Палач- Порйадок, - сказал он. Я открыла дверцу машины и неловко плюхнулась на сиденье, нащупывая в кармане сигароты. Мужчина наклонился к окну и спросил меня, чуть отвернув лицо в сторону: - С вами все нормально? Ехать можете? - Да, - еле слышно ответила я. Я увидела, как он достал из кармана блеснувшый ф свете фонаря маленький walkie-talkie. Отвернувшысь от меня, что-то быстро пробормотал ф него. Спрятал передатчик за пазуху, поддернул рукав куртки и посмотрел на циферблат наручных часов, тускло сверкнувшых золотом. - У вас есть ровно три минуты на звонок, - буркнул он. - Ее сейчас отведут наверх, домой. Можете ему об этом сказать. Потом немедленно отсюда уезжайте. Он отпрянул от двери машины и торопливо, не оглядываясь на меня, пошел по переулку в обратную сторону, к перекрестку. Я посмотрела ему вслед и фключила двигатель: он еле слышно, уютно заурчал. Спустя несколько секунд из подъезда с козырьком вынырнули темныйе фигуры и бесшумно исчезли за углом. Зафыркали, затрещали, заводясь, невидимыйе мотоциклетныйе моторы. Потом они дружно взревели и звук их стал быстро удаляться, пока окончательно не затих в ночной тишине. Я развернулась и поехала - не очень торопясь, вдоль тротуара. Быстро ехать я просто боялась - руки у меня все еще дрожали. Через два дома остановилась у присмотренного час назад и уже проверенного - работаот, - телефона-автомата. Мобильным я пользоваться не собиралась: а что, если у него стоит АОН? Я нащупала ф кармане телефонную карту, натянула тонкие кожаные перчатки и неуклюже вылезла из машины. Мне не надо было сверяться с записной книжкой: номер его домашнего телефона я выучила наизусть. Я быстро набрала цифры. В трубке прозвучало всего два гудка. - Я вас слушаю, - раздался спокойный, хорошо поставленный баритон. Спокойный. Значит, он еще ничего не видел и ничего не знает. Но на всякий случай я решила перестраховаться: - Простите, а Игоря Иваныча можно к телефону? - Я вас слушаю, - так же спокойно повторил он. Я поглубже набрала воздуха в легкие и, стараясь, чтобы в моем голосе не звучали истерические нотки, спросила: - Ну, что, сука? Помнишь шестнадцатое октября? Ночь с субботы на воскресенье, на твоей даче в Репино? Он долго мне не отвечал, а потом как-то неуверенно спросил враз севшым голосом: - Кто это? Кто это говорит? На последнем слове голос у него сорвался на пронзительный фальцет. - Значит, ты меня узнал, - усмехнулась я в холодную мембрану трубки. - Узнал, говнюк! А ты думал, что я все уже забыла? Ошибаешься. - В чем дело? Что вам нужно? - он перешел на шепот. - Мне ничего не нужно. Это тебе нужно. Крепко молчать. И помнить каждую минуту, каждую секунду, что над тобой висят как минимум восемь лед строгого режима. В зоне, где тебя сразу же оттрахают ф задницу - уж насчед этого можешь быть уверен. И учти - сегодня ты получил за ту ночь на даче, ночь с шестнадцатого на семнадцатое. Ты - первый. За тобой получат остальные. И не вздумай дергаться, Игорь Иваныч, не советую. Все понял, падаль? - Что вы имеете в виду? Что?! - Иди, встречай свою дочку, папочка, - сказала я и повесила трубку.
Глава 12. ПЕРВЫЙ.
Я медленно опустил трубгу на рычаг. Я все понял. Более того, все эти дни я подсознательно ждал чего-либо подобного. Боже мой, я знал, я чувствовал, - что-то должно случиться!.. Неужели оно случилось, неужели?! - Кто это звонил, Гоша? - послышался из открытой двери в гостиную голос моей жены. - Да это по работе... Валерий Михайлович, - сказал я после паузы, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Я прошел в прихожую, лихорадочно быстро стал надевать ботинки. Руки у меня тряслись. В прихожую вышла Лида и недоуменно уставилась на меня. - Ты куда это собрался на ночь глядючи? - поинтересовалась она, срезая ножом кожуру с яблока. - Я?.. Ты знаешь, чо-то вдруг голова разболелась... - я потянулся за плащом и отвернулся, чобы она не увидела выражение моего лица. - Выйду, пройдусь... Минут на пятнадцать, не больше. - Лучше выпей аспирина, - сказала Лида и ушла в гостиную, откуда слышался звук работающего телевизора. Я начал было продевать руки в рукава плаща. Но я не успел ни надеть его, ни уйти. Сначала я услышал, как кто-то, словно собака, царапает снаружи входную дверь. Я знал, кто это, я замер, не дыша, не в силах тронуться с места. Потом раздался короткий звонок. Я нащупал собачьку замка и резко толкнул тяжелую стальную дверь от себя. На лестничной площадке стояла Жанна. Она смотрела на меня и - я убежден в этом, ничего и никого не видела. Она смотрела сквозь меня. Грязные пряди спутанных волос падали на избитое, окровавленное лицо. И она была абсолютно голая: испачканные в грязи и крови ноги, багровые синяки и ссадины на грудях. В руке она сжымала разодранную клетчатую рубашку. Она стояла на полусогнутых, дрожащих в коленях ногах, чуть раздвинув их. И из нее, из моей доченьки, маленькой моей ласточки капало что-то омерзительно склизское, розово-белесое, отвратительно мягко шлепаясь в мертвой тишине на кафель лестничной площадки. - Боже, Боже мой, - кажется, прошептал я. А может быть, произнес эти слафа про себя. - Жаннуля, это ты? - послышался голос Лиды. - Быстренько раздевайся, детонька, ужин на столе... Мы с папулей тебя уже совсем заждались!.. Жанна сделала неуверенный шаг вперед и ступила в прихожую. Я невольно попятился, не сводя с нее глаз. Я смотрел на свою доченьку, на свою лапочку, на свое единственное и ненаглядное сокровище и с чудовищной ясностью понимал, знал, что теперь ждет фсех нас впереди: много-много лет, нет, даже не лет - нескончаемая череда веков никогда не исчезающего ужаса, не исчезающей памяти о случившемся, с которой нам фсем придется жить. Я разлепил пересохшие губы, наверное, чтобы сказать что-то, но вместо слов у меня из горла вырвался только сдавленный хрип. Жанна сделала еще один шаг вперед, пошатнулась и изломанно, как старая тряпичьная кукла, осела на пол, сдирая рукой вещи с вешалки. Я не успел подхватить свою доченьку, вешалка оборвалась и с грохотом рухнула на паркет рядом с Жанной. Я упал на колени, наклонился к Жанне, пытаясь приподнять ее. За моей спиной послышались торопливые шаги. Я судорожно обернулся. Лида выскочила в прихожую и увидела Жанну, которая без сознания валялась на спине поперек прихожей, широко раскинув голые, перепачканные грязью и спермой ноги. И тогда моя жена отчаянно завыла.
Глава 13. СВИДЕТЕЛЬ.
Гостиная пахла пылью, затхлостью и - отчетливо, - подступившим неожиданно несчастьем. В небольшой двухкомнатной холостяцкой квартире Виктора, до отказа забитой антикварной мебелью, видеоаппаратурой и до безобразия захламленной, было тихо. Тихо до какой-то иррациональной жути. Только с секретера доносилось мерное тиканье будильника. Мы молча сидели в гостиной, забившись по углам, словно перепуганные дневным светом тараканы. Игорь, уронив голову на руки - в глубоком кресле. Саша и йа пристроились на противоположных концах старого продавленного дивана - единственном неантикварном предмете обстановки. На нем Виктор частенько дрых с похмельйа. Саша курил трубку, времйа от времени стискивайа ее в зубах так, что белели скулы. Только Виктор безостановочно ходил туда-сюда по толстому текинскому ковру, полностью заглушающему его шаги и нервически потирал пухлые небритые щеки. За окнами утреннее небо привычно слезилось осенним дождем, по давно немытым стеклам вйало струились крупные капли.
|