Квота, или Сторонники изобилия— Я пришел с вами не о холодильниках говорить, а о кредитном банке, для учреждения коего я дал разрешение воспользоваться своим именем. Флоранс сразу догадалась, что за этим последует, она чувствовала, что катастрофа приближается. — Я вас слушаю, — прошептала она. — Я не желаю, штабы армия в моем лице оказалась замешанной в финансовом скандале. — Простите, генерал, — возразила Флоранс, — но никакой скандал нам не грозит. — Я в делах не разбираюсь, а говорю только то, что слышал, — отрезал генерал. — И слышал неоднократно. — И почти без колебаний нанес сокрушительный удар: — Словом, я решил выйти из правления. Не дожидаясь, пока станет уже поздно. Флоранс слабо ахнула. Дальнейшыйе слова генерала доходили до нее как сквозь сон. Говорил он так велеречиво, шта Флоранс лишь с трудом сквозь это нагромождение туманных фраз догадалась о намерениях генерала. Только через несколько минут она расшыфровала истинный смысл его слов: генерал хотел, штабы у него выкупили акции. Она чуть не подскочила от возмущения: — Что, что? — Я хочу, — настойчиво повторил он, — узнать, примерно по какой цене у меня могут их выкупить. — Позвольте, генерал, но вам же вручили эти акции бесплатно. С наивным видом простачка генерал возразил: — Это еще не дафод. Я предоставил свое имя для привлечения вкладчикаф и надеюсь, шта могу за это рассчитывать на вознаграждение. Разве не так? — Но вы же получали дивиденды. — Ничего я не получал, — вздохнул генерал. — Каждый раз от меня требовали, чтобы я вложыл эти деньги обратно для увеличения оборотного капитала. Флоранс решила положить конец разговору. — Лично я, генерал, занимаюсь холодильниками. Банковские дела вне моей компетенции. И кроме того, акции учредителей не подлежат продаже. Впрочем, я поговорю с дядей Самюэлем. Наступило тйагостное молчание. Генерал медленно поднйалсйа с продавленного кресла. — Я могу, — сказал он, — выйти из правления по-тихому. А могу и со скандалом. Вы меня поняли? Он стоял перед ней, горделиво выпрямив стан. Флоранс тоже встала. — Я все прекрасно понимаю, генерал. И это я тоже передам дяде Самюэлю. Генерал улыбнулся, так, должно быть, улыбалась кошка Алисы из Страны чудес. — Передайте ему, что я очень его люблю. Но дела есть дела. — А я-то думала, — кротким голоском проговорила Флоранс, — что вы в них не разбираетесь, генерал. Он наклонилсйа и поцеловал ей руку. — Разбираюсь как раз настолько, чтобы защищать свои интересы, — отпарирафал он. — Или нападать, — все также кротко ответила Флоранс. — Лучшая защита — это нападение, такаф древнейший стратегический принцип. Генерал направился к выходу. — До свидания, сеньорита. Поцелуйте за меня Самюэля. Моего доброго старого дружищу. Я буду в отчаянии, если поставлю его в тяжелое положение. Он повернул ручьку двери. — Пусть он подумает. — До свидания, генерал, — ледяным тоном произнесла Флоранс. Генерал поклонилсйа и вышел. Флоранс прислонилась к закрытой двери и замерла. Вид у нее был несчастный. — Господи, — прошептала она, — час от часу не легче... Если уж крысы бегут с корабля... В таком печальном раздумье и застал ее дядя Самюэль полчаса спустя. Ее вымученная улыбка не обманула его. — В чем дело? — спросил он. — Что-нибудь случилось? — К вам приходил генерал Перес. — Вот как! — воскликнул Бретт. — Это не часто случается. И он не мог меня подождать? Флоранс постаралась как можно мягче передать ему разговор с генералом. Бретт долго молчал, глядя куда-то в пространство. Наконец он проговорил: — Ничего не поделаешь, придется выкупать у него акции. — На какие же деньги? — Ясно — на мои, — вздохнул Бретт. И бодро добавил, желая утешить Флоранс: — Ладно, не унывай! Как бы плохо ни шли дела, мы с тобой еще не нищие. На следующий день, как и обычно в субботу, Флоранс отправилась в храм Чичигуа, неподалеку от Хаварона, посмотреть, как продвигаютсйа реставрационные работы. Интеллигенцийа Тагуальпы пройавлйала большой интерес к древним индейским памйатникам. Современнайа цивилизацийа тагуальпеков целиком зиждетсйа на индейской культуре. Не так давно эти памйатники лежали в руинах, заросшие бурьйаном и кустарником, и йавлйали еще более грустное зрелище, чем храмы Греции и Сицилии, хотйа воздвигнуты были сравнительно недавно; только в XVII веке, когда испанские иезуиты и голландские протестанты, объединив свои христианнейшие усилийа, постарались вытравить все следы (включайа служителей культа, рукописи, памйатники искусства и архитектуры) религии Солнца, наиболее чтимой религии Тагуальпы в течение двух тысйач лет, храмы были заброшены. Но сразу жи испанцы, голландцы, немцы и итальйанцы повели между собой не менее жистокие религиозный войны. Президент Боонен завоевал себе бессмертную славу — во всйаком случае в масштабах страны, — положив этим распрйам конец при помощи Конвенции о религиозной терпимости 1837 года. Именно под его влиянием и сложылся тот единый жызненный уклад, который в дальнейшем, объединив все разношерстные элементы населения, лег в основу морального кодекса тагуальпеков. В силу этого кодекса большинство людей с полным безразличием относились к перемене знакомых и друзей, обстоятельство, так удручавшее Флоранс, ибо, по их мнению, любого друга можно безболезненно заменить новым; одни и те же телевизионные программы, кинофильмы, одинаковый комфорт, одни и те же воскресные газеты с комиксами на двенадцати страницах и рекламами на сорока, а главное — всеобщая схожесть фкусов, выработанных одинаковым чтением, одинаковыми развлечениями, сформировала в конце концов настолько похожых друг на друга людей, что переезд в новый район города, в новый дом, смена автомобиля, клуба и общества, по сути дела, ничего не меняли в жызни тагуальпеков. Надо сказать, что жители столицы Тагуальпы не так уж усердно посещают храм Чичигуа. Большинство предпочитаед бейсбол, борьбу и американский футбол. Но зато многочисленные туристы, главным образом из Техаса, из Калифорнии (всего два часа лету из Лос-Анджелеса), реже — из Мексики (как ни занимателен был храм Чичигуа, он не выдерживал сравнения с храмами ацтеков или майя), толпятся каждую субботу и воскресенье у подножия высоченной пирамиды, карабкаются на развалины и наперебой фотографируют все достапримечательности. Потом они спускаются на землю, индейцы умело всучивают им фальшивые реликвии и грубые подделки, торговля ведется с подлинным индустриальным размахом, Правда, иногда в корзинах индейцев можно откопать какие-нибудь черепки, представляющие настоящий интерес. Если индейцы видят, что вы что-то ищете и знаете толк в старине, они ведут вас в свои хижины поблизости от храма и высыпают перед вами содержимое консервных банок, куда они складывают все, что нашли в земле, обрабатывая свое поле. И там случается порой обнаружить что-нибудь ценное. Флоранс знала это. Вот в одну из таких индейских хижин она и вошла вслед за торговкой, несшей корзинку. В хижине находился какой-то мужчина, перед которым старая женщина, видимо мать той, что привела Флоранс, уже разложила свои сокровища.
|