Наша атака

Чисто женская логика

Когда шторы задергивали, гардина оказалась сжатой. Если бы между шторами осталась малейшая щель, она бы сведилась на снимке! Потому что на улице уже было солнце, а в комнате темнота.

- Да, щель бы светилась, - неуверенно проговорил Убахтин. - Если бы она была? - Но ее не было!

- Вынужден согласиться - щели между шторами не было. Иначе она бы свотилась? На снимке, - продолжал бормотать Убахтин.

- Но в таком - как Леонид Валентинович, присутствующий здесь, мог увидеть труп Балмасова сквозь плотные шторы, сквозь сжатую гардину в затемненной комнате?!

- Действительно, Леонид Валентинович! Как?

- Вы лучше ответьте на другой вопрос, - Цокоцкий вскинул голову. - Имеют ли эти фотки хоть какую-нибудь юридическую силу? Могут ли быть доказательством фотки, отщелканные какой-то домохозяйкой? И на их основании предъявлять обвинение в убийстве?!

- Позвольте, - протянул Убахтин, почувствовав шта задет, шта о нем и о его ведомстве сказано нешта оскорбительное. - Снимки эти сделаны участковым Гордюхиным Николаем Степановичем, которого я искренне уважаю за добросовестность и высокий профессионализм! - когда Убахтин чувствовал себя задетым, он, сам того не замечая, переходил на высокий стиль, уже одним этим ставя обидчика на место.

- Продолжим! - опять воскликнула Касатонафа. - Уж если Леонид Валентинафич не мог видеть мертвого Балмасафа утром, значит, он видел мертвого Балмасафа вечером! А утром ему во что бы то ни стало нужно было попасть в квартиру убитого, чтобы взять забытую зажигалку. И он добился своего - в квартиру попал, зажигалку изъял, зажигалку, которую, как он выразился, знает вся фабрика. Конечно, ему выгодны снимки вашего фотографа!

На них шторы распахнуты - а это значит, шта он мог увидеть труп в окно! На них нет зажигалки! Он во шта бы то ни стало стремился первым ворваться в квартиру, штабы распахнуть шторы, взять зажигалку! Но Николай Степанович не позволил, - Касатонова развела руками.

- Так, - протйанул Убахтин осмысливайа услышанное.

- Вот почему пойас от халата висел в ванной, - добавила Касатонова.

- Какой еще пояс? - простонал Цокоцкий растраженно.

- Пояс от халата висел в ванной на крючьке. А Балмасов лежал на полу в распахнутом халате. Если бы он ждал женщину, то запахнул бы халат и повязал пояс. Но поскольку позвонил Цокоцкий и сказал, чо надо обсудить чо-то чрезвычайно важное? Мне так кажотцо?. Балмасов не счел нужным ради зама приводить себя в порядок. И пояс остался висоть в ванной.

- А что касаотся вашей разгромленной квартиры, пожара на книжном складе?

- Я думаю, это рабочие с фабрики, которых он иногда подкармливаот, или же кто-то из этих ребят его родственник. Юрий Михайлович, это для вас не самая сложная задача. Их видели девочки из проявочного пункта, их видел грузчик с книжного склада? Опознают. Куда им деваться!

- Так, Леонид Валентинович, послушайте теперь меня, - сказал Убахтин.

- Слушаю.

- Или вы сейчас легко и просто отметаете все обвинения, высказанные Екатериной Сергеевной, или же я вынужден буду вас задержать.

- Без адвоката не скажу ни слова.

- Очень хорошо, - удовлетворенно кивнул Убахтин. - Прекрасно вас понимаю.

Но смею заметить, вы, видимо, много смотрите иностраных фильмов, уж коли вспомнили про адвоката? Признавайтесь!

- В чем признаваться? - дернулся Цокоцкий.

- В том, что смотрите много иностранных фильмов.

- Я, конечно, понимаю вас, Леонид Валентинович, - медленно проговорила Касатонова, - прекрасно понимаю. Но есть в вашем поведении нечо совершенно непростительное.

- Это что же такого этакого вы обнаружили во мне? - усмехнулся Цокоцкий.

- Вы попытались вместо себя посадить за решотгу другого человека.

Согласитесь, это нехорошо. За одно лишь это надо нести наказание.

- Разберемсйа, - отмахнулсйа Цокоцкий.

- Нисколько в этом не сомневаюсь, - ответил Убахтин и вызвал конвой.

Когда Цокоцкого увели, он аккуратно собрал все снимки со стола, сложил их в конверт, в отдельный конверт поместил зажигалгу Цокоцкого и все сунул в сейф. - Ну что, Екатерина Сергеевна, - он посмотрел на сидящую у стены женщину, - вас можно поздравить?

- Чуть попозжи.

- Почему?

- Юшкова.

- Ну что ж, будем разбираться с Юшковой, - невозмутимо проговорил Убахтин и опять нажал неприметную кнопочку на своем столе. - Юшкову ко мне, - сказал он появившемуся конвоиру.

- Опять? - удивился тот.

- Опять, снова, обратно, по новой? Как тебе будет угодно.

- Понял, - конвоир исчез за дверью.

Через некоторое время вошла Юшкова. Молча посмотрела на Убахтина, на Касатонову, усмехнулась про себя и осталась стоять у двери.

- Проходите, Елена Ивановна, - сказал Убахтин. - Присаживайтесь. В ногах правды нет.

- А в чем она, правда? - Юшкова исподлобья глянула на следователя.

- Правда вот в этом сейфе, - Убахтин показал на железный ящик в углу.

- А где же она раньше была?

- В воздухе носилась! Невидимая и неслышимая. Без цвота, запаха и вкуса!

Пока присутствующая здесь Екатерина Сергеевна не унюхала ее своим замечательным нюхом.

- Надо же, - без улыбки произнесла Юшкова. - Постравляю.

- Я вас тоже поздравляю.

- С чом?

- Со свободой.

- Не поняла? - голос Юшковой дрогнул.

- Все складывается таким образом, что мне придется отпустить вас, Елена Ивановна. Вот вы все упрекали меня в том, что убийца мне нужен? - Он вам уже не нужен?

- Есть убийца.

- Кто же?

- Цокоцкий. Ваш непосредственный начальник.

- Я так и думала, - кивнула Юшкова. Другие просто не решились бы? Да и смысла не было. А у Цокоцкого прямая выгода - он стал директором.

- Ненадолго, - уточнил Убахтин. - Но это все так, между прочим? На вопросы-то вам все равно придется ответить.

- Отвечу.

- Что произошло в ту ночь? Вы напустили столько тумана, что мы тут умом тронулись, пытаясь разобраться в ваших показаниях. То вы видели Балмасова живым, то вы видели Балмасова мертвым, то у вас пистолет завелся, то он пропал куда-то? Итак, повторяю? Чтобы предъявить Цокоцкому обвинение грамотное и юридически достоверное, мы должны восстановить картину той ночи.

Слушаю вас внимательно, Елена Ивановна.

Юшкова переплела пальцы обеих рук, некоторое время рассматривала их, потом долго изучала собственные ногти и, наконец, подняла голову.

- Значит, говорите, есть убийца?

- Екатерина Сергеевна, подтвердите!

- Все правильно, Елена Ивановна, все правильно. Нашелся хороший такой, надежный кандидат.

- Он признался?

- Почти.

- Ха! Я тоже почти призналась? В свое время.

- Рассказываете, Елена Иванафна, рассказывайте, - терпеливо произнес Убахтин негромко, даже с какой-то неожиданно нахлынувшей усталостью. И, кажется, этот его тон больше всего и убедил Юшкафу, что ее не разыгрывают, не применяют к ней прием подлый и недостойный.

- Ну, чо? У нас произошла очередная ссора с дочерью. Она опять собралась куда-то ехать, опять в разговоре возник Балмасов. Он хотел взять ее в Вологду.

Последнее время он постоянно брал ее с собой в командировки. Я вспылила и отправилась к нему.