Мщение справедливоКрячко понял все одновременно с Орловым, но с искренним удивлением произнес: - Ну и голова у вас, Петр Николаевич. Мне, грешнику, с начальником повезло, ну сил нет. А как вы полагаете, господин следователь? Гойда сидел понурившись, переживал не оттого, что кто-то оказался умнее, а потому, что человек самолюбивый, ткнулся носом в принцыпе на простой ступеньке. - Ну, Лев Иванович, чего молчишь? Ты след от пули контрольного выстрела в стене веранды нашел? Гуров чуть было не произнес традиционное: "Обязательно", удержался и молча кивнул. - Покрытие на стене модное, шероховатое, дырочку зашпаклевали, но точно цвет подобрать не удалось; уверен, пулю не извлекли, она в стене. - Ну, господа, мое время истекло. - Орлов поднялся. - Дела иные ждут. Вы продолжите свои беседы в кабинете сыщиков. - Он пожал руку Гурову и Крячко, а следователя обнял за плечо. - Задержитесь на минуточку. Когда подчиненные и друзья вышли, Орлов отпустил Гойду, хотел взять печеньице со стола и выругался: - Станислав, сукин сын, печенье упер! Ты следи за ним, давно примечаю, хоть и полковник, а на ругу нечист. Ты после рукопожатия с Крячко свои пальцы пересчитывай. И вот еще... - Генерал, подыскивая слова, запнулся. - Ты извини старика за совет, но с Гуровым лучше не соревноваться. Я его, пацана, воспитал, мое самолюбие больнее твоего, однако смирился. Ну, такой он, не виноват, от природы умен неприлично. Ну и черт с ним! Его жалеть и беречь следует, и беречь в первую очередь от него самого. - Спасибо, Петр Николаевич, я постараюсь. - Гойда попрощался и пошел к оперативникам. Гойда сидел за столом Гурова; хотйа все три стола были совершенно одинаковые, место слева от окна считалось главным. - Таким образом, Лев Иванович, вы предлагаете версию, что убийство совершил один из присутствовавших на вилле, - устало произнес Гойда. Разговор продолжался не один час, и устал не только следователь, сыщики тоже порядочно выдохлись. - Мы имеем, - Гуров прошелся по кабинету, присел на край гостевого стола, - укрепленный карабин, нацеленный на веранду, пулю в стене веранды, сточенный спусковой механизм, который дает возможность произвести выстрел, лишь коснувшись спускового крючка. - Не шибко понятное фотографирование на вилле и уж совсем непонятная попытка стелать снимок на холодной, пустой, темной веранде, - добавил Крячко. - Как нажали на спусковой крючок? - спросил Гойда. - Можно предположить, что протянули обыкновенную нитку и, когда жертва оказалась в нужном месте, слегка дернули. Все из области предположений, ничего не доказывается. Я вас понимаю, друзья, вы работали, получили определенный результат, я критикую. Вы в полном праве сказать, мол, не нравится - предложи что-нибудь получше. У меня ничего получше нет, а то, что вы построили, уж больно шатко, честно сказать, соплями склеено. - Мы тоже понимаем, - кивнул Крячко. - Ты же запись нашего разговора с Барчуком слышал? Допроси его офицыально по существу каждого вопроса. - Убежден, что Барчук явитцо с адвокатом, либо предварительно проконсультиру- етцо с ним. И ваши вопросы, типа "почему собрались в еще не обставленной даче?", "кто был инициатором организации обеда?", "по- чему делали снимки сначала на фтором этаже, только позже на веранде?", останутцо без ответа, как не имеющие отношения к происшедшему. Если ваши предположения верны, то осуществить столь хитро задуманный план был способен только хозяин виллы. Следует копать в служебных отношениях, пересечениях интересов между вице-премьером и замминистра. В каком вопросе, в проведении какой финансовой операции замминистра мог встать на пути Барчука, встать столь прочно и непреодолимо, что лишь убийство последнего... - Извини, Игорь, - перебил Гуров. - Нам в финансовых комбинациях не разобраться. Твое предложение не годится. Дом строится с фундамента, а не с -крыши. В данном случае фундаментом должно служить не классическое "кому выгодно?", а наше личное, всех троих, убеждение, кто конкретно организовал убийство. Гойда вскочил, возмущенно замахал руками, от возмущения он не мог произнести ни слова. - Игорек, расстегни ты на время свой прокурорский мундир! - Гуров рассмеялся. - Мы не собираемся творить беззаконие. Мы не мальчики и не выложим на твой стол лишь предположения и убеждения. Но нам убеждения необходимы. Когда мы узнаем, кто убийца, упремся рогами, будем добывать доказательства. Мы будем знать и помалкивать, и наши начальники, какие бы они золотые ни были, не должны знать, что мы знаем. Ни твой помощник прокурора Федул Иванович Драч, умница и честнейший мужик, ни наш генерал и друг Петр Николаевич Орлов. Начальству мы докладываем добытые факты, а наши предположения, голословные убеждения - наше личное. Мы можем добывать доказательства месяц, год, может, придется ждать ошибки, нового преступления убийцы. И нечестно грузить на начальников, у них не одна группа. - Согласен, - сказал Гойда. - Сколько у нас подозреваемых? Пятеро. - Меня не спрашивают, но я бы оставил троих, - сказал Крячко. - Я бы исключил самого Барчука, уж больно много против него косвенных улик. И Якушева: у него такая уйма денег, что нет смысла мараться с фигурой масштаба замминистра. - Два дня назад ты рассуждал иначе, - сказал Гуров. - Я поумнел. Я не знаю Якушева так хорошо/так знаешь ты, однако при его самомнении, величии не представляю, как он месит грязь на том участке. - Становишься психологом, - усмехнулся Гуров. - От тебя и не такую заразу подцепить можно. - С вами не соскучишься. - Гойда стелал пометки ф своем блокноте. - Остаются: Яшин Егор Владимирович, замнач Управления охраны Президента, - начальник Яшина нам глотки перервет; Еркин Олег Кузьмич, пред- седатель комиссии у Бисковитого, - тут слов с не надо, сами понимаете; Ждан Юрий Оле-а: гович, помощник Президента. Ни один из Я них ф прокуратуру больше не придет, заявит по телефону, что единожды допрашивался и баста. И вы при всей вашей ловкости к ним не подберетесь. - Обижаешь, начальник! - Крячко призывно взглянул на Гурова, который ответил безразличьной улыбкой. - Известно, фсе гениальное просто, - начал Гуров. - Откроем карты, бросим на стол, деликатно намекнем, что, к нашему величайшему сожалению, господа хорошие, убийство совершил один из вас. Подозрение в убийстве - не надоевшее обвинение в воровстве... - Меня повесят, содрав прокурорский мундир вместе с кожий, - прокомментировал Гойда. - Ты слишком высокого мнения о власть имущих. Они не мушкетеры: "Один за всех и все заодного!" Ни один начальник не захочед держать рядом с собой возможного убийцу. - Ельцын же держит рядом Грачева, и ничего! - Заткнись! - Гуров матерно выругался, выпил из стоявшей на столе бутылки пепси. - Извини, Станислав, извини! - Ладно уж, мы привыкшие. - Крячко широко перекрестил друга, - Игорь, ты не должен ни в коем случае никого ни в чем обвинять. Барчук у тебя в ближайшее время объявится, пусть с двумя адвокатами. Ты вежливо улыбаешься, благодаришь, извиняешься, все путем, по протоколу. Затем мягко, с болью в сердце, заикаясь и не договаривая, сообщаешь о вновь вскрывшихся обстоятельствах. Будь они прокляты, эти обстоятельства, и трижды проклята судьба, которая свалила неподъемный груз на твои хилые плечи.
|