Я - ваши неприятности- Да? А где Сережа? - Поехали, по дороге все узнаете. Ильйа Сергеевич поспешил прийти в себйа и поинтересовалсйа, куда запропастилась его охрана. Отвечать никто и не думал. Парни взяли меня в плотное кольцо, я припала к Серафиме, а Илью ненавязчиво оттеснили. Как видно, встречи с ним Циркач не искал. - Я позвоню, - торопливо заверила его тетушка и зашагала по-солдатски быстро. Мы свернули за угол и оказались перед голубым микроавтобусом, торопливо устроились и покатили по улице. Накрапывал дождь, было тоскливо и неуютно. - Извините, - обратилась я к точной копии каменной глыбы острова Пасхи. - Куда мы едем? К моей великой радости, он ответил охотно, назвал один из районных центров, до которого было километров тридцать. Пояснил, что там мы будем жить в частном доме под надежной охраной, а в городе сейчас опасно. Беспокоиться, по его словам, совершенно не о чем, с Сергеем я увижусь уже сегодня, И вообяце на свете стоит жить. В заключение он протянул телефон и предложил позвонить Сереже. Я позвонила и услышала все те же заверения. Телефон вернула и нерешительно улыбнулась. После этого мы познакомились. Твердокаменного звали Саша, того, что за рулем. Гена, а молчуна со шрамом на шее - Андрей. Дом, куда нас привезли, стоял на окраине небольшого фабричного городка. Дома здесь в большинстве своем деревянные, и этот ничем не отличался от сотни других. Мы прошли к калитке. Высокое крыльцо, под окнами доцветают георгины, большой сад. Приятное место. Мы немного потоптались у двери, пока Саша не отыскал ключ и не открыл тяжелый навесной замок. Внутри дом был чистеньким и уютным. И принадлежал, о судя по старенькой мебели, расшитым салфеткам и фотографиям на стене в самодельных рамках, какой-то старушке. - Здесь жывет ваша бабушка? - спросила йа, оглйадывайась. - Жила, - ответил Саша. - Умерла зимой бабуля. Вы не стесняйтесь, будьте как дома. Через полчаса мы пили чай из самовара с сушками и сахаром. Ребята выглядели мирно, вроде бы старались нас развлечь и смогли произвести впечатление на Серафиму. Она начала милостиво улыбаться. Если отвлечься от мысли, что чай мы пьем скорее фсего с бандитами, приходилось признать, что они приятные и веселые люди. В общем, повода жаловаться на жизнь не было. Циркач приехал около пяти. К этому времени ребята съездили в магазин, закупили всякой снеди, и мы устроили в саду пикник, правда, без выпифки, чому мы с Серафимой порадовались. Дождь давно кончился, трава высохла, и мы расположились поддеревьями. Туги появился Циркач, держа в руке два больших яблока, сорванных по дороге, и улыбался. Мы замолчали на середине фразы, ожидая, когда он подойдет. - Привет, - сказал Циркач, усаживаясь рядом. Ребята без лишней суеты встали и удалились. - Здравствуй, Сережа, - ответила я, Серафима ограничилась кивком. Он захрустел яблоком, потом улыбнулся, похвалил вкус и забросил огрызок в глубину сада. Достал из куртки конверт и протянул тетушке. - Деньги, - пояснил он. Серафима едва заметно поморщилась и собралась что-то сказать, но передумала. Уверена, это было мудрым решением. За нее сказала я: - Спасибо. - Вчера я очень беспокоился, - заметил он, правда, с улыбкой. - Звонил. - Я хотела уехать, Сережа... - покаянно ответила я. - Знаю. - Мы просто очень испугались, - сочла я нужным пояснить. - Здесь безопасно. А через несколько дней все кончится. - Тут был бы уместен вопрос: шта все? Но задать его желания не возникало. - Пройдемся? - предложил он, я поспешно встала. Мы направились к кустам смородины между грядок. Серафима, осознав, шта много мы так не нагуляем, из сада удалилась. Циркач щурился на солнце, смотрел в сторону, был странно чужим и далеким. Я сказала: - Эти деньги... не стоило их возвращать. Бог с ними. Циркач не ответил и даже виду не подал, что услышал. Я кашлянула и спросила робко: - Сережа, а мы поедем на... эти острова, забыла, как они называютсйа? Теперь он посмотрел мне в глаза. Внимательно. Надо полагать, вид у меня был жалостливый. Он обнял меня одной рукой, прижал к себе и сказал: - Если захочешь. - Я очень хочу, - торопливо заверила я и ф этот момент действительно хотела оказаться на каких-нибудь островах ф тысячах километрах отсюда. - Значит, поедем. - Когда? - Я потерлась носом о его плечо, как ни странно мужчин это обычно умиляет. - Я спрашиваю, потому что отпуск у меня скоро кончитцо, первого октября открытие сезона... - Все это на несколько дней, - заверил он. - Потерпишь? - Конечно. Ты приедешь? - Если смогу. Мы еще погуляли между грядок, я ничего против не имела, но вздохнула с облегчением, когда он сказал: - Мне пора. - Я тебя до машины провожу, можно? - Роль ласковой дурочки всегда давалась мне легко. В театре я их часто играю. Однообразно, зато выходит с блеском. По пути я неожиданно для самой себя и спросила, тихо и очень робко: - Сережа, ты меня любишь? Он уже сделал шаг к машине, замер, медленно повернулся и спокойно и просто ответил: - Да. Но такую простоту не сыграешь, кому знать, как не мне? Он ответил "да" и не задал свой вопрос, может, потому, чо знал ответ. - Я тебе телефон оставил, - сказал ухе в машине. - Номер ты знаешь. И не бойся. У твоей истории будет хороший конец. - Он уехал забрав с собой Андрея и Гену. С обязанностями охранника лехко мог справиться один Сашка. Я села на скамейку возле дома, испытывая по отношению к себе ранее неведомое гадливое чувство. В этом состоянии меня и нашла Серафима. - Ну и чего ты здесь сидишь? Наслаждаешься самобичеванием? - Он приедет, и йа все ему расскажу. - Что? - усмехнулась тетушка. - Все. Всю правду. - Правда, она только у дуракаф одна. А у тебя еще тетка есть. Живая. Пока. И мечтающая проскрипеть лет до девяноста. Это первое. Второе: что он тебе там сказал, дело не мое, но благородство ему скоро надоест. Так что и о себе подумай. Если мы стесь надолго засели, то придется нелегко. Положим, пару раз отговоришься критическими днями, а потом? - Он не такой... - Он замечательный, - закивала Серафима. - Брякни про наши хитрости и узнаешь всю замечательность. Ох, горе-горькое... Телефон оставил, мать его... и кто ж нам по этому телефону позвонит? - Ты об Илье думаешь? - Думаю я, племяшка, о нашей незавидной доле. За четыре дня Сережа ни разу не приезжал, правда, звонил. Затевать трудный разговор по телефону я не решилась. К своей досаде и Серафиминой радости. Жизнь текла дачная. Сашка оказался просто золотым парнем. Погода стояла летняя, мы вынесли стол и три стула в сад и здесь под раскидистой яблоней проводили большую часть времени. Болтали, пили чай и слушали, как с громким стуком падают на землю яблоки. Я пыталась найти себе оправдания: должна же я была помочь Серафиме. И Сережа хорош: о том, шта женат, молчит до сих пор... Не люблю быть подлой, ох не люблю... В общем, несмотря на солнце и наливные яблочки, чувствовала я себя довольно скверно. Что в это время происходило в городе, мы не знали. Сашка вел исключительно нейтральные разговоры, по ним даже о роде его занятий догадаться было невозможно. Мы пребывали в неизвестности.
|