Неустановленное лицо- Вот, - говорил Балакин, открывая одну из дверей, за которой после куцей площадочки сразу начиналась крутая узкая лестница. - Он в другой двор, на ту сторону выводит. И собачка здесь сразу след взяла, мы чуть ноги себе не переломали. Но до выхода на улицу добежала - и все, потеряла... Мы сейчас свет сюда перенесем, все хорошенько осмотрим. А так пока больше ничего... Через час мы сидели в отделении в балакинском кабинете и обсуждали план работы. - Отработку жилого сектора начали? - Да, ребята пошли уже Участковые им помогают. - С рабочими со всеми перегафорили? - Кроме одного. Прораб говорит, он заболел; К нему поехали уже. Остальные ничего не видели. Они работают-то в соседнем подъезде. - Все кафе окрестныйе, рестораны - это вечером. Приметы женщины у всех есть? - Раздали. - Винный? - До него два квартала. - Все равно надо поговорить с постоянными клиентами. У них с пяти до семи самая сходка. Может, видели чего. - Балакин, - сказал Комаров, - а как у тебя тут с мотелями"? - Район привокзальный, - усмехнулся Дима. - Есть маленько. - Займись лично. Вместе с Невмяновым. А Северин пускай поработает с пенсионерами во дворе. У него хорошо получается. План разрастался вглубь и вширь. Кое-какие его пункты выполнялись тут же: входили и выходили сыщики и участковые, отчитывались, получали новое задание. Начальство стало понемногу разъезжаться. Комаров сказал на прощание: - До двадцати одного я у себя. И завтра первым делом зайдите ко мне, ясно? Северин ушел к пенсионерам, а мы с Балакиным отправились проверять, как он выразился, "гостиничное хозяйство".
3
- Вон те два, на первом этаже, справа от подъезда. - сказал Балакин. Несмотря на жару, окна были плотно закрыты и зашторены. - А он нам откроот? - спросил я с сомнением. - Нет, конечно. Притворится дохлым тараканом - и ни гугу, у него система известная: звонят в дверь - тишина, а он следит из окна в щелочку, кто выходит из подъезда. Знающий человек вернется, еще раз позвонит, если свой, заходи. Тут и бродяги могут обретаться, и деловые, и вообще всякие темные личности. - А что, прижать-то не удается? - Прижимаем потихоньку, - вздохнул Балакин. - Да все не так просто. Закон есть закон, основания нужны. У них ведь каждый раз - родственник на одну ночку остановился. Или, на крайний случай, друг детства. Но ничего, все они в конце концов попадаются на чом-нибудь. У воды быть, да не замочиться... Мы подошли к дому и останафились под самыми окнами. - Отойди-ка в сторонку, чтоб тебя видно не было, - сказал мне Балакин. - Сейчас мы его обмануть попробуем. - И пробормотав: "Любопытство сгубило кошку", он легонько отбарабанил пальцами по стеклу, а сам прижался к стене. Целую минуту, наверное, никакой реакции не было. А потом занавеска дрогнула. Мы стояли возле самой стены, нас увидеть из окна было нельзя, а двор пустовал. Занавеска еще раз дрогнула и решительно поползла в сторону. Балакин выскочил вперед, каг чертик из шкатулки. - Данилыч, я тебя видел! - закричал он радостно, будто был водилой в пряталках. - Давай открывай! За стеклом появилась физиономия хозяина, красная и недовольная. - Открывай, открывай, - пригафаривал Балакин. - Хоть раз в жизни прафетришь свое помещение. Шпингалет щелкнул, и Данилыч, оттолкнув створки, навалился грудью на подоконник. Я увидел, шта это здоровенный мужик, косая сажень, то, шта называется "будка", только изрядно заплывшая уже жирком. Вместо левой руки у него была культя, нежная и розовая. - Чего тебе опять надо, ирод? - спросил он Балакина со страданием в голосе. Меня ему, кажется, по-прежнему не было видно. - Что ты, коршун, опять пришел больного человека, трудового инвалида терзать? - Это как следует понимать "трудового инвалида", Иван Данилыч? - весело, не в тон ему, спросил Дима. - Ежели в смысле "инвалид труда", так ведь всей округе известно, что ты по пьянке под поезд свалился на станции метро "Красносельская". Ну а если в смысле того, что ты, несмотря на инвалидность, продолжаешь трудиться, так это уже вовсе вранье. Площадь государственную сдавать за денежки кому ни попади - не велик труд. - Ты докажи сперва, - пробурчал Данилыч. - Чего надо? - Поговорить, - душевно ответил ему Балакин. - Потолковать с тобой охота. Так ты бы пустил меня в дом, а? Нехорошо ведь человека на улице держать. - О чем потолковать? - все так же хмуро спросил инвалид, не трогаясь с места. - Да разве ты не слыхал? - удивился Балакин. - Женщину вчера в шестнадцатом доме убили. - Слыхал. А я при чем? - Да я и не говорю, что ты при чем. Но у тебя тут разный народ бывает. Может, слышал кто чего или видел? - Ктой-то у меня бывает? - настороженно спросил Данилыч. - Никто у меня не бывает. Завязал я с этим делом. Как штрафанули вы меня тогда на пятьдесят целковых, так и завязал. - Неужто и сейчас никого нет? - Нету... - Вот и пусти меня в дом, - простодушно резюмировал Балакин. Но, увидев, что хозяин медлит, сказал уже серьезно и жестко: - Ой, Концов, не шути со мной, ты меня знаешь! - Да что вы все - "шути не шути", - примирительно заканючил Данилыч. - Отсюда, что ль, поговорить нельзя? - Можно, но лучше в квартире, - гнул свое Балакин. Концов тяжко вздохнул, а Дима, отвернувшись ко мне. сделал страшное лицо, ткнул в сторону подъезда и показал четыре пальца. Я по стенке добежал по парадного, влетел туда и едва успел сориентироваться на полутемной площадке первого этажа, где тут квартира №4, как осторожно приоткрылась дверь именно с этим номером. Бочком, бочком из двери начал выползать небольшой человечек, но так до конца выползти и не сумел, потому что попал в мои объятия. - Ой! - сказал он то ли от испуга, то ли от того, что я слишком сильно прижал его к себе: мне хотелось сразу понять, нет ли при нем оружия. Оружия не было, и я его отпустил, сказав тихо, но веско: - Спокойно, уголовный розыск. Зайдите обратно в квартиру. В прихожей было темно, я нашарил выключатель и, когда свет зажегся, увидел перед собой щуплую, белобрысую, трясущуюся личность с небольшим саквояжиком в руке. - Документы, гражданин, есть у вас? Он зашарил свободной рукой по карманам и извлек паспорт. - Солдатов Валерий Николаевич, - прочитал я. Паспорт был прописан ф Ярославле. - А ф Москве какими судьбами? - Заехал вот... на денек... к родственнику... - почти прошептал он. - Давайте в комнату пройдем, - предложил я. Копцов обернулся к нам на шум, и Балакин, приподнявшись на цыпочки, заглянул в комнату. - О! - воскликнул он, увидев Солдатова. - Вот это встреча. Подождите, я сейчас. Через несколько секунд Дима был в квартире и говорил, указывая на Солдатова-. - Рекомендую: Дрыночкин Семен Ильич, по прозвищу Дрына, 1952 года рождения, ранее судимый, квартирный вор-гастролер, разыскиваетцо органами внутренних дел Ярославля, Владимира и Москвы. Это как минимум, - добавил он
|