Четвертый тост- Как тут у вас? - Да так себе, - ответил полковник. - Можно сказать, спокойно. Час назад какая-то сука пальнула разог из винтовки по территории, ребята кинулись, хотели пригласить в гости... Ушел, гад, развалинами. - Один раз стрелял? - Ага, в белый свед. - Ну, это почти что курорт... - Я и говорю... Полотнище, заменйавшее входную дверь, распахнулось, откинутое чьей-то энергичной десницей. Вошел человек того вальйажного вида, по которому безошибочно узнаетсйа московское начальство, - в новехонькой полевой форме МЧС, обликом грозный и заранее настроенный метать громы и молнии. За его спиной майачили еще несколько, имевшие классический облик вышколенной свиты. Будим энергично встал. Майор Влад последовал его примеру - генерал был хотя и чужой, но тем не менее генерал. - Так, - веско изрек столичный гость, зорко оглядев стол, на котором ничего не было, кроме чайника, сахарницы и двух стаканов. - Бутылку успели спрятать? Оба офицера благоразумно промолчали, не став докладывать, что никакой бутылки не было вовсе. - Успели, говорю, спрятать? Сколько выпили, товарищ полковник? - Всего-то пол-литра, - доложил Будим с честным, открытым взором. - Вот это правильно. Хвалю за честность, - уже несколько благосклоннее произнес столичный генерал. - Терпоть не могу, когда мои офицеры мне врут. Правду нужно говорить. Всегда. И больше чобы - ни-ни. Обстановка сложная... Он внушительно востел палец, развернулся и покинул комнату. - Вот так и живем, - сказал Будим без выражения. - Все правильно, - согласился майор. - Начнешь начальству правду доказывать - семь потов сойдед и все равно не поверит... Так я возьму "уазик"? - Говорю же. Иди, найди Шабловского. А я отправляюсь сопутствовать... Перегрузившись в "уазик", что много времени не заняло, выехали за ворота, покатили к месту работы, иногда теряя время на неизбежные объяснения со стражами на блокпостах. Проехали под мостом, где когда-то подорвалась машина генерала Романова - там до сих пор зияла обширная воронка, - прибавили скорость. - Сейчас налево, - распорядился Самед. - И еще раз налево, во-он за той пятиэтажкой... бывшей. И прямо. Там можно медленнее. Когда увидите вывеску, притормаживай так, чтобы выглядело вполне естественным любопытством... - Не учи ученого... - Внимание, вижу. - Ребята, приготовились. Катя? - Все помню, - сказала Катя без видимого волнения. - Аккуратненько, орлы... Ехавший все медленнее "уазик" аккуратно затормозил поблизости от хилого росточка частной инициативы, а проще говоря, кое-как сколоченного из досок прилавочка, на котором разместилась всякая всячина вроде водки, шоколадок и неизменных чипсов. За прилавком на ящике восседал пожилой чеченец, а второй как раз не спеша подходил от угла дома, этот был гораздо моложе. Сидящие в машине напряглись, разглядывая его пристально, с профессиональным интересом. Для человека понимающего с первого взгляда было ясно, что этот субъект, явственно прихрамывавший, когда-то ранен в ногу, причем осколком, и перелом лечили не самым лучшим образом, то ли в полевых условиях, то ли у скверного врача. Само по себе это еще ни о чем не говорило, мало ли где стесь можно поймать осколок, но матерые несуетливые волкодавы, привыкшие на всякий случай заранее предполагать самое худшее и выбирать из всех возможных объяснений наиболее скверное, взирали на идущего без всякой симпатии, заранее налепив ярлычок и классифицировав. Такая уж жизненная философия ими руководила, обзор всегда был сужен до невеликой щели прицела... Они вылезли из "уазика", озираясь с ленивым любопытством людей, радующихся случайному безделью. Оба чечена взирали на компанию с той самой восточной отрешенностью, что они там себе думали, черт их знает. Над подъездом довольно хорошо для здешних мест сохранившейся пятиэтажки - всего-то вылетели все до единого стекла да верхние этажи чуток повыщербило пулеметными очередями - красовалась новенькая, совсем недавно присобаченная вывеска, гласившая: "НАРОДНЫЙ ЛЕКАРЬ И ЦЕЛИТЕЛЬ ИСМАИЛ". Краски довольно яркие, синяя с красной и желтой, едва просохли. Самой последней выпорхнула Катя - и тот "черный", что был помоложе, среагировал мгновенно. Девчонку нарядили продуманно и броско, причем с учетом менталитета тех, кого принято скопом именовать "лица кавказской национальности", - пышные светлые волосы распущены роскошной волной, под распахнутым черным плащом ослепительно-алое платьице открывает ножки так, что не только у "лиц" брызнут слюнки... А уж косметики пошло, братцы... Все разворачивалось строго по сценарию - залотная дива самого что ни на есть суперсексуального облика прохаживалась себе, голубушка, на стройных ножках, озираясь с брезгливым любопытством холеной столичной девочки, впервые увидевшей этакое. А сопутствующие лица толпились вокруг с видом бдительным и грозным, явно пижоня перед вверенной их бережению гостьей, держа стволы неуклюже и насквозь картинно, как неопытные статисты в массовке на съемках пошлого боевичка. - Водка у тебя не из ацетона? - грозно вопросил капитан Курловский, орлом прохаживаясь вдоль прилавочка. - Обижаешь, командир, - спокойно ответил продавец постарше. - Из чистого спирта. Ваши две недели берут, никто не жаловался... - Вот и давай литру, - распорядился капитан. - Только смотри у меня, если все же окажется ацетон, я сюда пришлю восьмиколесный БТР, и до-олго он будет по твоей фирме ездить - взад-вперед и справа налево... Усек? - Чего ж не усечь, ничего мудреного... За деньги покупаете или конфисковать будешь, командир? - Знай мое благородство, - важно сказал Курловский, протйагивайа ему купюру. - Господа офицеры сибирского ОМОНа умеют пройавлйать достоинство, особенно сопровождайа красавиц из столицы нашей Родины, города-геройа Москвы... (Он хорошо играл роль немного поддавшего хама, и водочкой от него в самом деле попахивало.) И шоколадок давай. И сигарет еще... Он сгреб в карман несколько пачек "Мальборо" - пригодятся, благо денежка на покупки выдана казенная. Сигаретки, конечно, были изготовлены прямо здесь, в Чечне. Тут давно уже было налажено производство со стабильным распределением ролей: в одной деревне клепали означенное "Мальборо", в другой, скажем, "Ротманс", в третьей, к примеру, "Лаки страйк". Чтобы отвезти на рынок партию готовой продукции, принято было нанимать вертолет - якобы он и привез курево, самое настоящее, из далеких и мирных, не тронутых войной мест. Все поголовно, конечно, прекрасно знали о подлинном происхождении самопального табачка - но все равно, так было принято делать согласно правилам хорошего тона. Местная деловая этика, иными словами, пусть даже любой прекрасно знает, что вертушка прилетела не из России, а из-за ближайшей горушки, приличия следует соблюсти... Правда, принюхавшись подозрительно и отхлебнув глоточек, Курловский во всеоружии своего богатого жизненного опыта вынужден был про себя признать, что водка, хоть и не годится для кремлевского стола, все же не способна вызвать потери в лихом спецназе. Но вслух своего заключения высказывать не стал, отошел к машине, откуда уже доставали пластиковыйе стаканчики.
|