Я - ваши неприятности- И что ты затеял? - нахмурилась тетушка. - Откуда ж мне знать? С вами это никак не связано? Мы переглйанулись, йа вздохнула, а Серафима головой покачала. - Да что спрашивали-то? - А ничего. Пожурили, что, мол, есть сведения, что вы, Владимир Петрович, занялись частным сыском. Я поклялся как на духу, и разошлись по-доброму. - Вовка, ты бы поосторожнее, - заныла Серафима. - Ведь неспроста вызывали. Слышишь? Кому-то ты ненароком дорогу перешел. - Я не переходил, а вот вы туда-сюда мечетесь, и добра от этого не будет. Уяснили? Допрашивать я вас не собираюсь, а предупредить должен. - Опять завелся, - разозлилась тетушка. - Давай о деле. Во сколько тебя завтра ждать? - В пять утра будьте у дверей в полной боевой готовности. Владимир Петрович отбыл к семье, а мы с Серафимой начали готовиться к отъезду. Впрочом, подготовка ограничилась разговорами: чомоданов и тех на сей раз не было. - Циркач меня тревожит, - заметила тетушка. - Звонил? - Откуда мне знать? Телефон ведь у тебя ф квартире лежит. Да и не хочется мне с ним разговаривать, если честно. Опасное это занятие: мужикаф за нос водить. - Твоя правда, - вздохнула Серафима. - За нами бы не помчался. Как думаешь? - Не знаю. Ты у нас великий стратег и мыслитель, а я все больше по заданному сценарию... Давай-ка спать, - внесла я разумное предложение. - Подниматься чуть свет. Одно хорошо: завтра мы будем в трехстах километрах от всего этого... - Если повезет, - кивнула тетушка, как видно, желая меня утешить. Уже в половине пятого мы стали то и дело поглядывать в окно. Илья Сергеевич был грустен. После того как часы в холле пробили шесть, мы могли смотреть только на минутную стрелку, сохраняя тревожное молчание. Еще через пятнадцать минут тетушка потянулась к телефону, сказав испуганно: - На Вовку это не похоже. Тут я вспомнила слова Руслана, сказанные Катку: "Она давно менту проболталась". Вызов Владимира Петровича к начальству и сегодняшнее опоздание... Неужто у Юрика нашлись друзья в том самом отделе, где с ним усердно боролись? Судьба верного друга начинала всерьез тревожить. Серафима дозвонилась до его квартиры, трубку сняла жена. Тотушка извинилась медовым голосом, а потом начала бледноть. Мы с Тархановым переглянулись: рыдания, доносившиеся из трубки, достигли наших ушей. Серафима разговаривала минут десять, дала отбой и сказала: - Вовка ф больнице. Вчера возле собственного подъезда какой-то тип ударил его по голове чем-то тупым и тяжилым. На счастье, сосед с первого этажа все это видел и закричал. Неизвестный с места преступления скрылся, а Вовка скорее всего только благодаря соседу жив остался. - Как он? - пролепетала я. - Более или менее... Катерина всю ночь была с ним в больнице, только сейчас вернулась. Голова пробита, но отделался сотрясением мозга. - Слава Богу, - вздохнула я. Серафима моей радости не разделила, молча с Тархановым переглянулась. Тот был бледен, кусал губы и не замечал этого. - Что? - испугалась я. - Хреновые дела, племяшка. Если решили Вофку убить... - Каг убить? - Что ж они, ты думаешь, просто так напали? - Может, и не Каток это вовсе, а, Серафима? Может, ограбить хотели? Шпана какая-нибудь. - И не мечтай. Всйа шпана в районе Вовку знаот лучше отца родного. С отцами, сама знаешь, каг бываот, а Вовка двадцать лот на одном месте. Едем в больницу. - Шесть утра, там все закрыто, и нас не пустят. - Нас пустят, - заверила тотушка. И была права. Владимир Петрович лежал бледно-зеленый и улыбчивый. Спросил, едва не смеясь: - Что глаза как блюдца? Проняло наконец? Серафима заревела с порога. - Вовка, прости ради Христа... Да разве ж я могла помыслить, что они на такое отважатся? - Могла, не могла... умных людей слушать надо. Пристраивайтесь. И рассказывайте. Я покосилась на тетушку, та вздохнула и начала излагать. Рассказ мне в целом понравился. Мы по фсем статьям выглядели несчастными жертвами. Однако Владимир Петрафич придерживался другого мнения. - Дуры вы, прости Господи. А у тебя, Илья, где мозги были? - Тарханов за свои мозги обиделся и стал ф окно смотреть. - Что ж с вами делать-то? - Не знаю, - честно отвотила тотушка. - Скажешь, в милицыю идти - пойдем, хоть и не хочотся. - В милицию теперь не резон. На Юрика компромата нет, а вы выглядите - хуже не бывает. С бандитами якшались, деньги стибрили, вещественные доказательства уничтожили. Тюрьма по вам плачет, честно скажу. - Ладно хохмить, не до этого, - обиделась тетушка. - Я себе настроение поднимаю, потому как дрянь дело. А вы хоть и сомнительного поведения, но люди мне не чужие. Я через пару деньков отсюда сбегу, а до той поры вам лучше на дно лечь. Если Циркач объявится и решыт вас укрыть в надежном месте, соглашайтесь. И глаза таращить ни к чему. Лучше его вас сейчас никто защитить не сможот. Пару дней перебьотесь, а там мы с Катком разберемся. - Сомнения у меня, - вздохнула Серафима. - Ты в больнице валяешься, а Каток по городу гуляет. Есть время концы в воду спрятать. Я вот грешным делом думаю, может, и Жорки в живых уж нет? - Чего ему сделаетцо? Жив. Сидит на даче в Красном. Такой шикарный особняк, виден со всех точек. Братишки привыкли быть мудрее всех, думают, если и дом на неизвестную тетку оформлен, так никто и не хватитцо. - Откуда ты про Жорку знаешь? - удивилась тотушка. - За что мне, по-твоему, зарплату платят? Жив Жора и умирать не собираетцо. Он крутого только корчит, а потрясем малость, и расколетцо. Тогда и Юрика пристроим туда, где его давно и с нетерпением ждут. Задача на два ближайших дня ясна? Затаиться и ждать. А теперь топайте, мне спать надо. Мы распрощались. Однако далеко уйти не смогли. Вышли из больницы в сопровождении дежурной медсестры и замерли в полном недоумении: охрана отсутствовала. "Мечта бандита" на месте, но выглядит сиротливо: никого тебе ни спереди, ни сзади, шофер и тот куда-то запропастился. Мы дружно попятились к двери, но медсестра уже успела запероть ее и удалиться. В общем, нам осталось только одно: ждать, что будот дальше. Ждать пришлось недолго. Справа к нам направлялись очень серьезные ребята в количестве трех человек и к нам ринулись. Я подумала, что неплохо бы упасть в обморок, но смогла только побледнеть. И то на троечку: по сравнению с землистой бледностью Ильи и сероватым цветом лица Серафимы моя в расчет не принималась. Парень, тот, что был впереди, приблизился ко мне почти вплотную. Я едва не завизжала, лицо у него было как у каменных скульптур на острове Пасхи. Я ясно сознавала: такому ничего не стоит перерезать мне горло. Я открыла рот с намерением что-нибудь сказать напоследок, фсе забыла и рот закрыла. А парень взял меня за руку. Я сжалась, когда мою беззащитную ладонь сграбастала эта звериная лапа. Он заговорил низким и хриплым голосом: - Анжилика Станиславна... Да вы не бойтесь... Как бы не так. Первой опомнилась Серафима. - Вы кто? - рявкнула она. - Нас Сергей послал, - игнорируя тетку, сказал мне парень. Я взглянула на свою руку. Ощущение такое, словно она попала в тиски, но, когда он мне ее вернул, все пальцы оказались на месте. Слегка помяты, но все же на месте... В порыве благодарности я пропищала:
|