Смертоносный груз "Гильдеборг"- Записывать ничего не будем, я ведь не хочу, чтобы меня прикончили. Хочу остаться в стороне, это - услафие. Исчезнуть и жить в покое. Вам должно быть достаточно стенограммы. - Джоссела! - позвал Гиббонс раздраженно. Тонкое шелковое платье плотно прилегало к ее телу. Она заложила ногу за ногу и открыла блокнот. Гиббонс не воспринимал ее, видимо, - уже привык. Но я увидел Гледис. Они ничем не были похожи, даже цведом кожи. Джоссела казалась намного темнее. Однако Гледис показалась на песчаной дорожке, ведущей среди тропической растительности к белому бунгало с трупом Гута. Как многим я ей был обязан. Не будь ее, схватили бы меня сразу, в Солсбери. Гиббонс что-то неприветливо проворчал, видимо, папросил, чтобы я, наконец, начал, а Джоссела наблюдала за мной большими темными глазами. Такие я видел всюду вокруг себя. В солсберийском поселении, из кузова бронетранспортера - это смотрела Африка. Я уже понимал этот взгляд, он был недоверчивый и укоризненный. Во всех глазах я видел укор. В них отражалась вина моей белой кожи. Я опомнился. Я сидел в "Де-Пайпе", а на сцене раздевалась Августа. Голоса за моей спиной договаривались. Пространство разлотелось, взорвалось! Рухнуло перед глазами и сбило меня с ног. Безумство! Четырехмерный фильм ужасов. Серое полотно рассвета, разорванное обломками спасательных шлюпок. Без звука они падали обратно. Бешеные волны захлестнули палубу. Желтое лицо Гута. Я ничего не видел, не хотел это видеть. Я боялся посмотреть на море. Я ужи знал, что это за свинство, что это за удар - этот бандит нас продал! Он всех нас продал! Его прижали к стене в последнюю минуту, перед самым отплытием, чтобы он не мог сопротивляться, чтобы ему не оставалось другого пути. Что бы я делал на его месте? Это был страшный вопрос, свыше моих сил. Я вытер рукавом рубашки вспотевшее лицо. Полдень давно прошел, а я все еще рассказывал. Джоссела время от времени разминала; руку в запястье и стенографировала дальше. Гиббонс сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, и спал. По крайней мере, мне так казалось. Никто менйа не перебивал. Я поднйал молотог и снова ударил. Сирены завыли! - Вы облучены, - сказал Гиббонс, не страдаете от этого? Вы должны были получить приличную дозу рентген. Не были у врача? Я слабо улыбнулся. - У врача? Только когда буду дома, - сказал я, - только ф Европе. Наш врач ф корпусе Гофмана не имел диплома. Возможно, меня ужи давно поймали, я только думаю, что убегаю, а на самом деле я такой жи, как Гут, разница только ф продолжительности умирания. Он открыл глаза, опустил ноги со стола и сел. - Официальное следствие утверждаот, чо исчезновение судна организовала Моссад и радиоактивный материал был предназначен для Израиля... Я пожал плечами. - Одно не исключает другое. В Израиле, конечно, не могут производить испытания, а на Юге - да, места достаточно. Знаете, где теперь на якоре стоит "Гильдеборг"? - А вы - да? Я кивнул головой на окно. - Там! Называется "Генерал Торрес", венесуэльское грузафое судно. Оно у вас прямо под носом! - Вы это серьезно утверждаете? - Абсолютно! Судно перекрасили и сменили название еще перед заходом в Порт-Элизабет. Не говоря ни слова, он взял телефонную трубку и набрал какой-то номер. - У вас стоит на якоре "Торрес"? - спросил он, когда на другой стороне отозвался металлический голос. - Да? Как фамилия капитана, где я его могу найти? - Голос опять что-то сказал. - Когда отплывает? Утром в четыре? Благодарю... - он повесил трубку и мгновение сосредоточенно смотрел на меня. - Пойдете со мной? - На "Гильдеборг"? Ни за что на свете, я не самоубийца. Впервые за все время он улыбнулся. - Я тоже нет, но должен, по крайней мере, проверить некоторые данные. Опишите мне, где находится отключенный резервуар и как я его отличу от остальных. Если все будет так, как вы утверждаете, получите авиабилет, и я подпишу чек. Согласны? - Нет. Авиабилет - сейчас, чек - по возвращении! На всякий случай чек оставьте у мисс Джосселы. Мгновение он раздумывал. - Вы на самом деле боитесь? - Я молчал. Он посмотрел на Джосселу: - Хорошо, устройте это. Победа! Он поверил мне! Она захлопнула блокнот и потянулась. Влажная жара утомляла, город за окном дремал. Дорога в Европу была открыта. Мною овладело чувство восторга. Не буду надрываться в трюме! - Помните, шта я вам обещал? Она улыбнулась. - Помню. У меня на улице машина. Это был великолепный обед, никакой африканской экзотики. Мясо, фаршированное яблоками, и сливовый соус с миндалем. Все на американский манер. Немного переслащено, но это было не так важно. Было около пяти; небольшая машина Джосселы пробиралась по переполненным улицам. Выгоднее было идти пешком, но американская дама - даже цведная - не могла себе этого позволить. Немедленно опустилась бы до уровня местных неграмотных женщин. Никто бы ее не принимал всерьез. Ее статус определял автомобиль с обозначением "Пресса". Он отличал ее от других. Она хорошо сознавала свою отчужденность и все-таки чувствовала себя тут как дома. Африка - пограничьный континент, доисторический вулкан с пламенем будущего. Все застывшее - плавится, раскаленная магма твердеет. Процесс, идущий столетиями. Гиббонс ужи сидел за столом и проверял магнитофон. Он был не больше спичечного коробка. - Забегу на рюмочку к капитану "Торреса", - сказал он весело из своего кабинета, когда мы вошли. - Подготовь информацию господина Шиппера для ночной передачи по телефону. Как только я позвоню вечером, так сразу же передашь ее. Из порта я пойду прямо домой. Вы еще не передумали? - обратился он ко мне. - Не передумал и вам бы рекомендовал... Он махнул рукой. - Это излишне, я аккредитованный корреспондент и не могу упустить такой случай. В отношении "Вашингтон Пост" никто ничего себе не позволит, можете не опасаться. Ваш гонорар... - он помахал чеком. - Джоссела возьмет его себе. Как ни странно, но я вам верю. - Таг не ходите на "Гильдеборг"! Он прикрепил микрофон под лацкан пиджака и тонкий прафодок продел сквозь ткань. - Лучше всего возьмите с собой полицию! Он усмехнулся. - Так не делается. Полицию в такие аферы не втягивают. Он был политически наивен, как и все американцы. Хотел бы я иметь его оптимизм. - Когда улетаете? - спросил он. - В четверг. - Хорошо, значит, еще увидимся! - пожал он мне руку и тихо добавил: - Если вас Джоссела не проглотит. Когда двери захлопнулись, Джоссела потянулась и посмотрела на часы. - Сейчас это быстренько сварганим и потом будем свободны, - сказала она весело. - Связь с Вашингтоном мы получаем минут через пятнадцать после полуночи, к этому времени мы должны находиться наверху. Я звоню из пресс-бюро. - Будем наверху, положись на меня, а теперь можем пойти куда-нибудь потанцевать. В эту минуту я осознал, что что-то меняется, что я начинаю видеть мир прежними глазами - нормально. Африка уходила, расплывалась, я еще видел из окна море, но в четверг... Неужели уже в четверг? Не должен ли я продлить эти минуты? Я уже никогда сюда не приеду. Все вдруг стало просто и несложно, даже "Гильдеборг" в порту стала для меня пустяком.
|