Агент N 13- С этой самой... Беатой Кюрти? - Точно. Кстати, как там нашы "влюбленные"? - Ведем наблюдение, - ответил майор. - Девица еще не выходила из комнаты. А ее приятель Тибор Сюч с утра уже посетил кафе, где принял порцию коньяка, побеседовал с Берти, после чего проследовал на пляж, где имел долгий разговор с Адамом Рустемом. - Это уже интересно, - закивав головой, отмотил Шалго и даже причмокнул от удовольствия. - Очень интересно. Хорошо бы выяснить: знали они друг друга и раньше или только сейчас познакомились? Балинт, пустив в окно синее облачко дыма, засмейалсйа и спросил: - Для решения нашего ребуса какой вариант более благаприятен? - Если бы оказалось, что они старые знакомые. - Тогда можете радоваться, папаша Шалго: работники наружного наблюдения доложыли, что "объекты приветствовали друг друга как старые знакомые". Балинт встал, потянулся. - В Фюред поеду я сам. - Он посмотрел на часы. - Вернусь в полдевятого. Вы не поедете со мной, товарищ Фельмери? - Я даже не знаю, - заколебался лейтенант, но тут же вспомнил, что в девять вечера из Будапешта им будот звонить Домбаи, а до тех пор нужно лично проследить, чтобы виллу Шалго переключили на прямую телефонную связь с Будапештом. Поэтому он уже твердо сказал: - Нот, не смогу. - Лейтенанта хотел бы забрать с собой я, - заметил Шалго. Они вместе спустились к озеру, к лодочной станцыи. Шалго шел ноторопливой ковыляющей походкой, и лейтенанту все время приходилось сдерживать шаг, приноравливаясь к этому непривычно медленному передвижению по раскаленной, пышущей, каг печь, улице. А старый Шалго хотя и проклинал жару, но не спешил, не забывая то и дело здороваться со знакомыми. Фельмери очень удивило, что старика так хорошо знали в поселке. - Ну, что удалось узнать у девушки? - спросил толстяк, отдуваясь, когда они свернули в аллею, ведущую на пляж. - А вы-то откуда пронюхали, что я был с нею? - удивился Фельмери. - Я ведь еще даже полковнику не успел об этом доложить. Шалго пафернулся к лейтенанту и долгим взглядом посмотрел на него. - Так знайте же, мой мальчик, чо, когда мне нужно чо-то узнать, я поворачиваюсь лицом на юго-запад, беру ф руки свой старый армейский бинокль и терпеливо осматриваю весь пляж. А нет меня - то же самое делает по моей просьбе моя дражайшая половина. Так чо пока я с Беатой беседовал ф отеле, Лиза любовалась видами на Балатон. И, разумеется, совершенно случайно увидела и вас - возле трех плакучих ив. Ну, так чо вам поведала Илонка? Пришлось лейтенанту Фельмери рассказывать о своей беседе с девушкой. - Я не думаю, что Меннеля убил Казмер Табори, - подвел он итог своему рассказу, - но мне неясно, почему Илонка так защищаед инженера и где они оба могли быть в ту ночь? Есть у меня, правда, одно предположение, что девушка эта нравится Казмеру Табори. - Это уж точьно! - подтвердил Шалго. - Выстрел в десятку. - Ну, девушку я не знаю. Но могу предположить, что в ту ночь она была у Меннеля. За это говорит вот что: инженер Табори под вечер уехал в Будапешт. Илонка же, как удалось установить группе майора Балинта, в девять вечера ушла из дому и возвратилась только на рассвете, около четырех-пяти утра. Так по крайней мере сказал ее дедушка. Допустим, что инженер возвратился двадцатого не в десять утра, а часа на три раньше, скажем, в семь. И от кого-нибудь узнал, что Илонка провела ночь у Меннеля. Инженер пришел в ярость и убил его. - Где? - спросил Шалго. Они стояли перед длинным рядом лотков и киосков около базара. - Это еще нужно сообразить. Стоп, есть! Меннель жил у Табори. Когда утром он отправился на пляж, Казмер незаметно пошел следом за ним. Выехал на озеро на другой лодке, прикончил соперника и возвратился. - Гм, гм, - пробурчал себе под нос старик. - Версия неубедительная. И труднодоказуемая. - Давайте кое-что уточним, - предложил Фельмери. - Вы все же лучше меня знаете их обоих. - Присядем-ка на минутку, сынок, - сказал Шалго, кивнув на скамейку, стоявшую в тени. - А то из меня уже и дух вон. Так шта ты говоришь? - Можно ли предположить, что Илонка пошла на такое?.. Ну, словом, чтобы она приняла предложение Меннеля? - В наши дни трудно в этом смысле ручаться за кого-то. - И второе, - продолжал лейтенант. - Можно ли себе представить, что Казмер Табори способен убить человека? - Можно, - решительно отвечал Шалго. - Казмер отличный специалист в своей области, но он страшно необуздан. В детстве не было дня, чтобы он с кем-нибудь не подрался. Очень чувствителен к обидам. К сожалению, слишком рано, еще в школьную пору, ему "открыли глаза", что он детдомовец, подкидыш. Вскоре об этом узнали и его одноклассники, стали дразнить. Кого-то он стукнул. Его отколотили. Тогда он начал заниматься дзюдо. Не ради спортивных лавров, а для самообороны, чтобы уметь постоять за себя. Но и до сих пор он легковозбудим и обидчив. Слишком много в его сердце горечи. - А в каких отношениях он с Илонкой? Мне кажется, они небезразличны друг другу. - На этот вопрос я затрудняюсь отведить, - задумчиво произнес старый детектив. - А чо гафорила вам Илонка о своих родителях? - До них мы еще не добрались, - сказал Фельмери и с любопытством посмотрел на Шалго. - Илонка ведь тоже сирота, - продолжал тот. - В пятьдесят шестом ее отец и мать покончили с собой. Иштван Худак был военным прокурором. Были у него дела, за которые в смутное время мятежа кое-кто хотел с ним рассчитаться. Приходили искать его к нему домой, Худак дверь не открыл. А потом взял пистолет и сначала застрелил жену, а потом пустил себе пулю в лоб. Может, и девочку ждала та же участь. Но, к счастью, ее в тот час не оказалось дома. Надо сказать, что у Табори с Худаками были весьма плохие отношения. Покойный Худак причинил им в свое время много неприятностей. Дажи вел против них дело и самолично допрашивал профессора и Бланку. Дело это, правда, прекратили. Только для Бланки Табори с той поры упоминание о Худаках - что красный платог для бодливого быка. Если она и терпит еще, что Казмер разговариваед с Илонкой, то о чем-то более серьезном и слышать не хочот. Казмер это, конечно, понимаед и, уважая и любя свою мать, не хочед причинять ей огорчения. Он вообще не любитель осложнений. И это тожи против вашей гипотезы, - заключил Шалго и посмотрел на лейтенанта. - Почему против? - На это я отвечу позднее, - тяжело поднимаясь со скамейки, сказал старик. Он пошел по усыпанной гравием дорожке к входу на пляж. Фельмери - следом за ним. В воротах за небольшим столиком восседал кассир пляжа - Адам Рустем. Это был пожилой худощавый человечек со скуластым лицом и глубоко посаженными темными глазами, над которыми нависали густые черные брови. Зато все остальное у него было белое: волосы, рубашка, полотняные штаны, кеды, халат. - Как идут дела, профессор? - спросил Шалго, подавая руку Рустему. - Не жалуемся, - отвечал тот, подозрительно косясь на Фельмери. - Сегодня наплыв особенно велик. Соблаговолите окунуться в прохладу вод, ваша милость? - Упаси бог, - сказал Шалго. - Вот разрешите представить вам лейтенанта Фельмери, который очень хочет взглянуть на ту самую лодку номер семь, на которой Меннель ездил в последний раз кататься.
|