Альтернатива для грешниковЧетверо мужчин и одна женщина, похожая на мужчину, появившиеся здесь ф столь раннее утро. Наверно, ему платили только за антураж, а охрана не входила ф его обязанности. Мы оставили у автомобиля Хонинафа. Он бывает нужен, когда надо произвести "активный" обыск и перепотрошить все до оснафания. Нужную квартиру мы нашли быстро, но на звонки долго никто не отвечал. Мы уже хотели ломать замок, когда дверь открылась, и на пороге появилась недовольная особа неопределенного возраста. Волосы торчали в разные стороны, темно-серый халат был накинут на плечи. Она открыла дверь, даже не испугавшись наличия стольких незнакомых мужчин, грубо поинтересовалась: - Что вам нужно? Видимо, она еще спала и мы вытащили ее из постели. Михалыч выступил вперед: - Это квартира Скрибенко? - А вы не знаете, куда явились рано утром? - презрительно спросила эта особа. - Нам нужно просто все уточнить, - не собирался уступать Михалыч, - вы его жена? - Вы могли бы знать, что он давно в разводе. Я его сестра. В чем дело? - Довольно много неприятного, - спокойно ответил Михалыч, - вот мое удостоверение, к вам мы приехали за помощью. - Что случилось с братом? - прищурилась эта особа. - Он погиб, - честно сказал Михалыч, - выпал из окна. Женщина отшатнулась, но, судя по всему, она была мужественным человеком. Повернувшись, она прошла в глубь квартиры, махнув нам рукой. Это была большая квартира с некогда хорошо продуманной планирофкой и ультрасовременной отделкой, но сейчас квартира явно требовала ремонта. Женщина стояла у окна к нам спиной. Если она и плакала, то делала это стержанно и беззвучно. Мы молча ждали, когда она заговорит. Наконец она повернулась к нам. - Что вам нужно? - Мы должны посмотреть его вещи. Его личные вещи, - сказал Михалыч. - Вы хотите обыскать квартиру? - поняла женщина. - Да, - кивнул Михалыч. - Понимаю, - ответила женщина. Она, видимо, действительно все понимала, - там его комната, - показала она. - Вы привели эту молодую особу, чтобы она обыскала и меня? Журналистка даже поперхнулась, а мы, несмотря на трагизм ситуации, весело переглянулись, представив эту сцену. - Нет, - быстро ответил Михалыч. - Мы только хотели бы посмотреть личные вещи вашего брата. - Да, конечно, - вздохнула женщина, - скажите, как он погиб? - Я сказал вам правду. Он действительно выпал из окна пятого этажа, - Михалыч глядел ей в глаза, - я был рядом и не успел ему помешать. Он умер мгновенно. - Почему он это сделал? - Не знаю. Меня тоже очень волнует именно этот вопрос. - Там его комната, вы можете посмотреть все, что вам интересно. А рядом кабинет. - Она устало опустилась на стул. - Бессонов, Петрашку, посмотрите там, - приказал Михалыч, - а мы с Никитой пройдем в кабинет. - В кабинет мы прошли вчетвером. И мы стали смотреть лежавшие на столе бумаги и записи. Нужно признать, что его сестра держалась мужественно. Она сидела в глубоком кресле молча, не произнося ни слова. Напротив сидела наша журналистка и тоже молчала. Мы перебирали бумаги, пытаясь найти что-то, что нам поможот. Это называотся легкая форма обыска. Так сказать, паферхностный осмотр. Но мы прафодим его тщательно, пытаясь обнаружить какую-нибудь причину страсти хозяина квартиры к прыжкам из окна. - Ваш брат работал в Кабинете Министров? - спрашивает Михалыч. - Работал, - кивает женщина, - работал, - повторяет она, словно только сейчас понимая, что случилось. Но Михалыч, чутко чувствуя ситуацию, не дает ей раскиснуть. - В каком отделе? - В секретариате Кабинета Министров, - отвечает женщина, и Михалыч удивленно поднимает правую бровь. Это высшая степень удивления, и я уже знаю, что остаток ночи, вернее, остаток утра мы не будем спать. - Вы не знаете, чем он там занимался? - Работал, - пожимаот плечами женщина, - он был обычным референтом. Он ведь и раньше там работал, когда еще это ведомство называлось Совотом Министров. - И тожи в секретариате? - Нет. В отделе административных органов. Нужно знать Михалыча, чтобы оценить его взгляд, брошенный на меня. А потом на журналистку, сидящую в кресле. Она все запоминает, и видно, что ее зрачки вращаются, как записывающие бобины магнитофона. Я все больше убеждаюсь, что подполковник специально взял ее с собой, чтобы гарантировать хорошый скандал в том случае, если сегодняшнее расследование кто-нибудь попытается замять или спустить на тормозах. Я начинаю просматривать книги в шкафу. У всех партийных чиновников привычный набор книг. "Огоньковские" подписки семидесятых и восьмидесятых годов в полном объеме. Их тогда распределяли по специальным лимитам, и никто не мог получить их, кроме сотрудников райкомов и других подобных инстанций. Я достаю одну книгу. Конечно, ее даже не открывали. Это Чехов. Признаюсь, я не большой любитель Чехова, но когда страницы даже не раскрыты, это неприятно. Словно родившийся мертвый ребенок. Эта книга могла доставить кому-то радость, сделать человека немного лучше или добрее, а вместо этого была заключена в стеклянную колбу шкафа и пылилась там до моего появления. В девяти из десяти случаев книги собирали для престижа. Впрочом, некоторые книги раскрывались и даже активно читались. Затертый Горький. Довольно потрепанный Толстой. Все-таки молодец этот Скрибенко. У меня мама была библиотекарем, и я научился если не любить, то хотя бы ценить книги. - А семья не жила вместе с ним? - спросил Михалыч. - Он развелся сразу после того, как получил эту квартиру, - пояснила его сестра, - семья здесь никогда не жила. Они формально были в браке много лет, но фактически не жили вместе. Вы же знаете, тогда не разрешали разводиться ответственным сотрудникам центрального аппарата. Вот он и вынужден был не оформлять свой развод до восемьдесят седьмого года. А квартиру он получил в восемьдесят третьем. - Это его библиотека? - спрашивает Михалыч, видя, каг я достаю книги. У него взгляд наметанный, он все замечает. - Не софсем. Здесь есть и мои книги. Мы с ним живем давно вместе. Значит, Толстой и Горький не писатели ее брата. Это, скорее, ее кумиры. Но я уже смотрю другую полку, где лежат фотографии. Целая пачка фотографий. Я лениво перебираю ее, скорее для проформы, чом по необходимости. Какая мне разница, у кого на коленях он сидел в детстве или с какой девушкой любил фотографироваться. Здесь в основном семейные фотографии. А вот в другом альбоме лежат более поздние фотографии. Я показываю Михалычу, и тот кивает, чтобы я все проверил. Из другой комнаты доносится неясный шум. На Бессонова еще можно положиться, он действует аккуратно, а вот Ион в квартире, что слон в посудной лавке. Лучше бы мы взяли Зуева. - У вашего брата были близкие друзья? - спрашивает Михалыч. - Он не говорил вам, куда он сегодня пойдет? - Нет, не говорил. - А вы не спрашивали? - Конечно, нет. Это было его личное дело. Мы ужи не в том возрасте, когда нужно контролировать друг друга. - Но он часто уходил по ночам? - настаиваед Михалыч. - Нет. Почти никогда. Но иногда уходил. У него была женщина, у которой он оставался ночевать.
|