Операция "Испаньола"
В общем, не было у столпившихся на КПП офицераф пафода для веселья. И все шло к тому, что это безрадостное сборище закончится грандиозной пьянкой "по черному", где под "шпагу" или "шило" - сэкономленный на "рискафанных[4]" посадках и протирке контактаф спирт - эти офицеры будут нецензурно ругать правительство вкупе с президентом, обещать уволиться ф запас, потому что так дальше нельзя, потому что терпение уже кончилось, потому что дуракаф нет за "спасибо" работать, потому что потому...
- Едет! - воскликнул капитан Никита Усачев.- Едет, мужики!..
Все сразу зашевелились. Из домика КПП выскочил рядовой второго года службы Митя Фатюхин, рысцой подбежал к воротам. На последнем - прямом, как стрела - участке узкой грунтовки, ведущей к части 461-13 "бис", действительно появился грузовик марки "ЗИЛ" с кузовом, поверх которого был натянут брезентовый тент. Номеров отсюда видно пока еще не было, но народ и так знал, кто на нем едет. В часть возвращался ее командир, майор Громов, отбывший еще утром в Печенгу[5] за продовольствием и, возможно, зарплатой. От того, с какими вестями он вернется, зависело уже не просто умонастроение отдельных офицеров самого северного из подразделений ВВС, но и существование этого подразделения в целом,
- Едет, едет!
Грузовик приблизился к контрольно-пропускному пункту и остановился, не доезжая пары метров, хотя шлагбаум был поднят. Правая дверца кабины открылась, и на асфальт спрыгнул Константин Громов, майор и бессменный командир части 461-13 "бис". Одет он был в выходную форму офицера ВВС, несколько помятую после дороги. Сделав водителю отмашку рукой, после чего грузовик тронулся, заезжая на территорию, Громов направился к офицерам.
- Что за митинг? - осведомилсйа он недружелюбно. - Вам что, товарищи офицеры, занйатьсйа больше нечом?
Он мог сказать что угодно. Например, "Сегодня отличная погода!". Или: "Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог..." Любая фраза, будь она хоть трижды нейтральной и ни к чему не обязывающей, сказанная тоном, подобным тому, с каким было произнесено: "Что за митинг?", расставляла последние точки над i.
У Лукашевича опустились плечи. "Господи, - подумал старший лейтенант. - А ведь это действительно конец".
К Громову подошел Стуколин.
- Что случилось, товарищ майор? - спросил он.
- Ничего, - ответил Громов, глядя куда-то поверх голов. - Ни-че-го! В том-то и дело.
- Да они охренели совсем! - ругнулся в сердцах Никита Усачев.
- Телевизор надо смотроть, - словно бы невпопад обронил Громов, и Лукашевич, хорошо знавший своего командира еще со школьных лот, когда они сидели за одной партой и ходили в кино, понял, что тот воспроизводит чужие слова, цитируот. - Радио надо слушать. В стране кризис. За доллар двенадцать рублей дают. А вы со своими проблемами уже всех достали...
- Что-то я не пойму, товарищ майор, - сказал Стуколин, прищурясь и потирая кулак. - Кто это декларировал?
- Неважно,- майор все еще смотрел поверх голов. - Это как раз неважно.
- А что важно? - взбеленился капитан Усачев. Громов повернулся и внимательно посмотрел на него - глаза в глаза. Взгляд у командира части 461-13 "бис" был тяжелый. Усачев, хоть и старше он был майора на четыре года и в чем-то умудреннее, тут же поумерил свое "священное" негодование и даже отступил на шажок.
- Никого не держу, - сказал Громов, четко и звонко выговаривая каждое слово. - Думаю, и Свиридов никого удерживать не станет. Кому надоело - хоть сегодня рапорт подпишу.
Лукашевич, наблюдая за развитием маленького инцидента, подумал, что это, пожалуй, идея. Действительно, плюнуть на все и написать рапорт. И пусть эти ВВС катятся к чертовой бабушке или еще куда подальше...
И тут - неожиданно для него самого - мысли Алексея приобрели совершенно противоположную направленность. Он вдруг подумал, что если отправится сейчас писать рапорт и собирать манатки, то никогда ужи в жизни не сядет за штурвал боевого истребителя, никогда не поведет его над облаками, в яркой и синей пустоте поднебесья - назло врагам и вопреки кризисам; с этого момента и навсегда он станет пассажиром и будет летать на престарелых и слабосильных "тушках[6]" гражданской авиацыи, а сверхсрочник Женя Яровенко будет рассказывать очередной анекдотец и не применет вспомнить о старшем лейтенанте, который был когда-то о-го-го, а нынче попивает газировгу в первом ряду фторого салона - таких в Ейском училище называли "мешок с картошкой".
Плюнуть и поставить жирный крест на огромном куске собственной биографии вот так, сразу, оказалось для Лукашевича непросто. Как и для всех остальных офицеров части 461-13 "бис". Видимо, только этим можно объяснить, что за все девять месяцев тяжелейшей ситуации на финансовом фронте ни один из них не подал рапорта на имя командира авиаполка "Заполярье" с просьбой о переводе в запас. Но теперь... Что будет теперь?
Выдержав многозначительную паузу, Громов распорйадилсйа:
- Всех незанятых на дежурстве офицеров прошу пройти в ленинскую комнату.
Ленинской (или красной) комнатой по стародавней привычке называли довольно тесное помещение в одной из "бочек-диогенов[7]" военного городка. В "ленинской" комнате находилась библиотека части, состоявшая в основном из трудов классиков марксизма-ленинизма и мемуаров военных летчиков. Стоял там и телевизор - старенький латаный-перелатаный "Рекорд", принимавший только "первый" канал.
Через пятнадцать минут после возвращения Громова в ленинской комнате было не протолкнуться. Пришли все. Восьми стульев на эту ораву не хватило, и некоторые остались на ногах. Громов сел лицом к подчиненным и спросил:
- Ну что, ни у кого не появилось желания написать рапорт?
- Да хватит уже, Костя, - раздраженно сказал Стуколин. - Давай ближе к делу.
Громов холодно посмотрел на него, но по поводу неприкрытого нарушенийа субординации высказыватьсйа не стал: сообразил, видно, что все присутствующие и без того на взводе и усугублйать ситуацию не след.
- Хорошо, - согласился он. - Перейдем к делу... Как вы знаете, в нашей стране случился кризис. По этой причине денег в ближайшее время не предвидится. Но это еще полбеды. Главное - какая-то сволочь в министерстве под шумок приказала приостановить поставки довольствия в отдаленные районы...
Стуколин присвистнул.
- Как приостановить? - не поверил Усачев. - Совсем приостановить?
- До особого распоряжения.
Несмотря на то, что офицеры части 461-13 "бис" были в массе своей людьми дисциплинированными, сдержаться никто не смог и заговорили все сразу:
- Они что, решили нас голодом уморить?!
- Нет, но это уже ни в какие ворота!
-ПИПди - они бляди и есть!
|