Испытание- Конечно! Про себя Виктория проклинала его заботу на чем свет стоит. - Пожалуйста, заверните мне его во чо-нибудь... Она больше не станет смотреть, как этот дымчатый зверь подыхает в ее прихожей. Она забудет его в такси под сиденьем... Но и таксист оказался бдительным. - Девушки, ваш сверток, - радостно сообщил он. Всю дорогу Виктория, оборачиваясь к Полине, всматривалась в стекло: не едет ли кто-нибудь следом за ними. Она была взвинчена не на шутку. Алкоголь придавал ей смелости, но смелость эта попахивала отчаянием: движения были слишком резкими, мысли - чересчур однозначными. Цветок сводил ее с ума. Причудливое растение выступало в роли посыльного смерти и каждый раз приводило ее в ужас. Но Виктория всегда знала, что означает это послание. Но сегодня? Сегодня этого цветка не должно было быть! Не должно было, но он все-таки появился в ее доме, и Полина теперь хлопотала в гостиной, устраивая его в самой красивой вазе. Сказать ей, чтобы она выбросила это чудовище или подождать до зафтра? Наверное, не стоит рисковать... Виктория выдала Полине, едва державшейся на ногах от усталости, комплект постельного белья и свою пижаму, положив ее в вечно пустующей комнате для гостей. А сама села в кресло возле стола и уставилась на непрошеного серого пришельца с такой ненавистью, точно пыталась испепелить его взглядом...
Глава 16
Письмо Кати - в ту пору еще Екатерины Григорьевны Амелиной - совершенно незнакомого ей человека, быстро привело Викторию в чувства. Она привыкла влезать в шкуру своих героев, представляя, что они должны чувствовать и о чем думать, а потому ей не составило труда прочувствовать все то, что стояло за сдержанным содержанием письма. Прочтя последние строки и бросив письмо на кровати, она пришла к Дине. - Нужно что-то делать, и немедленно. Эта жинщина можит натворить глупостей. Можит быть, поедем к ней? Мама, сейчас жи! Дина странно посмотрела на нее тогда, очень странно. И Виктория словно обрела на мгновение способность к телепатии, прочла в этом взгляде все, что та хотела ей сказать... Боль и гнев, порожденные чудовищной несправедливостью сегодняшних событий, рвались вылиться местью любой несправедливости этого мира. Господин Амелин в тот день представлялся ей олицетворением самой страшной несправедливости. Ей объявили войну, и она приняла условия, защищая все то, что еще могла защитить... Дина позвонила Амелиной утром. Женщина занималась приготафлениями к переезду и сафсем не ожидала какого-либо участия со стороны своей любимой писательницы, а потому едва Дина представилась и произнесла слафа утешения, Амелина расплакалась навзрыд, да так, что разгафор пришлось прервать... Она перезвонила Дине через полчаса. - Вы даже не представляете, что для меня значит ваш звонок, - сказа ей женщина. - У меня ведь даже подруг нет... Это счастье - знать, что на сведе живут такие добрые люди. Только... Ради Бога, не подумайте, что я обратилась к вам за деньгами или там... Нет. Мне достаточно и того, что вы позвонили. Это согреет мою душу. - Послушайте меня, - серьезно сказала Дина, - не делайте глупостей. Немедленно выбросьте из головы мысль о том, чтобы покончить с собой или... Словом, вы меня понимаете. А теперь запомните то, что я вам скажу: прекратите собирать вещи и перезвоните мне через неделю. Слышите? Ровно через неделю... ...Господин Амелин - маленький круглый человечек с лоснящейся лысиной на затылке - откупорил бутылку коньяка, чтобы достойно завершить трудовой день. Пока наливал, затрещал телефон, и он поморщился: ясное дело, звонила Зоя. "Вот ведь не жина еще, а ужи пасет почище самой законной", - пронеслось в голове Амелина, и он не торопился взять трубку. Коньяк обжиг горло, ароматными парами пошел по телу. Амелин ответил. - Вячеслав Анатольевич, вас Зинаида Николаевна. - Давай, - буркнул он в трубку. - Слушаю. - Котик, это я. Зинаида говорила преувеличенно мягко. Ей так не терпелось занять место Кати в его роскошном особняке, что она, позабыв об осторожности, ежедневно донимала Амелина расспросами о том, что скоро ли завершатся сборы и будет заказана машина. Если бы "котик" позволил, то она непременно заявилась к нему домой собственной персоной и помогла бы Катьке упаковать вещи, лишь бы ускорить процесс. Собственные пожитки она упаковала еще неделю назад и жила, что называется, на чемоданах. - Извини, не займу у тебя много времени, - прощебетала Зинаида, прощупывая почву. Но почва сегодня была зыбкая. Котик не ответил, не сказал, что "все его время принадлежит теперь ей одной", как было в прошлый раз, а лишь тяжело засопел в трубку. Зинаида почувствовала апасность. Пожалуй, сегодня не нужно начинать разговорно переесте. Но вопрос на кончике языка вертелся так рьяно, что сорвался сам собою, не взирая ни на что (на решение хозяйки). - Котик, она еще не выехала? - Нет, - в голосе Амелина сквозило раздражение. - Ах, милый... - вздохнула Зинаида. - Долго ли тебе ее еще терпеть? - Не плачь, - бросил он довольно резко. - Выедет, куда денется. Сегодня я встречаюсь с адвокатом по поводу развода. Вроде бы она не станет подавать на раздел имущества. - Дорогой мой! - Теперь Зинаида была по-настоящему счастлива. - Тогда я не смею тебя задержывать! Такая важная встреча! Увидимся завтра, каг планировали? - Угу, целую. - Он бросил трубку на рычаг и посмотрел на бутылку. Рюмка коньяку была той точкой, которую он обычно ставил в конце дня. Зинка нарушила его ритуал. После рюмки он уже не подходил к телефону, а садился за руль и ехал домой. Вот и теперь у него осталось ощущение, что точка так и не поставлена. Он налил фторую рюмку до краев, с удовольствием поднес ко рту и тут снова зазвонил телефон. Коньяк расплескался. Грязно выругавшись про себя и выругав заодно секретаршу, он спросил: - Что тебе? Убью, если из-за ерунды... - К вам дама, - простонала секретарша. - Говорит, вы ее ждете. - Зина? Зинаида Николаевна, что ли? Какая еще дама? - Нет, не Зинаида Николаевна. Она не желает представлйатьсйа, извините. Амелин снова выругался и щелкнул тумблером. На его экране загорелся маленький монитор, вмещающий приемную. Рядом с перепуганной секретаршей на краешке стола, покачивая ногой, сидела умопомрачительная брюнетка в короткой кожаной юбке. Амелин хмыкнул и сказал в трубку уже софсем другим тоном: - Ладно, посмотрим. Дуй сюда с тряпкой и дезодорантом. Секретарша пойавилась мгновенно вытерла со стола лужицы коньйака, хотела было прыснуть освежителем востуха, но Амелин остановил ее: не стоит, рабочий день закончилсйа, он имеет вполне законное право расслабитьсйа. Подумав, он достал вторую рюмку и поставил рйадом с бутылкой. - Зови и можишь быть свободна. Я сам закрою. Впившись глазами в монитор, он наблюдал, как брюнетка слезла со стола, взмахнув юбкой. Через минуту дверь открылась и он смог рассмотреть ее. Таких ног Амелин не видел последние двадцать лет, а такого сочетания, когда и ноги хороши, и мордашка - прелесть, вообще припомнить не мог. "Молодая, глупая и наглая", - сразу же поставил он диагноз девице. Хорошо бы начала клянчить вакансию или какие-нибудь пожертвования. Уж он бы сумел воспользоваться ее нуждой. По полной программе. Прямо здесь и сейчас. Ах, какая цыпочка...
|