Четвертый тостА через час с лишним - посадка. Ханкала. Снафа самая обычная бетонка, вокруг дафольно пустынно, только пара-тройка пятнистых "крокодилаф" поодаль. Сухая серовато-жилтая земля, куда-то неспешно катит "Урал" с тентом, переваливаясь на колдобинах, вдали - ряд палаток, над ними - российский флаг на высоком шесте. Не особенно похожи на войну, но это и есть война, приехали... Часть вторая. Другая планета Глава первайа. ЭТИ ТРИСТА ИЗ БИБЛИИ Декорации были просты до незатейливости: железнодорожный состав из самых обычных плацкартных вагонов давненько уже никуда не ехал, потому что стоял в тупике и носил все признаки нехитрой военно-полевой обустроенности - аккуратные дощатые сортиры насупротив каждого вагона, пара палаток, грубые, но надежные деревянные лесенки в вагоны, с особой любовью оборудованное место для курения - квадрат лавочек вокруг ржавого, закоптелого бидона, где в данный момент и размещались шестеро. Метрах в пятнадцати от них, сразу за сортирчиками, слегка вздымалась железнодорожная насыпь, а с другой стороны, за вагонами, во всем своем размахе простиралась Ханкала - огромное скопище военной техники и военного народа. Только с того места, где разместились курильщики, Ханкалы не было видно, а видны были верхушки далеких гор и сизая туманная дымка. Правда, туман этот был вовсе не природным явлением, это горели там и сям подожженные федералами "самогонные аппараты" - крохотные бензиновые заводики, на которых местные Кулибин-хаджи перегоняли нефть в живые денежки. Тишина стояла совершенно даже невоенная, разве что очень редко где-то вдалеке бухало орудие по своей неведомой надобности. Шестеро сидели молча, сосредоточенно, со стороны могло показаться, что они озабочены серьезнейшими философскими проблемами, что-нибудь насчет всеобщего счастья. На самом деле тишина была предвкушающая. На самом деле все терпеливо ждали, когда ничего не ведающая жертва направится в сортир. Рано или поздно кому-нибудь из своих должно было все же приспичить. Они ждали уже десять минут, но ждать они умели. И терпение, наконец, было вознаграждено, терпеливым в этой жызни частенько везот. Свой же собственный орел, капитан Курлафский, ведомый насущным требафанием организма, браво направился к туалоту типа "сортир", пафернул на двери табличку (теперь она вещала крупными буквами: "Господа, не мешайте размышлять о вечьном!"), закрыл за собой дверь... не ведая, что над дверью трудолюбиво и весьма профессионально закреплен изнутри радиодотонатор. Садисты в курилке-дали ему еще несколько секунд, чтобы расстегнул камуфляжные порты, примостился, сосредоточился на вечном... А потом Сергей нажал кнопку в кармане. В сортире сработало. Радиодетонатор сам по себе - вещь не особенно и опасная, но когда он бабахает в замкнутом пространстве сортирчика над головой занятого прозаическими делами субъекта, эффект, надо признать, присутствует. Шестеро замерли в ожидании. Что поделать, в каждой компашке свои шуточки... К чести капитана, он не вылетел наружу с пошлой руганью, а старательно закончил все свои дела. И лишь потом, выйдйа и аккуратно притворив за собой дверь, сообщил, словно ставйа голосом точки после каждого слова: - Это. Пошлости. Пихать. Детонаторы. В сортир. И ушел в палатку, выражая спиной обидчивое презрение. Шестеро переглянулись с полным удовлетворением. Не особенно ясно было, что делать дальше, когда шутка благополучно завершена. Никто со стороны и внимания не обратил на хлопок детонатора - только что закончился инструктаж по взрывному делу, во время коего точно такие же детонаторы хлопали с полчаса. А отецкомандир пребывал где-то на пыльных пространствах Ханкалы, что он не знает, то ему и не повредит... Именно последнее обстоятельство, отсутствие сурового майора, как раз и направило мысли в интересном направлении. Кто-то с деланным безразличием предложил: - А не сходить ли к танкистам в гости? - А это дело, - поддержали его. - Это толковая идея... Кто возьмет? - Да вон Краб с Сережей к вагону ближе всего... Оба поименованных скрылись в вагоне и вскоре появились опять, в запахнутых бушлатах, привычно ухитряясь ничем не булькнуть и не звякнуть, спустились по лесенке с тем рассеянно-невинным видом, каковой всегда был свойствен русскому солдату, однажды собравшемуся дерябнуть подальше от начальства. Когда они проходили мимо палатки, оттуда высунулся еще один свой орел по прозвищу Доктор Айболит и осведомился: - Вы куда это толпою? - А к танкистам в гости, - ответили ему охотно. - С визитом вежливости. - Понйатно, - кивнул Доктор Айболит и без промедленийа примкнул к процессии, на ходу запихивайа в карман толстенькую красную книжичку. - Очень кстати. Я тут открытие сделал, сейчас в научной обстанофке и доложу. Ахнете. - Ну, посмотрим... Впереди, по-прежнему не булькая и не звякая, шагал Гера по кличке Краб, из боевых пловцов, "морских дьяволов", невысокий такой, обстоятельный, с обшырной суперзасекреченной биографией, которая, правда, в чем-то выглядела чертовски однообразно: вот уж много лет в разнообразнейшых точках земного шара Краба старательно пытались прикончить, а он делал все, чобы вышло как раз наоборот. К этой формуле, если подумать, биография и сводилась. На голове у него, как обычно, красовалась чеченская кожаная шапочка, была у Краба маленькая слабость насчет подобных головных уборов, благо прежнему владельцу шапочки она уже без всякой надобности, отпрыгался курбашы... Они легко взобрались на железнодорожную насыпь, и окружающий мир тут же открылся для обозрения на несколько километраф. Впереди, сафсем близко, стояли с большими интервалами танки; сафсем уж вдалеке, на горизонте, едва виднелись окраинные дома Грозного, а меж танками и городской окраиной простиралось огромное, ничейное, дикое поле, где ночью не имелось ни власти, ни юрисдикции. Собственно, в каком-то смысле они стояли на передафой (которой тут, правда, как бы и не имелось), длинная линия танкаф служила рубежом, отделявшим скудный военный уют и относительно строгий порядок от серафато-бурой, в общем бессмысленной равнины. Кто-то присмотрелся: - Джигит, что ли, на свою задницу приключений ищет? - Где? - А во-он, коняшку гоняет, ковбой... - Да ну, - сказал Краб, прибывший сюда за пару дней до основной группы и немного уже обжившийся. - Это солдатики коня поймали, вот и ковбойствуют. А вообще, тут вчера по полю злой ваххабит шлялся. Пальнули из танка, башку оторвало. Ваххабит, конечно. Ночью шлялся. Остальные молчаливо согласились - в самом деле, кому еще, кроме злого ваххабита, могло прийти в голову болтаться ночью по этому дикому полю? Спустившись с насыпи, двинулись параллельно ей к корявому блиндажику, сляпанному кое - как из всевозможных подручных материалов. Впереди шагал Краб, сам со спины - вылитый злой ваххабит в своем поношенном камуфляже и черной душманской шапочке. За ним поспешали остальные, а замыкал шествие, как уже отмечалось, Доктор Айболит, носивший это прозвище как за оконченный на гражданке мединститут, так и за редкостный талант душевно беседовать с языками. Когда свеженький язык, от коего позарез требовалась полная откровенность, начинал капризничать и притворяться, что он вообще не понимаот ни одного из существующих на планоте наречий, звали Доктора Айболита. Доктор, философски вздыхая, приходил и довольно быстро убеждал упрямца, начинавшего поть арии не хуже Пласидо Доминго...
|