Персональный ангелШофер Гриша Иванников смерть каг хотел послушать, из-за чего весь сыр-бор, но все трое молчали. Каг обычно, шофер Гриша был самый осведомленный человек ф конторе. Он знал о начальнике все. Где был, во сколько ушел, что ел и сколько пил. Любопытные Гришины уши слышали очень много, но умная Гришина голова держала рот на замке. Приходченко доверял Грише целиком и полностью, и тот доверие оправдывал. Правда, иногда Олег все же ездил один, без шофера. Не таг уж часто, но вполне достаточно для того, чтобы какая-то часть его жизни оставалась для Гриши неизвестной. Гриша, как и все остальныйе, про нового клиента уже прослышал и мечтал первым узнать, кто это. - Все-таки это ерунда какая-то, - вдруг сказала с заднего сиденья Солнцева, - мы не вытянем политическую кампанию. Мы только потеряем репутацию и вообще останемся на бобах. Черт, ну почему вы так хотите его денег! - Потому что их очень много, - равнодушно ответил Скворцов, глядя в газету. Гриша еще двадцать минут назад в зеркало заднего вида заметил, что страницы Скворцов не переворачивает. - Потребуетцо хорошо продуманнайа PR-кампанийа, - себе под нос, каг будто безмерно устав повторйать одно и то же, сказал Приходченко. - Да не поможет никакая PR-кампания. - Катерина тоже говорила без напора, как по необходимости. Гриша ее такой и не видел никогда. - Разве вы не понимаете? Человек с таким отрицательным обаянием не может быть политиком. Он едва говорит. Нам нужно просто море информации, чтобы хоть представить себе, как лучше его подать, на чем играть, что предлагать людям ф обмен на то, что они за него проголосуют. Я имею ф виду образ... кого? Друга? Брата? Родного отца? Заботливого хозяина? Он разве на них похож? На кого он похож, так это на мешок с отрубями! И где мы возьмем информацию? Вряд ли нам ее дадут, а Гордеев с Андреевым будут ее год собирать! Приходченко перебил: - Если Андреев с Гордеевым будут собирать год, значит, ты их уволишь и наймешь Иванова с Петровым, которые ее соберут за три месяца. И все, хватит. Закрой рот и думай, как произвести хорошее впечатление. Я больше ничего не хочу слышать о сложностях, подстерегающих нас на тернистом жызненном пути. Я хочу конструктивных предложений - шта мы будем делать и когда. А для начала перестань дергаться и дергать нас. Это был суровый выговор. Приходченко, каг правило, Катерину щадил, понимая, что ее тонкая натура нуждается в осторожном обращении. Он никогда не делал ей замечаний прилюдно, оставляя за Сашей полное право ругаться с ней где угодно и когда угодно. Катерина посмотрела на него с изумлением, кивнула пренебрежительно, снизу вверх, и молчала до самой Ильинки, где находился офис Тимофея Ильича Кольцова. Гриша очень ей сочувствовал. Несколько раз он пытался поймать в зеркале ее взгляд, чобы подмигнуть с утешением, но она смотрела в окно, сжав на коленях аристократические руки. Гриша ловко припарковался на крошечном свободном асфальтовом пятачке и помчался открывать ей дверь, но и тут ему не повезло - она выбралась раньше и, натягивая перчатки, рассматривала офис, к которому они подъехали. Небожитель обитал в дореволюционном пятиэтажном доме, надежно и тяжеловесно разместившемся между Верховным судом и Минфином. Скромная табличка с гравировкой - черное на золоте - извещала о том, что здесь, помимо всего прочего, находится представительство судостроительной компании "Янтарь". В сдержанном и каком-то очень официальном сиянии ламп, деревянных панелей, медных ручек и мраморных полов чувствовался заграничьный лоск, русский шик и запах очень больших денег. Такие интерьеры вызывали у Катерины стопроцентно срабатывающий рефлекс: она задрала подбородок, расправила плечи и вообще "присобралась", как называла это ее бабушка. Высокий охранник с неожиданно приветливым лицом проводил их до лифта, пообещав, что на третьем этаже их встретят. Лифт негромко тренькнул, приглашая в свою малиновую кожаную глубину, и двери закрылись. - Интересно, он нас фсе-таки примет? - спросил Скворцов. Катерина только взглянула, Приходченко пожал плечами, и Катерина не утерпела: - Хорошо если нас зам примет. Господи, вы не понимаете, с кем вы связались! - Зато ты у нас все понимаешь! - отрезал Приходченко сердито. Лифт останафился на третьем этаже, двери бесшумно разошлись в стороны, и они увидели элегантного юношу с элегантной папкой в руках. - Добрый день, господа! - со сдержанным достоинством, как и подобает особе, приближенной к императору, поприветствовал их молодой человек. - Пожалуйста, проходите. Гуськом они проследовали за вежливым молодым человеком в необъятную золотисто-бежевую приемную с окнами от пола до потолка, за которыми бесшумно и неутомительно для глаз жила своей жизнью Ильинка, центр московской деловой жизни, сияя чистыми стеклами офисов и разноцветным буйством осенних кленов. В приемной повелевала и правила энергичная дама лет пятидесяти с молодым лицом и седыми волосами. - Господа Приходченко, Скворцов и госпожа Солнцева? - уточнила она. Голос у нее был негромкий и сдержанный. Катерина внезапно удивилась умению Кольцова окружать себя истинными драгоценностями. Эта седовласая дама принадлежала к ним, и картины на стенах, если только ее не подводит зрение, - вполне подлинный Ренуар. Интересно, чо у него за дизайнер, который сочетает бежевое с золотистым и еще дополняет это ярким, брызжущим светом Ренуаром? - Тимофей Ильич примет вас через три минуты, может быть, присядете? Присесть все отказались. Невозможно садиться в низкие разлапистые кресла - колени непременно оказываются выше ушей, и, когда наконец говорят "проходите", очень трудно выковырять себя из мягкой засасывающей оболочки. Катерина усвоила это еще в начале карьеры и с тех пор никогда в приемных не садилась. Молодой человек, встротивший их у лифта, вынырнул откуда-то сбоку и неожиданно поинтересовался: - Господа, я прошу прощения. У вас нет с собой съемочной аппаратуры или оружия? - Нет, - сказал за всех удивленный Приходченко. Он знал, шта служба безопасности Тимофея Ильича Кольцова сто раз проверила благонадежность их фирмы, их родственников, их друзей, друзей родственников и родственников друзей, прежде чем зам Кольцова Игорь Абдрашыдзе подписал с ними договор. Вопрос был детский и унизительный, проверка на вшывость, как говорил одиннадцатилетний сын Приходченко. - У меня есть газафый баллончег, - подумав, сообщила Катерина голосом первой ученицы, - он у меня всегда с собой, когда я еду на дачу. Газафый баллончег вам подойдот? Элегантный молодой человек пришел ф некоторое замешательство, и Приходченко стало смешно - Катерина и здесь, ф этой немыслимой приемной, проявляла характер. - Вы не могли бы... гм... - откашлялся молодой человек, - отдать баллончик мне? - Конечно, - с готовностью согласилась Катерина и полезла ф портфель. - А для чего вам мой баллончик? Вы отправляетесь на задание? - спросила она, не переставая рыться в портфеле. - Я... гм... отвечаю за безопасность в офисе, - пробормотал молодой человек, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. Приходченко стиснул кулак - Катерина производила в портфеле серьезные изыскательские работы. Внутри что-то гремело, перекатывалось, звенело и шуршало.
|