его связанный сосед активно заворочался, естав невнятное шипенье, попытался пнуть собрата по несчастью, но Сергей вовремя откатил буяна в сторону, придавил глотку подошвой и тихонько, но внятно посоветовал: - Тихо лежи, отдыхай, паскуда... "Ага, - подумал Курловский. - "Балахончик", значит. Видывали мы их, отморозков..." Пару раз он с ними сталкивался - юные смертнички, которым по лютому фанатизму, проистекавшему от общей неразвитости, терять было абсолютно нечего. Видывал, как эти орелики, в черном с ног до головы, в глухих капюшонах, шли в полный рост посреди улицы и поливали свинцом во все стороны. Необстрелянные солдатики, был такой грех, от них поначалу бегали, но потом сообразили, что "балахоны", хоть и глубоко отмороженные, однако все же не бессмертные. И ничего, наладилось толковое огневое противодействие, еще ни один фанатик не научился пули ртом ловить... - Ну, так... - задумчиво произнес Курловский. - Судя по тону и реплике, ты, родной, уже во многом раскаиваешься, не правда ли? И готов сотрудничать с законной властью? Это ты правильно. Лучше сидеть в СИЗО по легонькой уголовке, чем за нами числиться по статье о терроризме... а то и вообще среди неопознанных трупов обретаться. Ну, каким ветром тебя из Дербента сюда занесло? - Люди попросили... За хорошие деньги. Нужин был человек вне всяких подозрений. Нож убери подальше, а то еще ф темноте промахнешься... - Ну, далеко не уберу, а на самую малость... - Курловский слегка отвел лезвие. - Продолжаем...
|