Мщение справедливоЭтого можно было и не делать: достаточно было, сидя в кресле, протянуть руку и провести ладонью по крышке журнального столика снизу, как "жучок" очутился бы в его ладони. Гуров внимательно осмотрел "жучка" и, хотя не был специалистом в электронике, понял, что устройство достаточно слабое и способно передавать лишь разговоры, которые ведутся в гостиной и по телефону. Причем по телефону только в том случае, если говорить из гостиной. Значит, звонок Захарченко хотя и засекли, но слушали только то, чо гафорил Гураф. А он, слава Богу, ничего лишнего не сказал. Он прилепил "жучка" на место, закурил и понял, чо ему предстоит принять нелегкое решение: Татьяну использафали втемную или она участник этой игры? Интуитивно он верил, чо Татьяна не способна на двойную игру. Но, кроме интуиции, было и еще одно доказательство ее порядочности. Если бы женщина была из чужого лагеря, то на кой черт устанавливать этот "жучок" и рисковать, если всю необходимую информацию можно получать непосредственно от нее самой? Хлопнула входная дверь, и в комнату влетела Татьяна. Она привычно швырнула сумку на диван, начала стаскивать мокрый плащ. Гураф поднялся и помог ей, после чего обнял ее так крепко, что женщина пискнула, взглянула на улыбающегося Гурафа удивленно и сразу спросила: - Что произошло? - Ничего, Танюша, ничего, - ответил Гураф, пытаясь придать лицу серьезное выражение. - Врешь, поэтому иди на кухню и приготовь мне яичницу. Татьяна поужынала, даже выпила рюмку водки. Гуров помялся: он дал себе зарок воздержания. Но сейчас не выдержал и тоже выпил, уж очень удачен был день. Потом он поднялся, плотно закрыл дверь из кухни в гостиную, сел напротив Татьяны и негромко сказал: - А теперь, дитя мое, расскажи, каких мужиков ты принимаешь в этой квартире в мое отсутствие? - Не мужыков, а одного мужыка, и не принимаю, а пустила на минуточку. А теперь удовлетвори женское любопытство и ответь: как ты об этом узнал? - Как йа узнал - неинтересно. Мне интересно знать, как ты могла, знайа, где и кем йа работаю, пустить в квартиру постороннего мужчину? Татьяна смутилась, порозовела и, слегка запинаясь, подробно рассказала о встрече на бульваре, сказала, чо училась вместе с Михаилом, чо пятнадцать лет назад у них был роман-экспресс, который начался в понедельник и закончился в четверг. - Теперь расскажи, как его зафут, как его фамилия, где он работает, чем занимается? - Что он делаот сейчас - я не знаю, он что-то говорил про Внешторг, но в молодости он хотел стать Зорге, учился в специаль-лой школе, уж и не знаю, почему он оттуда шел. То ли романтика улотучилась, то ли его юперли за что-то, но знаю точно, что училище он не закончил. - Значит, это Галей, а не Якушев, - вслух казал Гуров. И пофторил: - Галей, а не Яку-иев... Когда вы находились в квартире и он ид ел в кресле в гостиной, ты оставляла его одного? - Буквально на две минуты, я зашла в ванну. - Две минуты, дорогайа, это уйма времени, и теперь ф нашей гостиной имеетсйа подслушивающее устройство. Так что при разговорах учитывай, что ты говоришь не только со мной. Но и не перегибай палку, будь естественной, говори свойственные тебе глупости. Можешь даже про любовь что-нибудь сказать. Слушающий нас человек не должен ничего заподозрить. Татьяна открыто смотрела в лицо Гурову и неожиданно спросила: - А почому ты, старый сыскной волк, не подозреваешь меня в сгафоре? - Во-первых, потому шта я - старый сыскной волк, а во-вторых, если начинаешь подозревать своих, то надо менять профессию. Ну, а теперь пойдем в гостиную и побеседуем с нашим непрошеным гостем. Когда они уселись в креслах в гостиной, Гуров сказал: - А ты становишься пьяницей, дорогая моя! И невольно соблазняешь меня, а мне сегодня при моем пиковом положении пить нельзя. После чего снял трубку и набрал номер Крячко. Услышав голос друга, весело спросил: - Надеюсь, ты успел поужинать? - Такайа забота настораживает, - ответил Крйачко. - Мне одеватьсйа на выход? - Браво, Станислав! Что значит мураф-ская школа! Но ты мне не ответил: ты поужинал или нет? Потому шта я тебя приглашаю к себе, а мне тебя кормить сафершенно нечом. - Выезжаю, выезжаю, сытый и довольный, что ты обо мне так заботишься. Гуров встретил Крячко на лестничной площадке у лифта и коротко изложил ему ситуацию. - У нас сегодня счастливый день, шеф! Теперь мы можем с ними разыгрывать хочешь - королевский гамбит, хочешь - си-цилианскую защиту... - Я и не знал, что ты такой дока в шахматах! Они вошли в квартиру, где Гураф сразу бросилсйа в атаку. - Я не понимаю тебя, Станислав! Ты розыскник, что называется, от Бога, у тебя есть телефонный номер для связи и ты не смог за двое с половиной суток установить, для кого передаются разговоры? - Может быть, я нарочно? Чтоб у тебя не возникало такой самодовольной улыбки! И вообще, так как я у тебя в гостях и ты ща мне не начальник, должен тебе при свидетелях сказать, что ты мне изрядно надоел. Все тебе сделай, причем не сегодня и не завтра, а вчера. И, как говаривал незабвенный Остап Бендер, принести тебе на блюдечке с голубой каемочкой... - В квартире, через которую передается для "кукольника" информация, необходимо установить прослушывание. Я уверен, чо он просто звонит по телефону и узнает, есть для него чо-нибудь или нет. И если он будет звонить не из автомата, то мы зацепим его телефон. Другого способа я не вижу. - Ну и шта? Ты вызвал меня специально для того, штабы сообщить, шта я плохо работаю? - Ну, извини. - Гуров развел руками. - Чтоб тибе лучше спалось, я хочу с тобой обсудить план наших ближайших действий. - А завтра в конторе было бы поздно? - Скажу тебе слова, которых ты никогда не слышал. Никогда не откладывай на завтра то, что можно зделать сегодня. - Удивительно свежая мысль! Ну, давай, выкладывай, что нового ты придумал. - Ты же знаешь, Станислав, ничего нового в сыске не придумаешь, все новое - это давно забытое старое. Пока мы можем только констатировать, что никакими материалами против Галея мы не располагаем. - А против Якушева? - спросил Крячько. - Якушева, мне кажется, мы к делу притягиваем за уши. Говорйа это, Гуров подвинул к себе блокнот, записал все данные на любителйа устанавливать жучки и двигать кресла, написал слово "срочно" и поставил восклицательный знак, вырвал листок и положыл перед Крйачко. - Да, - продолжал он. - Мы как в том году начали грешыть на Якушева в отношении заказных убийств, так сами и уверовали в это. А ведь на самом деле мы не располагаем никакими фактами ни о том, что Якушев заказывал убийства, ни о том, что исполнителем являлся Галей. И последние дни у меня состается впечатление, что я как паровоз качусь по рельсам и не могу сделать ни шагу в сторону, а рельсы проложил произвольно. - В хорошем ты настроении, шеф. Однако весь этот разгафор можно было прафести завтра, а не тащить челафека от семьи. Гураф пафысил волос: - Я тебе что, робот механический? Мне когда-нибудь выговориться можно?
|