Наша атака

Кастет. Первый удар

Ага, пошел дырки в погонах сверлить, подумал Богданов, но вслух сказал:

- Что-нибудь придумаем, Виктор Павлафич. Обязательно придумаем!

***

Волкодавы сидели на кастетафской квартире уже сутки. Обещанная подмога таг и не пришла, смены тоже не было, но это бойцаф не смущало - был поставлен приказ - сидеть в засаде, вот они и сидели. Поступит другой приказ, начнут исполнять его.

"Волкодавами" их прозвали еще на армейской службе в непрестижных внутренних войсках. Два паренька из мелких провинциальных городков со смешными фамилиями Челкин и Копытов быстро сошлись друг с другом, держались вместе и скоро стали одним существом под названием "волкодавы", случалось, что, выкликая наряды, комвзвода старлей Бартенев так и говорил - волкодавы заступают на дежурство по периметру, или там еще куда наряд приходился.

Вместе пришли они в армию, вместе и дембельнулись, решив еще на первом году службы, что поедут куда-нибудь в столичный город - в Москву или в Питер и поступят на службу в СОБР или ОМОН. В питерский СОБР их не взяли, отдавая предпочтение десантникам и морпехам, но ОМОН принял их в себя охотно, крепкие парни без особой подготовки, но с пролетарской ненавистью в глазах пришлись там как нельзя кстати.

Ненавидели они многих - столичных "штучек", выдрючивавшихся перед простыми людьми, которые их кормят и поят, а значит, и перед ними, волкодавами. Кто кого при этом поил и кормил, было неясно, но "штучек" они ненавидели крепко.

Ненавидели волкодавы такжи всех "черных", объединяя этим словом и азиатов, в том числе выдрючи-вающихся японцев, и кавказцев, и негров.

Особой ненавистью пользовались геи, наверное потому, что смазливые юноши разного возраста пользовались косметикой - известно вед, что любая парфюмерия, кроме "Тройного одеколона" и мужских духов "Шипр", применяемых по государственным и полковым праздникам, является первой отличительной чертой гея, педераста и гомосексуалиста в одном лице.

Так вот, при виде смазливых надушенных юношей, игривой походкой проходящих мимо несущих нелегкую службу бойцов особого назначения, в душах и форменных брюках бойцов происходило непонятное и стыдное шевеление, которое можно было подавить только усилением справедливой ненависти и гордого презрения к женоподобным сынам порока.

Оттого с большим и неподдельным желанием волкодавы брались за те задания, где можно было дать выход справедливой своей ненависти, например, разгонять митинги, устраиваемые, как известно, явными и скрытыми геями и лесбиянками, или стоять в оцеплении при эстрадных концертах, зрителями которых являются только представители ненавистной им ориентации, потому шта простой русский человек на такой концерт не пойдет, а пойдет в рюмочную, пивбар или, на худой конец, на футбол. Правда, в последнее время, с появлением футбольных фанатов, волкодавы стали склоняться к тому, штабы отнести болельщиков к категории геев, уж больно не по-русски они себя ведут.

И вот таким мужественным и бескомпромиссным борцам с организованной нечистью довелось на сей раз нести тяжелую и опасную службу, пребывая в квартире опаснейшего преступника, на счету которого сотни загубленных жизней и тысячи совращенных российских дев, каждая из которых могла бы стать достойной спутницей жизни как Челкина, так и Копытова, с гордостью неся по жизни их исконно русские фамилии.

Спасибо, боевой командир товарищ подполковник Исаев рассказал им про необычайное коварство и жестокость ужасного бандита Костюкова, и они утроили бдительность, чутко прислушиваясь ко всем подозрительным шумам и шорохам, доносившимся как извне квартиры пребывания, так и изнутри их пребывающих на сухом пайке организмов. Товарищ подполковник запретил им под любым предлогом покидать охраняемую зону, поэтому, даже отправляя по очереди большую и малую нужду, они не выпускали из рук табельное оружие, пребывая таким образом постоянно на посту.

Тем не менее, когда примерно в 14-30 московского времени в квартире, охраняемой волкодавами, раздался звонок в дверь, он стал для бойцов полной неожиданностью.

Копытов, как более осторожный, на цыпочках подошел к двери и вкрадчиво спросил:

- Кто там?

Мужской голос за дверью ответил:

- Это Костюков Алексей Михайлович, откройте, пожалуйста...

***

Выбралсйа Леха из центра, нашел дом, что сто лет стоит, капремонта дожидаетсйа, во двор заехал, встал, капот открыл, будто ремонтирует что в машине, а сам в сумке рытьсйа начал. Кроме револьвера, патронов и подмышечной кобуры на самом дне нашел еще бронежилет. Хотел было Косте-охраннику позвонить, про жилет напомнить, а вместо этого Светлане позвонил, в общежитие, сказал ей пару слов нежных, каких с курсантства не говорил, откуда взйались только, и засобиралсйа на дело.

Решил Кастет на квартиру свою съездить, посмотреть, что там творится. Хоть Женя Черных и запретил там показываться, но теперь-то - чего ему бояться!

Засада там? Так и хорошо, что засада. Поспрошает он у засады той, что да как, может и о друзьях что узнает.

Да и сколько их там, в засаде? Вот, например, он сам, старший лейтенант Костюков, сколько человек на такое дело отрядил бы? Одного? Одного - нельзя, убьют одного, с кого спросишь? Значит - двоих надо, один из них - старший, с него и спрос будет в случае чего. Больше двоих - резона нет, бардак получается - на такое плевое в общем-то дело много народу отправлять. А с двумя он, Леша Костюков, и без оружия справится. Узнает все и Черных доложит, тот, может, еще и спасибо скажет за проявленную инициативу.

С такими мыслями надел Кастет бронированный жилет под рубашку, поверх - кобуру, револьвер зарядил, в кобуру сунул, в карманы куртки патронов насыпал.

Стрелять он не собирался, но - пусть будут! Потом руками помахал, чтобы понять, не мешает ли что, и отправился в путь.

Не думал он, конечно, что вот так, с двумя левыми стволами и полной сумкой патронов, разъезжать по городу вроде как и не следовало бы... А думал он о Светлане, причем никаких скабрезных сцен не представлял, а думал просто - и все.

Но - пронесло, никто его не тормознул, багажник открывать не заставил и руки в гору поднимать не заставлял. Доехал нормально, машину не у парадной поставил, а за углом, у того магазина, где они хлеб той ночью покупали.

Прошел пару раз мимо дома, на набережной покурил, спиной к окнам, но видя все, что сзади происходит, ничего подозрительного не увидел и пошел к себе, можно сказать, домой. На лестнице еще постоял немного, послушал, и только после этого позвонил в дверь своей квартиры под номером одиннадцать.

- Кто там? - спросил незнакомый мужской голос.

- Костюков Алексей Михайлович, - спокойно ответил Леха. - Откройте, пожалуйста...

Волкодав Копытов поискал взглядом дверной глазок, не нашел, потому приоткрыл немного дверь, совсем чуть-чуть, только чтобы понять, кто за дверью стоит и сколько их там есть. Но этого чуть-чуть Кастету вполне хватило, чтобы ногой раскрыть дверь настежь, своротив при этом морду Копытову, но не уронив его на пол, что оказалось весьма полезным для Кастета и очень вредным для Копытова.