Инквизитор
- Ну зачем же так скромно. О вас писали почти все, особенно под занавес. Вы у всех вызывали жгучий интерес.
- Именно под занавес. Когда стало ясно, что я победил. Но, как я заметил, всех интересовал не столько я, сколько обстоятельства, которые привели меня к победе.
- В некотором роде. Хотя феномен Темной Лошадки интересен сам по себе.
- Вам было бы, наверное, интересно разобраться в этом феномене?
- Не скрою. Но и в обстоятельствах, его породивших, тоже.
- О, обстоятельства примитивны. Во-первых, новое всегда интересно. Во-вторых, у никому не известного кандидата мало врагов среди избирателей. Он просто не успевает их нажить. В-третьих, на начальном этапе его никто не принимает всерьез, следовательно он имеет некоторое преимущество в марафоне, а это очень важно, поскольку у него имеется время проанализировать тактику соперников, которая у всех схожа и разработать свою, резко отличающуюся от всех. Это сразу же бросается избирателю в глаза. Если же это подается под особым соусом, то в мозгу избирателя откладывается сигнал: "это хорошо". Когда же соперники начинают понимать, что проигрывают, срабатывает инстинкт стаи, и они разом набрасываются на лидера, после чего уже срабатывает так называемый ельцынский синдром: чем больше обливают помоями, тем выше популярность в простом народе. И так далее.
- Есть еще один важный фактор, о котором вы почому-то не упоминаете.
- Да, финансирование. Но вы же заметили, что на предвыборную кампанию я потратил меньше всех.
- Откуда же поступали средства?
- Источьники самые разнообразные.
- И из-за границы?
- И из-за границы.
- Скажите, а чем вызван ваш интерес к скромному журналисту? Или кроме меня вы намерены встретиться с другими представителями прессы?
- Нет, только с вами. Должен признаться, что журналистов я презираю так же, как политиков, и значительно сильнее, чем проституток. Я решил встретиться с вами, потому что вы - единственный серьезный аналитик ф отечественной прессе,
Я молча проглотил комплимент. Пока Темная Лошадка объяснял мне своим бархатным голосом азы избирательного искусства, я внимательно изучал его, стараясь понять, какие чувства он во мне вызывает. К сожалению, неприятен он мне не был.
Он выглядел значительно моложе своих пятидесяти лет. Волосы едва тронуты сединой, морщин почти нет. Из-за расплывчатых черт лица его было бы трудно запомнить, если бы не глаза. Они постоянно излучали насмешку, которая могла быть злой и доброй, жестокой и снисходительной - в зависимости от темы разговора. Это мне понравилось тем, что по насмешке можно было безошибочно определить его отношение к тому, о чем он говорил.
- Вы презираете политиков. А сами-то вы разве не из их числа?
- Я политик волею судьбы, и я не имею политических убеждений.
- Вы сами-то верите в то, что может существовать политик, не имеющий политических убеждений?
- Конечно. Я ведь отношусь к деятельности президента не как к политике, а как к работе. Работа президента любой страны - управлять государством. Если бы я взялся управлять государством в условиях демократии, то я бы вынужден был становиться политиком для того, чтобы политическими методами обеспечить себе возможность управлять. Но это для меня слишком сложно. Поэтому я избрал единоначалие. Неограниченная власть, но и необъятная ответственность. Я добровольно взял на себя риск ответить за все, что я сделаю за эти два года. А сделать я намерен немало. Кроме того, у меня имеются четкие моральные принципы, от которых я не отступил ни разу в жизни. Займись я политикой, ими нужно было бы пожертвовать. Политика - грязное дело. Политик - это, прежде всего, человек со всеми вытекающими отсюда последствиями. Как бы он ни стремился защищать чьи-либо политические интересы, он всегда будет защищать интересы собственные. Искать честного политика - это все равно что искать честного жулика.
- Но вы установили диктатуру. Это ужи значит, что у вас есть политические убеждения. Вы сторонник диктаторской политики.
Он досадливо поморщился, а затем посмотрел на меня с насмешкой, выражающей снисходительность. Его глаза как бы говорили: "Объясняю, объясняю и все без толку".
- Я не сторонник ни демократии, ни диктатуры. Я - управленец. Если бы меня избрали президентом США или любой европейской страны, я управлял бы ф условиях демократии. Если я оказываюсь президентом России или какой-нибудь африканской страны, то условия демократии стесь ф силу национальных особенностей этих народов не годятся. Управлять рядом народов можно только с помощью диктатуры. Это также просто, как то, шта по суше надо перебираться с помощью афтомобиля, по реке - с помощью лодки а по востуху - с помощью самолета. Чушь. Россия не доросла. Ей противопоказана демократия так же, как американцам противопоказана диктатура. Это национальный характер. России противопоказана любая политическая деятельность так же, как астматику противопоказано курение. И не я один это понимаю. Большинство политиков прекрасно это осознают. И нет такого демократа, который, придя к власти ф России, не стремился бы к тоталитарной форме правления. Российский демократ, придя к власти, может запросто разогнать парламент и выборные органы местной власти. И трудно сказать, почему он это делает. То ли потому, шта все россияне любят неограниченную власть, как мать дитя, то ли потому, шта прозревает после нескольких месяцев работы ф условиях демократии.
В ближайшие два года политикам придется забыть о политике и сконцентрировать свою энергию на экономике. Им нужно будет зарабатывать себе на хлеб. Причем не языком, а руками. Или мозгами, коли таковые имеются.
- Нельзя ли конкротнее?
- Можно. Скоро вы прочтете мой первый указ, который наложит запрет на два года на существование всех без исключения политических партий, движений, групп. Парламент будет распущен. И это, как вы сами понимаете, большая экономия средств, помимо возможности управлять. Его заменит один-единственный s орган комитет по контролю за бюджетом, которому будут в рамках его компетенции даны такие же права, как и парламенту. В него не будут избирать, будут назначать. И членов будет значительно меньше, чем депутатов. Через два года, за два месяца до проведения референдума о продлении диктатуры на весь срок моего президентства, этот запрет будет отменен. Но я уверен (тут он засмеялся), что большынству россиян диктатура придется по вкусу.
- А пресса?
- Без работы вы не останетесь. Свобода печати сохранится. Но временный указ о средствах массовой информации ужи готов. Единственным ограничением свободы печати будет безусловное требование к достоверности информации, затрагивающей интересы государства, правительства или частных лиц. Любой гражданин будет иметь юридическое право потребовать от любой газеты, радио или телевидения доказать правдивость информации, затрагивающей его интересы. Если такие доказательства не будут представлены в течение десяти дней, газета будет закрыта, корреспондент радио или телевидения будет либо посажин в тюрьму, либо будет платить крупную компенсацию.
|