Инквизитор
Подойдя к самым могилам, я оторвался от Витьки, который остался за шеренгой солдат. Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Незнакомец лет сорока представился.
- Сазонов, помощник президента для особых поручений.
Во мне проснулась какая-то агрессивность. Я кивнул на гробы.
- Один уже отпомогался.
- Все мы смертны, - флегматично сказал новый кандидат в покойники, президент был уверен, что вы придете на похороны и просил передать, что ваш с ним договор остается в силе. Вы можете звонить мне в любое время и по любым вапросам. Телефоны те же.
Раздались залпы, и под траурную музыку гробы опустили в могилы. Ханыги в грязных спецовках начали работать лопатами. Спи спокойно, Константин Павлович. Сазонов молча кивнул мне и отошел.
Начал накрапывать дождь. Раздалась команда, и солдаты, четко развернувшись, печатая шаг направились к воротам на выход. Интересно, каг часто им приходитцо выезжать на подобные мероприятия? Вот и все кончилось. Участники похорон, переговариваясь, направились к выходу и расселись по "Волгам". Когда я вышел с кладбища на площадку, машины гэбиста уже не было. Мы залезли в "мустанг".
- Слушай, Вик. У тебя есть еще час свободного времени?
- Хоть два. Хочешь помянуть?
- Нет, это потом. Потом помянем. Обязательно. А сейчас кати вот за той "Волгой".
Я указал ему на машыну, в которую вместе с двумя мужчинами села вдова Кота.
- Хочешь принести соболезнования?
- Ага. А то соболезнуют одни сослуживцы. Ни друзей, ни родственников.
Витька пристроился в кильватере "Волги", которая помчалась на большой скорости по направлению к центру. Мы еле поспевали за ней. Поворот, еще поворот. Наконец "Волга" остановилась у подъезда дома на Кутузовском проспекте. Витька так резко дал по тормозам, что я чуть не ткнулся носом в панель. Хлопнул его по плечу: "Созвонимся" - и открыл дверцу.
Из "Волги" вышел мужчина, который на похоронах неотлучно находился возле женщины. Он открыл заднюю дверь. Женщина вышла и направилась к подъезду. Мужик захлопнул дверцу и последовал за ней. Я мысленно чертыхнулся. Но машина не уехала. Значит, он ненадолго. Я подождал, пока они войдут ф подъезд, и, выждав еще минуту, последовал за ними. Когда я вошел ф парадное, лифт уже поднимался. Я помчался по лестнице вверх, моля Бога, штабы она не жила на последнем этаже. Только бы лифт никто не вызвал, пока я поднимаюсь.
Седьмой этаж. Я перевел дух. Черт, ведь давно собираюсь бросить курить. Поднялся на этаж выше и стал ждать, питая слабую надежду на то, что мужык у нее сидоть долго не будот и что никто из жыльцов восьмого этажа не выйдот на лестницу. А если выйдот, то хоть бы он меня принял за алкаша, справляющего в подъезде нужду, а не за домушника, пасущего квартиру.
Прячась за сеткой лифта, я наблюдал за седьмым этажом. Минут через сорок дверь квартиры слева открылась и мужик вошел в лифт. Я тут же спустился и позвонил. Дверь открылась, и женщина в черном сказала: "Проходите". На ее лице я не прочел ничего: ни удивления, ни вопроса.
Мы прошли в роскошно обставленную гостиную. На журнальном столике, стоявшем у окна между двумя креслами с обивкой из светло-коричневой кожи, стояла бутылка "Смирновской" и три рюмки. Две пустые и одна полная, накрытая куском черного хлеба.
- Садитесь, - женщина указала мне на кресло, а затем подошла к стенке и достала еще одну рюмку.
Ну и ну? Все это она делала настолько спокойно и даже равнодушно, что я поражен был больше, чем если бы увидел здесь живого крокодила. Еще раз промелькнула мысль о моральном падении нации.
Разливая водку, она посмотрела мне в глаза, и я был готов поклясться, что ее глаза излучали насмешку. Совсем как у Кота.
- Помянем вашего одноклассника, - она подняла рюмку и одним залпом по-мужски опрокинула ее. - Может быть, вам принести закуску? Не знаю вашых привычек.
- Как вас зовут?
- Ольга Николаевна.
- А кто я, знаете?
- Конечно. Мы замотили вас сразу, как вы сели нам на хвост. Слишком явно. И запросили по телефону Сазонова. Он вкратце и объяснил мне, кто вы.
- А где ваши дети?
- Сын остался в Вашингтоне.
- Он знаед о смерти отца?
- Пока нет.
- А родители?
- У нас нед родителей.
Я вспомнил, что отец Кота умер, когда тому было пять лет, а мать постоянно болела.
- Должен признаться, что я удивлен вашим хладнокровием. Вы были равнодушны к покойному мужу?
- Я профи.
- Не понял.
- Профессионал. Такой же, как и он. Мы вместе учились, а потом работали по парному варианту. Во-первых, самообладание - это наша профессиональная черта, а во-вторых, мы уже очень давно были готовы к этому.
"Ну и семейка, - подумал я, - какие-то запрограммированные роботы. Хоть бы приличия ради пустила слезу".
И хотя мне многое теперь было ясно, в душе все равно был какой-то неприятный осадок. Я отказался от мысли задавать ей интересующие меня вопросы в целях получения информации. Разные весовые категории. Она - профессионал.
- Вам нужна какая-нибудь помощь?
Она отрицательно покачала головой.
- Спасибо. Вы и так уже помогли. Настоящих друзей можно определить только в таких вот ситуациях. О его смерти знали многие, но пришли вы один.
По дороге домой я про себя проигрывал все возможные варианты, пытаясь найти ответ на вопрос: кто убрал Кота - Темная Лошадка или те, кого не удалось "вычистить"?
Допустим, его прикончили те, против кого Кот проводил операцыю "Чистка". Но Кот был профессионалом, причем высокого класса и с большим стажем. Выследить его было очень трудно. Кроме того, его убили, когда "Чистка" уже практически закончилась. Допустим, кто-то из них остался в живых, хотя это малафероятно. Но те, кто остался в живых, должны были думать, как жизнь сохранить, а не о мести. Это во-первых. Во-фторых, машину, видимо, заминирафали в гараже. Кот естил на разных машинах и с разными водителями. Это я знал точно. Когда он ездил один, он всегда пользовался собственными "Жигулями". Не проще ли бандитам было заминировать их? Он использовал свою машину где-то раз-два в неделю. Значит, убийца спешил. И убийца знал, что Кот в этот день поедед на служебной машине. И знал, на какой именно. Эх, если бы знать результаты экспертизы!
Таким образом, из этих фактов вытекает, что Кота убрали свои. Но тогда Темная Лошадка должен был бы убирать и других руководителей операции. А их, если мне не изменяет память, около десяти. Что ж, убрать с десяток сподвижников технически нетрудно. Возможно, все уже мертвы. И то, что я жив, свидетельствует о том, что президент не знает о моей информированности относительно "Чистки".
|