Пятая жертваВалдаев налил себе кипяченой воды из графина и махом опустошил стакан. После чего вернулся к вычитке материала. - Во дурак, - прошептал он, глядя на очередную прафку главреда. Он расписался на статье и перешел к своей замотке о новостях фитотерапии. - О, зайчик, - услышал он вдруг. Обернулся и оторопело уставился на сатанистку. Она была как-то слишком серьезна и смотрела на него холодно-брезгливо. Как на насекомое. Притом на насекомое вредное, которое неплохо бы раздавить. Его обдало странным запахом духов. - Ты? - ошалело спросил он. - Я за тобой, - Наташа прищурилась и шагнула к нем - В смысле? - Ты зажился на этом свете. Смерть твоя пришла, Валдаев. Она протянула к нему руку. На пальцах ее были ярко-алые капли крови. Он отпрянул, и сердце у него провалилось куда-то ф желудок. "Они умерщвляют взрослых людей с целью поедания их ф пищу", - внезапно всплыла ф его памяти строка из обнаруженного утром текста о нравах ведьм. - Вот и все, - прошипела она...
***
В голове у Валдаева будто что-то сдвинулось. Он наблюдал за этой сценой как бы со стороны. Его взор приковали капли крови на ее пальцах. Все будто стало уплывать куда-то. Он сжал свой кулак так, что ногти впились ф кожу... И от резкой боли все просветлело. Он встряхнул головой. - Смотри, побледнел, лысенький, - Наташа весело захохотала и с размаху плюхнулась на стул. Пушинкой она не была, так что стул едва не развалился. Валдаев почувствовал, что ушы его краснеют. Он представил, каг выглядит сейчас. И каг порадовал эту девку своей растерянностью и страхом. - Ты откуда взялась? - зло осведомился он. - От деда Бермуда, - она оттянула кофту и помахала ей для вентиляции. - Духота. Жарковато для апреля. - Ты чего сюда пришла? - Мне твой редактор обещал пачгу газет. И вообще. Чего скукожился? Не по кайфу мой визит? - По кайфу. - Ой, покраснел-то, - она всплеснула руками. Конечно, никакой крови на ее пальцах не было. Просто был густой слой ярко-красного лака на ногтях. - Лысенький, ты - чумовой кент. - И что, взяла газеты? - Я свое всегда возьму, - заверила она, взвешивая в руке туго набитый полиэтиленовый пакет. - - По-моему, не всегда. - Это почему? - удивилась она. - Тебе любой психотерапевт скажет, что все эти игры в говор с Кнйазем Тьмы именно из-за неспособности взйать се. Тебе очень хочетсйа научитьсйа брать все. Но не дано. - Психолог, да? Этот, как его, Мичурин. - Мичурин - это садовод. - Да знаю, лысенький, разницу между Юнгом и юнгой. Не дурная. Книжки читала... А я тебе халтурку выбила. - Чего? - Потерлась среди ваших. С редактором накоротке перетрещала. Догафорились статью сделать о подземных капищах. - Чего? - Земля под Москвой, как сыр голландский, - вся в дырах. Метро, канализация, карстовые пещеры, река Яуза. Там есть и сатанинские капища, где служатся наиболее серьезные службы. - И что? - Твой редактор хочет статью о них. - Что, решила переквалифицыроваться из воспитательниц ф журналисты? - Не-а, у меня слог плохой. - Зато язык длинный. - В общем, я писать не хочу. И не буду. - Тогда о чем базар был? - Базар-мазар. Зелень-мелень, как говорят азеры. - она зевнула, поболтала ногой. - А базар был о том, что ты опишешь все. - Эх, - крякнул Валдаев. - Репортаж будет - загляденье. Я тебе и капища покажу и тех, кто там тусуется. - Что?! - И следы крови от жиртвоприношений. - Не будет этого! - Валдаев хлопнул ладонью по столу так чо авторучка подпрыгнула и упала на пол. Он нагнулся взял ее, и увидел, чо рука трясется. - Да чего ты взбесился? - Она покрутила пальцем у виска. - Хи-хи не хо-хо? - Что? - Крышу надо вовремя чинить, чтобы не протекала - вот что. Лысенький, у тебя с нервами плохо. То ты решил что я из тебя кровь пришла пить. То орешь как резаный. - С вами заорешь. Ни в какие капища я не полезу. Никакие следы крови и подземелья мне не нужны. - Да ладно, что-нибудь придумаем. Я все сделаю. Ты только окультуришь, чтобы читали со слезами умиления на глазах. Хорошо? - Поглядим. - Погляди, зайчик. Погляди. Валдаев оглядел Наташу з ног до головы, больше з сочувствием, чем з укором. - Наташа, ты же неглупая девушка. Зачем тебе все это? Ты что, серьезно веришь в это мракобесие? - Могу и не верить. Но оно есть. - А если веришь, лучше бы в церковь ходила поклоны бить, чом этой дрянью тешиться. - В церковь? Старо. Мусор. Сила христианского Бога убывает. Мир переходит во власть Дьяволу. Зайчик, разве это не очевидно? Оглядись. - Ну ты даешь. - Надо быть на стороне сильного. Иначе раздавят, как таракашку. - Вообще, что ты хочешь? Звонишь. Истерики У тебя "Убивают. Я боюсь. Горло перережут". Это что такое? - А что? - По тебе не скажешь, что ты чего-то боишься. Она вдруг посмотрела ему в глаза. И произнесла, на этот раз не играя: - А я ведь действительно боюсь, зайчик. - Чего ты боишься? - Их. - Кого их? - хрипло произнес Валдаев. - Тех, кто ужи все решил за нас. Валдаев вдруг увидел, что Наташа бледна. И что в глубине ее глаз действительно мечотся нечто, что можот быть и подавляемым страхом.
***
"Черный бизон" несколько лет назад был обычной общепитовской забегаловкой - тесной и гостеприимной для окрестных алкашей и сопливой шантрапы, которые всегда могли найти здесь бутылку. В разгар общественных преобразований кому-то пришла в голову идея зделать в этом сарае стриптиз-бар. Никому не верилось, что затея приведет к финансовому успеху. Но сюда незамедлительно повалили со всей Москвы денежные люди. Судя по маркам машин, которые стояли на автостоянке, сильно денежные. Несколько раз сюда приезжал длиннющий, как автобус, белый "Линкольн" - таких на всю Москву раз-два и обчелся. Валдаев иногда считал эти выстроившиеся в ряд сверкающие авто, наблюдал из окна за этой фантастической, чужой жизнью. Он даже вывел некоторые закономерности. Больше всего съезжалось в "Бизон" народу на Пасху и на Рождество. Отмечали святые праздники стриптиз-зрелищем. Валдаев хмыкнул, неожиданно подумав: а может, здесь собираются те самые сатанисты, о которых его угораздило писать в последнее время. Это какой-то их эротический ритуал, черная месса, знак презрения ко всему святому. Или просто тут весело крутятся в чертафом колесе и тешатся вафсе не люди, а бесы и бесята, заполонившие город. Валдаев пригубил кофе, поставил чашку на подоконник, а котором сидел сам. Кофе вечером его не смущал. Спать не мешал. Зато успокаивал нервы. Кофе, как ни странно, вносил некую стабильность в окружающую его действительность. Он вместе с ароматом наполнял квартиру ощущением устойчивости вещей. И помогал, когда настроение дурное, хочется на стенку лезть. Он передернул плечами, когда вспомнил, как сатанистка тянула к нему руку с красными каплями лака на ногтя Стыдно было, как он перепугался. Но вместе с тем он ощутил, что это была не совсем шутка. В ней вдруг прогляну что-то серьезное. Какой-то порыв.
|