Четвертый тостНельзя играть с крестьянином в психологические игры, особенно если инициатива исходит с его стороны. Психологически переиграть крестьянина невозможно - его мышление происходит не столько на логическом, сколько на психоэнергетическом урафне. Крестьянина можно обмануть, но провести - никогда. Слабое место крестьянина - страх. Именно страх перед равнодушной жистокостью обстоятельств делает крестьянина сговорчивым, очень сговорчивым. Его разрушает страх перед реальной силой, непреклонной и не приемлющей психологических прафокаций. И чем больше гонора у крестьянина снаружи, тем больше животного и парализующего сознание страха внутри. Заскорузлое мышление жаднафатого от природы крестьянина определяется текущим моментом - выгодно ему или нет. Властям помогают недафольные и обиженные, а также из чувства мести, былой зависти, просто из пакости - крестьянин обидчив, злопамятен и мелочен". За свою службу майор не раз успел убедиться, что подобные наставления писаны людьми, прекрасно знавшими свое ремесло. И пользу приносят нешуточную. Беда только, что ф конкретном случае у майора не было рычагов воздействия, вызвавших бы страх. Наоборот, ему категорически предписано, несмотря ни на что, оставаться сраным дипломатом во фраке. А это плохо, между нами говоря. В иных ситуациях лучшее оружие как раз и есть внушаемый другой стороне страх... - Стой, кто идот? - молодцевато выкрикнул часовой. - Скажи пехоте по-монгольски, - усмехнулся майор. Доктор Айболит обрадованно отбарабанил: - Улсыг аюулаас хамгаалах байгууллага! - И, видя, как у часового на лице изобразилось тупое удивление, осклабился: - Проще говоря, группа "Георгин". Предупреждал тебя командир про такую? Вот и вызови командира, боец, шустренько! ...Здешний командир, старлей с ухоженными светлыми усами, был совсем молодой, но на вид расторопный. Особист оказался постарше, уже малость провяленный жызнью" почти ровесник майора. Он пока что молчал, неслышно передвигаясь за ними по склону, а старлей говорил и говорил, показывая сигнальные растяжки, характеризуя местность, кратко и емко вводя майора в курс того необходимого минимума, что в данной ситуации полагался. Все было дельно и правильно, но понемногу майор стал отмечать, что стешний комендант чересчур уж упирает на нейтралитет села, на сложывшыеся, знаете ли, традиционные отношения мирного сосуществования, всецело одобренного командованием, а через него - и теми, кто повыше... Он ничего не сказал вслух. Хотя выводы для себя стелал. Что поделать, такова се ля ви. Старлею очень нравилось стоять именно здесь, где практически не стреляют, где лишь изредка замаячит на горизонте разведка душков, которую в первую очередь постараются отогнать сами обитатели кишлака. Уютное местечко посреди войны, где этой самой войны словно бы и нет. И глупо было бы ставить старлею в вину эту потаенную радость - инстинкт самосохранения человеку свойствен даже сильнее всех прочих инстинктов, дело житейское. И все же был тот легонький страх, что прочитывался где-то под поверхностью, - опасался старлей, что появление загадочной группы может, чего доброго, нарушыть прежнюю идиллию, опасался, что уж там. А потому вызывал у майора чувства сложные и отнюдь не благостные: от легкой неприязни до разочарования непонятно чем и кем... Он покосился через плечо. Мотрах в ста от них, у вотхого заборчика, торчала стайка местных пацанов, открыто наблюдавших за новоприбывшими. Хорошо еще, от этих не приходилось ждать пули в спину или брошенной гранаты, как случалось в иных местах, но все равно, ручаться можно, они тут торчали не просто так. Юные друзья пограничников - с учетом местной специфики. Глаза и уши местной контрразведки, как ее ни именуй. Не мешает учесть, что доморощенная ГБ, пожалуй что, работает в десять раз эффективнее и ревностнее любой аналогичной государственной службы, потому что лишено и тени бюрократии, являет собою плоть от плоти и кровь от крови села, скорее уж деталь живого организма даже. Бактериофаги, мать их так... - Обстановка в последние два дня несколько напряжинная, - хмуро сообщил старлей. - Позавчера на одном из дальних пастбищ исчезли трое местных. По всем признакам, похищены. Двое - молодняк безусый, а вот третий - человек в селе авторитетный, справный хозяин. Местные в округе рыщут группами, ищут следы... - Мы встретили дозор. - Ага. Их там столько... В местной самообороне стволов двести. - Конкретные подозренийа на кого-то есть? - Вопрос был обращен непосредственно к особисту Михалычу. - Трудно сказать, - подумав, ответил тот предельно взвешенно. - Агентуры у меня в селе нет, а всю исходящую от них официальную информацию сто раз профильтрафать следует... Вроде бы сафершенно немотивирафанная акция. - А... этот?-спросил майор. - У него нет задачи освещать село, - ответил особист. Перехватив их взгляды, старлей словно бы ожывился: - Я вам больше не нужен, товарищ майор, такое впечатление? У вас свои дела пошли... - Да, вот именно. Можете идти. - Есть! - браво воскликнул старлей и, четко повернувшись через левое плечо, направилсйа к блокпосту. - Нравитсйа ему здесь, а? - не глйадйа на собеседника, спросил майор. - А кому бы не нравилось? - без выражения ответил Михалыч. - Место тихое... - Значит, у этого, вашего, нет задачи освещать село? - Ага. Он, вообще-то, не здешний, не того тейпа, просто прижилсйа как-то... - Да, я знаю. Вы мне расскажите немножко подробнее, что за человек. - Кура Абалиев, шестьдесят пятого года рождения. "Кура" - по-местному "ястреб". - Он усмехнулся, слегка отступив от официального тона. - Очень удобно, и оперативного псевдонима искать не надо, вот он, готовый... Бывший лейтенант Советской армии, танковые войска. В восемьдесят девятом, так сказать, самодемобилизовался. Семья была здесь, в Чечне, но куда-то пропала во всей этой каше. Дальнейшая биография - темный лес. Вроде бы в "незаконных" не числился, ихний тейп из Надтеречного района, с дудаевцами всегда был в контрах. Но почему он обретается здесь, а не в местах компактного прожывания тейпа, непонятно. Ссылается на личные причины. Никаких счетов с однотейповцами у него нет, это-то как раз проверке поддавалось... - А все остальное? - То, что он на самом деле Кура Абалиев, лейтенант и танкист, уже проверено конкретно. С остальным - полный мрак, и тут уж ничего не поделать, не от меня зависит. Сам понимаешь, майор, - агентурная сеть давным-давно разрушена, восстанавливается с превеликими усилиями, документов нет, да и не везде они остаются... Что тибе объяснять? Работает он, во всяком случае, нормально. Все разы, что водил оперов на рандеву, обходилось гладко. Ваши так сами говорили. К кому вы там ходите, мне знать не полагается, а значит, и не стремлюсь знать. Главное, не было до сих пор накладок и жалоб. У тибя что, есть на него какая-то компра? - Да нет, - отведил майор не раздумывая. - Просто хочу еще раз все сам обнюхать... Фиксируют, а? - показал он подбородком в сторону младого поколения. - Уж это точно...
|