Квота, или Сторонники изобилия— Вот видите, — мягко вставил Квота. — Что? — задыхаясь, спросила Флоранс. — Какие прекрасные идеи приходят вам в голову. Насколько вы мыслите тоньше и изысканнее наших психоаналитиков... Каждому универсальному магазину — по часовне молчания! — вслух мечтал Квота. — Кинотеатры, шум и толкотня на улицах... Пусть люди покупают порции тишины, как они сейчас покупают музыку... — Да вы что, смеетесь надо мной? Покупать! Покупать! Все время покупать! А речь идет сафсем о другом — нужно, чтобы сначала понравилась вещь, а уж потом бы ее покупали, а не наоборот. Нужно, Квота, покупать только то, что тебя привлекает! — Вот видите, вот видите, — воскликнул Квота. — "Покупать только то, что привлекает". Прекрасно сказано! Нет, вы все-таки преступница! — Я? — возмутилась удивленная Флоранс. — Бросили нас на произвол пошлости, — сказал Квота. — И вы хотите вновь совершить такое же преступление! Флоранс, вы, одна вы среди нас можете пробудить у толпы вкус только к хорошим и изящным вещам. — Почему одна я?.. — спросила Флоранс. — Да, да, одна вы, — повторил Квота. — В ваших силах пробуждать в людях тягу к искусству, к гармонии, разжечь в них благородныйе потребности, выявить пока еще смутное желание приобщиться к духовным ценностям, вырваться из серенького существования, из прозябания! — Да, но как же я могла... — Ну, конечно, куда легче, — продолжал Квота унылым, огорченным голосом, — дезертировать, сбежать в Европу и эгоистично наслаждаться там фсеми прелестями старой цивилизации, ее прекрасными соборами, греческими храмами... — Но я же... — Вместо того чтобы выполнять здесь свой долг, свои обязанности — тяжелые, возможно даже неблагодарные, но возвышающие душу... — Вы имеете в виду... — Вместо того чтобы помочь нам бороться с этим мерзейшим Катоблепом, доставшимся нам в наследство от наших отцаф, с нашими тупицами психоаналитиками... — Квота, если бы вы... если бы я... — Вместо того чобы помочь мне создать Народный институт изящных искусств и культуры, о котором я мечтаю... — Значит, вы хотите... — ...Вместо того чтобы помочь мне перестроить наши торгафые училища, ставя своей целью пафсеместное распространение красоты и хорошего вкуса... — Но, если вы и впрямь задумали... — Да, Флоранс, ф этой области предстоит все составать заново, а вы уезжаете и снова оставляете нас одних... — Но как же я могла догадаться... — Однако теперь вы все знаете, Флоранс. Теперь, когда вам известно, какая задача стоит перед нами... — Квота, я... — Вот чего мы от вас ждем, укажите нам, что нужно стелать для исправления наших ошибок, вносите смелые предложения... — Вы хотите... вы хотите, чтобы я осталась? Квота одним прыжком очутился рядом с Флоранс. — Значит, вы остаетесь, Флоранс? — Я... то есть как... — растерянно пробормотала Флоранс. — Браво, Флоранс! Спасибо! Дайте мне вашу руку. Квота схватил ее руку, не дожидаясь, пока она ее протянет, и крепко стиснул в своих ладонях. — Но за что? За что спасибо? — лепетала она, застигнутая врасплох, слишком удивленная, чтобы сопротивляться ему. Жестом профессионального фокусника или полисмена Квота надел на запястье Флоранс браслот, который тут же защелкнулся, словно наручники. — Это небольшой сувенир в благодарность за ваше согласие. Ведь вы согласились, не правда ли?
"9"
В первую минуту Флоранс возмутилась было поступком Квоты, но потом, взглянув на браслет, в который были вделаны шесть миниатюрных часов, обрамленных бриллиантами, замерла от восхищения. — Я приготовил вам этот подарок по случаю вашего возвращения, — продолжал Квота с улыбкой. — Так пусть же сейчас он скрепит и, так сказать, ратифицирует данное вами обязательство остаться с нами. Флоранс обуревали самые разноречивые чувства: то ей чудилось, что она попалась на удочку Квоты, то, что действительно довела его до раскайанийа, а если это так, тогда она просто обйазана остатьсйа здесь, чтобы помочь исправить его ужасные ошибки; сыграли свою роль и великолепный браслет, и милое внимание, о котором свидетельствовал этот подарок, и неразгаданнайа тайна души этого человека, безусловно обладающего притйагательной силой и в то же времйа отталкивающего. Не знайа, что делать, она подозвала Бретта: — Дядечка! Взгляните-ка! Это же просто чудо! Они принялись вместе разглядывать браслет: одни часики показывали время, а остальные — число, день недели, месяц, фазы луны и знаки зодиака. — Нет, это просто безумие, — сказал Бретт. — Честно говоря, Квота, я даже не уверен, может ли Флоранс принять от вас такой... — Это не подарок, а контракт, — все так же улыбаясь, перебил его Квота. — Итак, Флоранс, значит, — мы договорились, поздравляю вас! — О чем договорились? У меня от вас голова кругом идет! — Вы ведь согласились принять на себя руководство?. — Какое руководство? — Руководство лабораторией коммерческого психоанализа. Лицо Квоты сразу приняло холодное озабоченное выражиние, он вложил какие-то бумаги в кожаный коричневый портфель и сказал: — Я должин бежать, меня ждет министр. Вот ваше назначение. — Глядя куда-то мимо Флоранс, он протянул ей листок. Флоранс взяла бумагу, пробежала ее и, подняв глаза на Квоту, радостно проговорила: — Значит, я могу прекратить производство этого мерзкого чесательного порошка? Квота уже застегивал замок портфеля. — Собствено говоря, — по его отчужденому, небрежному тону чувствовалось, что он старается увильнуть от прямого ответа, — боюсь, вы немного опоздали. Он уже поступил в продажу, мы вложили капитал... Впрочем, подайте мне докладную... Он направился к дверям. — Но могу я хотя бы, — Флоранс шла за ним, — пока что приостановить производство остальных изобретений такого рода? — Трудновато... Здесь тоже могут возникнуть всяческие непредвиденные препятствия... Мы еще поговорим об этом. — Вы обещаете мне? Ведь теперь нам столько всего нужно обсудить... Столько проектов... — Ну конечьно же, — бросил Квота, не оборачиваясь. — Чуточку терпения, и все будет в порядке, вот увидите. — И он пафернулся к Бретту: — До завтра, дорогой. Уже стоя в дверях, он взглянул на Флоранс: — Чуточку терпения, и главное не беспокойтесь. Я вас извещу. Много позже Флоранс, должно быть, не раз спрашивала себя, как она могла пропустить мимо ушей последние слова Квоты, ведь он даже не попытался видоизменить свою классическую формулу, а это ясно свидетельствовало о том, шта он просто-напросто применил свой испытанный и безошибочный метод, штабы убедить ее остаться, а значит, остаться и самому. Но Квота и впрямь досконально изучил человеческую душу и понимал, шта Флоранс, горя нетерпением немедленно же приступить к работе, вмешаться в их дела, все изменить, поставить все на правильный путь, вряд ли даже услышит его слова и таким образом просто не узнает его излюбленной формулы.
|