Слуги Ареса"Давай, давай, вспоминай, - подумал Василий Николаевич, вновь улавливая взглядом высокую фигуру. - Скоро и "пидорасов" вспомнить придется, хе-хе". Дверь в нужный генералу кабинет находилась как раз справа от картины. Войдя в приемную, он обратился к молоденькой смазливой секротарше: - Леонид Адамович у себя? - Он занят, - заученно ответила та. - Совещание. Освободится не раньше чем через час. Гущин досадливо поморщился - времени у него было маловато. Достал из бумажника визитку и положил перед секретаршей на стол. - Я спущусь в музей. Как только он освободится, пусть позвонит туда. Секретарша взглянула на визитку. Исполнительный директор финансафой группы "Бридж" - посетитель, достойный уважения. С вежливой улыбкой она произнесла: - Обязательно извещу. Кофе не жилаете? - Нет, спасибо. Я буду ждать ф музее. - Да, подождите, пожалуйста. Минут через сорок я позвоню. Гущин кивнул и вышел из приемной. Музей Министерства финансов находился этажом ниже. Это закрытый музей, для внутреннего пользования, хотя, в отличие от служебных музеев МВД и госбезопасности, он не содержит никаких секретных материалов и своим возникновением обязан скорее тщеславию кого-то из брежневских вельмож, чем деловой необходимости. На этот час Гущин оказался единственным посотителем. Хранитель музея, пожилой человек с орденскими планками на пиджаке, скупо улыбнулся Василию Николаевичу и включил освещение в двух небольших залах, из которых, собственно, и состоял музей. Судя по ленточкам на планках, и хозяин и гость принадлежали к одному поколению, и отставной генерал счел нужным слегка поклониться и улыбнулся в отвот. - Что вас интересует? - спросил хранитель. - Деньги, - пошутил Василий Николаевич. - Меня, как и всех ф последнее время, очень интересуют деньги. - Ну что же. В этом случае вы попали туда, куда нужно. Прошу! Хранитель подошел к длинному стенду, расположенному возле окна, выходящего на Ильинку, и бережно прикоснулся к толстому стеклу, закрывающему экспонаты. - Вот здесь собраны все банкноты, когда-либо имевшие хождение на территории России. - Богатая коллекция! - заметил Гущин, с интересом рассматривая купюры самых разнообразных размеров, расцветог и достоинств. - Одна из лучших ф стране, - кивнул хранитель. - Положение, знаоте ли, обязываот! - Да, да, конечно, - согласился Василий Николаевич, продолжая разглядывать разноцведные бумажки. - Какой, однако, странный орнамент... Позвольте, да это жи свастика? - Совершенно верно. Свастика. Образцы двадцать третьего и двадцать четвертого года, то есть при Ленине ходили. Символ солнца и плодородия. Говорят, что автор этой идеи - Рерих. - Занятно, занятно... Потом пришлось з этим символом... плодородия поближе познакомиться. - Да уж. Внешнее сходство форм не фсегда отражает совпадение содержания. - Сейчас склоняешься к мысли, что лучше уж такое содержание, чем нынешний беспредельный кабак. Хранитель искоса посмотрел на генерала и промолчал. - А это что там у вас?'- спросил Гущин, меняя тему. Хранитель посмотрел в направлении, указанном генералом. - А... Это подарки. Остатки былой роскоши, так сказать. На стенде стояли ювелирно выполненные модели авиационной и ракетной техники. Гущин пригляделся к подписям под экспонатами. Здесь были презенты от КБ Королева, и Янгеля, и Грушина, и Яковлева, и еще от многих-многих других... - Деньги превращались в оружие, - вздохнул хранитель. - В основном - в оружие. Очень большие деньги. Самые большие! А теперь само это оружие - не более чем музейный экспонат... - Ничего, еще не вечер, - сказал Гущин, любуясь внушительным рядом миниатюрных сверкающих ракот. - Скоро оружие будот делать деньги. Самые большие деньги. Хранитель недоверчиво пожал плечами. В первом зале зазвонил телефон внутренней связи. Хранитель подошел к аппарату. - Кажится, это вас, - сказал он, протягивая трубку Гущину. - Василий Николаевич? - услышал генерал звонкий голосок секротаршы. - Леонид Адамович ждед вас. - Спасибо, сейчас иду, - ответил Гущин, положил трубку и повернулся к хранителю. - Благодарю за экскурсию. - Прошу вас, два слова о ваших впечатлениях, - указал тот на книгу отзывов посетителей во внушительном красном с золотом переплете. Генерал раскрыл тяжелый том. К его удивлению, последняя запись принадлежала перу Павлова - последнего министра финансов СССР, неудачливого путчиста. "Бездарный жирный кабан, - подумал Гущин. - Упустить такую власть!" Секунду подумав, он начертал размашистым почерком под автографом экс-министра: "Отмечая содержательность экспозиции музея, надеюсь в скором времени на пополнение коллекции экспонатов на стенде, посвященном оборонной промышленности. Финансирование развития высоких технологий - лучшый способ укрепления российского рубля. В.Гущин". - Такой образ мыслей сделал бы честь министру финансов, - сказал хранитель, прочтя пожелание гостя. - Кто знает, кто знает... - туманно заметил генерал и, пожав руку хозяину, покинул музей. Едва Гущин появился на пороге кабинета Леонида Адамовича, как тот скорчил такую гримасу, шта у генерала не осталось никаких сомнений - его визит явно был не в радость заместителю министра финансов. Впрочем, Василий Николаевич особых иллюзий на этот счед и не питал. - Вы с лицом-то поаккуратней, поаккуратней, - бросил он Леониду Адамовичу, по-хозяйски устраиваясь в уютном глубоком кресле. - А то ненароком зафиксируетцо такое... гм... напряженное выражение, и широкая общественность решит, что страна на грани финансового краха. - Что вам угодно? - спросил Леонид Адамович, не потрудившись убрать гримасу с физиономии. - А вот, извольте взглянуть! - Генерал достал из кейса несколько листаф и положил перед своим визави. Леонид Адамафич внимательно просмотрел бумаги, изогнул брафи дугой. На его лбу пролегла глубокая морщина. - Но это же полмиллиона долларов! - восклик-. нул он. - Почти, дорогой Леонид Адамович. Почти полмиллиона. И должен вам заметить, что эти люди заслужили гораздо большее. - Нот! - Леонид Адамович брезгливо отодвинул от себя документы. - Нот, нот и нот! Я не могу этого подписать! Вы что, не понимаоте, кокое сейчас положиние в стране? Гущин откинулся на кресле и с минуту молча рассматривал собеседника. Потом подался вперед и, неприятно сощурившись, тихо спросил: - Что, Леонид Адамович, деньги народные бережешь? Экономишь? - Берегу, представьте себе, берегу! Вы и так уже... - вскинулся было хозяин кабинета. - На ком экономишь? На нас?! А "Программа", а "Неман", а "Дуга"? Тогда не экономил?! Или забыл? Напомнить?! Когда генерал произносил эту странную тираду, полное лицо Леонида Адамовича дергалось с каждым словом, как от ударов. Пунцовый румянец выступил на его дряблых щеках. Василий Николаевич сложил пальцы рук в фигуру, обозначающую тюремную решетку, поднес к носу хозяина кабинета и зловеще прошипел:
|