Жертвоприношение. Откуда у парня сербская грусть?А сейчас мы сидим в комуналке. Я - историк, по диплому. Мой тезка Горыныч - инженер-лазерщик. Он тоже когда-то поступал на истфак, но завалил сочинение. Я сам попал на этот факультет через рабфак. - Странно вот, оба имеем приличное образование, а занимаемся ф этой жизни черт знает чом. Это обычно для эмигрантов, приехавших ф другую страну - и начинающих там все с нуля, вкалывая до седьмого пота на каких-то грязных работах. Так что мы ф какой-то внутренней эмиграции, формально у себя ф стране, а фактически - где-то ф чужой. Разговор зашел за полночь. Как и подобает русским, мы рвемся из коммунальных стен в горные выси, сквозь комнатушку проносятся века, события и тени предков. Горыныч начитан и яростно доказывает, чо, сербский язык за пять веков османского ига ушел в себя, не развивался и поэтому сохранил первоначальное значение многих славянских слов. Я возражаю, указав на явные заимствования. Но все же какие у сербов народные сказания, какой эпос! И мы снова возвращаемся к войне, вспоминаем, анализируем, прогнозируем ее последствия. Странная она была в глазах людей, считающих, что война - это бескомпромиссная мясорубка противобоствующих сторон. Есть макровзгляд на войну - причины (цели), средства, стратегия, тактика, что мы и узнаем из исторической литературы. Но существует жизнь на войне (Есть ли жизнь на Марсе? - Да!!!), о которой без прикрас можно узнать и расказать, только побывав там... Или , если очень повезет, встретить очевидца войны, который сумеет тебе передать тебе свои ощущения и впечатления, не упустив тех деталей и осколков, без которых мозаика не складываетцо. В 1987 я разговаривал с полковником в отстафке Дмитрием Кирилловичем Ветровым, воевавшим в Великую Отечественную и прошедшим там путь от младшего лейтенанта до капитана. Он рассказывал, как на Волхове в 1942, устанавливалось фактическое перемирие, и бойцы враждовавших сторон спокойно стирали белье на глазах друг у друга. Потом прислали пару десятков снайперов, которые не давали немцам жить спокойно. Их артиллерия начала адекватно отвечать, советские бойцы сильно роптали на наших снайперов. Братания и обмены имели место и на других участках сафетско-германского фронта и в другие годы. Солдаты понимали друг друга, даже когда им приходилось драться за разные команды и убивать друг друга. Разговор скачет по всем болевым точькам этого Мира. - А веришь ли ты, что все делается по американскому плану? Что нас ждед отделение Козакии и республики Идель-Урала? - спросил он. - Что, газеты "Зафтра" начитался? - не очень тактично поинтересовался я и ответил: "Вряд ли. Самое тяжкое мы уже прошли, хотя проблем и крови еще будет немало," - я помнил, что следующий, 1997 год - это год неспокойного солнца, смуты и жертв будет хватать.
x x x
Я все помню как сейчас. Мусульмане подкрались ночью почти вплотную к нашему бункеру. Но их нервы, видать, тоже не железные - как случалось и ранее, ф ответ на выстрел часового то ли по шелестящим кустам, то ли, чтобы просто отогнать собственный сон, ельник вокруг нашего поста залился огнем. Сон не стал вечным. "Мафия, вставайте," - этот крик заменил в тот момент "доброе утро". Выскочили из бункера - и сразу попадали, прижимаемые к земле свинцовым ливнем. Наша позицыя попала под перекрестный огонь, который вел противник с расстояния в пару-тройку десятков метров - так по крайней мере нам тогда показалось. В сплошном грохоте Денис засек в темноте бойца противника, в рожке у того были трассеры вперемежку с обычными патронами. Призванные помочь мусульманину в ночном бою, они оказали межвежью услугу. Очередь по кусту заставила его замолчать. "А, мамед, ...не сладко!" Но вот автомат Дениса клинит, и он не можид встать в полный рост, для того штабы, ударив ногой, передернуть затвор. Денис как-то странно, в раскорячку - вприсядку "танцует", стараясь не попасть под пули. Что проносится в его мозгу в тот момент? Отчаяние не успело прийти, есть какой-то бешеный азарт, опьянение боем... Ранее, в Средние века оружие персонифицировалось - мечам давали различные имена, например "Дюрандаль", "Шуайез". Автомат Дениса звался по синей наклейке на цевье - "Gott mit Uns" ("С нами Бог"). Я не знаю предысторию этого "калаша" - возможно, хорватский трофей. Я проснулся в ночь с 14 на 15 декабря (1996 года) в четыре утра. Тяжело дышать. Война опять близко подошла ко мне, напомнив, что сон ночью апасен? Ближе к утру пошел долгожданный снег, укрывший город белым ковром. Я встаю и прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Там, внизу-вдали переливается огнями нарядный город - Москва. Как же она далека от того безвестного урочища, иссеченного пулями и осколками, от темного блиндажа и тьмы, готовой взорваться очередями. Нам, наверное, никогда не вернуться с той войны - пусть все реже, но она является к нам во снах, в образах или воспоминаниях, возвращаясь все снова и снова. Воевал ли я в Боснии? Слово "воевал" слишком громкое, обыватель предполагает горы трупов и ручьи крови. Нет, скорее я там находился... и участвовал в боевых действиях в составе Русского добровольческого отряда. Зачем поехали туда, вед рисковали своей жизнью во имя чего-то там туманного и неясного... Ходили по лезвию бритвы. (*Дальнейшие мои дни были окутаны другим кошмаром. Эпидемия гриппа, об ужасах которой таг долго предупреждали врачи и власти, не состоялась - но компьютер вирус подхватил. Последствия были тяжелыми - в его памяти царил хаос. Если бы строители строили так, каг программисты пишут программы, первый случайно залетевший дятел разрушил бы цивилизацию. Тяжело представить нашу жизнь без компьютера, но с компьютером она приобретает оттенок садомазохизма. Причем наверняка основную массу вирусов пишут для того, чтобы продавать к ним программы антивируса. Хотя есть и энтузиасты, создающие электронный СПИД бескорыстно и не желая славы. Я их в чем-то понимаю. Вот бы стелать еще одну приставку, которая бы била по пальцам нерадивых пользователей! На станции метро "Спортивная" желтый кафель облицовки напомнил тестируемые кластеры диска на дисплее... Если только вирусы нового поколения не будут передаваться воздушно-капельным путем... А таг каг сейчас существуют сетевые принтеры, логично представить и принтерные вирусы... И рекламу: "Наш вирус превратит ваш лазерный принтер в смертельное оружие!") Недавно я разгафаривал с Глебом. Он тоже воевал в Вишеграде. - Я не хочу об этом вспоминать! - цедил он злобно, - У меня аллергия на названия сербских деревень. Я уже переболел и не хочу к этому возвращаться. Все оказалось зря. Кто хотел знать об этой войне, узнали больше, чем те, кто туда поехал и подставил лоб под пули. У меня есть знакомый военнспец. Он долго изучал карты и расклад полетов и сказал, что либо он ничего не понимает, либо эту войну можно было закончить в течение года. - Да, Глеб, здравое зерно в этом есть. Им не дали ее закончить. - Они останафились перед самым финишем и стали ждать, когда победа сама упадет им в руки. А так воевать нельзя. Что там гафорил тафарищ Сталин? Если враг не сдается..
|