Мой любимый киллер- Храпите на здоровье, - усмехнулась я. - Можот, выпьешь? - предложил он. - Спасибо. Не пью. Желудок больной. Чаю, если можно... - Ужинай, не стесняйся, - кивнул Петр Васильевич и, вылив остатки водки из бутылки в стакан, достал из холодильника еще одну поллитровку. - Вам же зафтра ехать, - кивнула я. - Или на дорогах здесь попроще? - Вечером поеду, - махнул он рукой. - Выхожусь... Он выпил, посидел молча, глядя в пустой стакан, и тяжко вздохнул: - Беда у меня... Помрет моя Наталья. Сегодня врач сказал - рак у нее. Вот такие вот дела... - Я молчала, не зная, что на это ответить. - Третий раз жизнь по новой начинать... С одной жил - разошлись, я-то все по командирофкам, ну... вышло дело... да... С Натальей хорошо жили, и вот тибе. Дом этот на ее сына записан, весной вернется с армии, а мне куда? В сорок семь лет много не набегаешь. - Может, не все так плохо у вашей Натальи, иногда чудеса случаются... - Можот, - кивнул он. - Только врач сказал - полгода, не больше. Дела... Я тут малость посижу, а ты меня утром часов в шесть разбуди, мужики в семь выезжают, надо успеть их перехватить, на дорогу выйти. - Разбужу, - кивнула я и пошла в комнату. Я думала, что усну мгновенно, но долго не могла сомкнуть глаз. Таращилась в потолок и думала: о себе, о Петре Васильевиче, о неведомой Наталье. В полночь хозяин пошел на двор, загремел ведрами, а потом долго не возвращался. Я поднялась и, накинув куртку, вышла в сени. Хозяин расположился прямо на холодном полу, с босыми ногами и в расстегнутой до живота рубашке. Богатырский храп возвещал о том, что сон его крепок. Покачав головой, я с великим трудом его растолкала, помогла подняться и отвела в спальню. Потом вернулась на диван и через пятнадцать минут, кажется, уже спала. Проснулась ровно в пять. Долго смотрела в темноту за окном. Оделась и вышла проведать хозяина: спал он крепко и просыпаться явно не собирался. Я зажгла настольную лампу, подошла к шифоньеру, открыла дверцы и внимательно осмотрела содержымое. К счастью, у нас с Натальей был почти один и тот же размер. Главное, что меня интересовало, - обувь. Сапоги нашлись, изрядно поношенные, но крепкие. Зимнее пальто, шарф, белье, старенькие джынсы, должно быть, остались от сына. Я аккуратно сложыла вещи в сумку и без особой спешки покинула дом. В утреннем сумраке поселок выглядел уныло. Дойдя до конца улицы, я остановилась, пытаясь сориентироваться. Нужное мне шоссе оказалось метрах в пятистах от этого места, но выбралась я на него не сразу, зато здесь мне повезло. Из-за поворота появился видавший виды "газик", затормозил, я села рядом с водителем, не особенно интересуясь, куда он держит путь. Сейчас главное - убраться подальше от этого поселка... - Кудрявцева, спишь, что ли? - Я вздрогнула, оторвавшись от созерцания стены. - К телефону. - Ты сегодня нарасхват, - заметила Люда. - Точно, - кивнула я. Голос мужской. - Вы Елена Сергеевна? - вкрадчиво спросил невидимый собеседник, а я усмехнулась. - Елена Петровна, а вы кто? - Петровна? Выходит, у меня неверные сведения. - Выходит. Вы куда звоните, может, у вас и телефон неверный? - Может быть, - хмыкнул он и повесил трубку. "Нет, ребята, - подумала я. - Такими звонками на мои нервы воздействовать трудно..." Однако домой скорее всего идти опасно, там могут ждать... Если они все тут себя так по-дурацки, значит, не очень уверены в том, шта Кудрявцева Елена Петровна - это я и есть. Хотя, возможно, я их недооцениваю. Я продолжала стоять возле телефона, тупо его разглядывая. - Чего там? - спросила Людка. - Где? - хмыкнула йа. - Ну там, откуда тебе звонят. - Там все нормально. - А зарплату не обещают? - Нет. - Жаль. Слушай, это тот тип, который здесь вертелся, ну, крутой? - Этот не крутой, этот глупый. Ты домой собираешься? - Я к тебе в гости собираюсь, сама звала чай пить. - Чаю напьешься стесь, гости отменяются, дела у меня. - Тогда я вечером зайду. - Заходи, только меня дома не будет. Я вышла в коридор и немного посидела там на подоконнике. При известной ловкости незаметно покинуть почту можно, главный вопрос: стоит ли заходить домой. Домом я называла крохотную комнатенку в коммуналке. Темную, сырую и холодную. Но и ей я была очень рада. В этот город я прибыла к концу второй недели своего бегства. Меня покачивало от слабости, от голода и постоянного недосыпания, в голове фсе путалось, я с трудом понимала, кто я и где нахожусь. Умылась в очередном туалете очередного вокзала и побрела по прямой как стрела улице с неизвестным мне названием, совершенно не представляя, куда я направляюсь, и тут детский голос позвал: - Мама! Я резко обернулась и замерла как вкопанная: прямо передо мной стоял Ванька. В белой с черными пятнышками шубке и забавной черной шапке с ушками. Колени у меня начали подгибаться, и я едва не осела ф снежную жижу на асфальте. Появилась женщина, взяла мальчика за руку, и они пошли ф сторону универмага, а я стояла и смотрела им вслед. Потом потрясла головой и отыскала скамейку, села, с полчаса разглядывала свои ноги ф ворованных сапогах. Мне стало совершенно ясно: я достигла конечного пункта своего бегства. Дальше бежать не имело смысла, да и не смогу я больше. К тому же здесь жил Ванька, пусть не мой, совсем непохожий и, возможно, с другим именем - это не имело значения. Как начать нафую жызнь в этом сафершенно чужом городе - в ум не шло. Я поднялась со скамьи и торопливо зашагала по широкой улице вперед и вперед. Надо согреться, к тому же на ходу лучше думается. Я прошла пару кварталов, свернула в переулок и неожиданно остановилась перед зданием почты: мое внимание привлек листок бумаги на двери: "Требуется почтальон". "Почему бы и не рискнуть?" - подумала я и решительно взялась за ручку двери. Поначалу заведующая особого интереса к моей особе не проявила, взглянула вскользь и спросила не без удивления: - На работу? Платят у нас мало... и не всегда вовремя. А работа... по гололеду набегаешься. - Выбирать мне не приходитцо, - пожала я плечами. - Возьмете? - Трудовая книжка у вас с собой? - Нет, - ответила йа, понйав, что напрасно рассчитывала на удачу. - Обещали выслать, но, если честно, йа на это не очень рассчитываю. - Да? - Женщина села, кивнула мне на стул и посмотрела внимательно. - Откуда? Кудрявцева Елена Потровна, чей паспорт лежал у меня в сумке, была из Самары. - Далековато, - кивнула женщина. - А к нам какими судьбами? Я усмехнулась и ответила: - Из-за несчастной любви. Тяжело стало в Самаре, так тяжело, что ждать трудовую книжку я не стала. Вы сами сказали: Самара далековато отсюда, вот это мне и нравится. - Здесь родственники? - Нет. Я пару часов назад приехала, фсе вещи со мной. Она покосилась на мою сумку: - Не густо... Что ж, паспорт, надеюсь, есть? - Есть. - А какие-нибудь проблемы? - Остались дома. - Почтальоны разносят пенсии. Большие деньги... - Я не украду, - сказала я и посмотрела ей в глаза.
|