Чумовая дамочка- Мне ничего не надо, - отмахнулась я, искренне сожалея о вещах, которые окружали меня с детства, а отнюдь не об их рыночной стоимости, хотя и знала, что стоимость велика, а Нинка все спустила по дешевке... "Запорожец", дура несчастная, да здесь одна горка тянула на новенькую "Волгу". Но сестрице об этом лучше не говорить, не то ее инфаркт хватит. - Я занавески повесила, - неуверенно замотила она. - Спасибо. Раскладушку тоже ты принесла? - Раскладушка стояла у окна, застеленная полосатым одеялом, выглядело оно так, что я сразу же затоскафала. - Я договорилась с Михайловыми, они тебе стол дадут, от кухонного гарнитура. Деньги я заплатила. Квартирантам пришлось сотню вернуть, договаривались, что о выселении предупрежу за месяц, а вышло за две недели. Табуретка есть, понадобится что - купишь, надеюсь, не все деньги на курортах прогуляла... - Не все, - согласилась я. - Но на эти деньги мне жить, пока на работу не устроюсь. - Как жить... Ты к экономии не приучена, а Сережа мой живет на триста рублей. - Твой Сережа может жить на полтинник - мне по фигу. Денег не дам, на меня пусть не рассчитывает, - отрезала я. Нинка отвернулась к окну и вроде бы собралась реветь, но, наверное, вспомнила, что сынок живет в квартире, которая официально принадлежит мне так же, как и эта комната, и решила со мной не связываться. Между прочим, правильно сделала. - Пойдем в кухню, хоть чаю выпьем, - неуверенно предложила она. Чашки, чтобы выпить чаю, пришлось позаимствовать у Палыча, а он, в свою очередь, позаимствовал их не иначе как на помойке: треснутые, без ручек и страшно грязные. Нинка ругалась и пока их отмывала, я уплетала принесенный ею рулет и поглядывала в окно. Сосед явился минут через десять, значит, винно-водочные изделия по прежнему по соседству: в доме напротив раньше был гастроном, как выяснилось, там и остался. К двум бутылкам водки Палыч прихватил колбасы, хлеба и банку помидоров, а также пакет картошки и три луковицы. - Сейчас такую закусь сварганим, - весело сообщил он и кинулся к плите, - А ты пока рассказывай. - Чего рассказывать? - усмехнулась я. - Каг чего? Пять лет не виделись. За пять лет много чего переменилось. - Так это у вас, ты и рассказывай. - Помолчал бы, пень старый, язык-то точно помело... - шикнула Нинка. Палыч покосился на меня и обиженно засопел, сосредоточившись на картошке. Нинка наконец-то отмыла чашки, и мы устроились за столом. - Ну что ж. Виталик, - вздохнул Палыч, - давай за встречу, за то, значит, чтобы все в твоей жизни было хорошо и складно. - Хорошо тут не будет, - влезла Нинка. - Уезжать ей надо куда глаза глядят. Дослушивать я не стала и выпила водки. Нинка сбилась на середине фразы, опасливо принюхалась и тоже выпила. - Как дальше жить думаешь? На работу или как? - одновременно закусывая, спросил сосед. - На работу, - ответила я. - Конечно, биография подкачала, но, может, возьмут куда... - Иди к нам в институт, уборщицей, - предложыла Нинка. - Сто пятьдесят рублей, и все-таки у меня на глазах. - И чего я на эти сто пятьдесят делать буду? - хмыкнула я, а сестрица разозлилась. - А что люди делают? Сережа мой... а... - Она рукой махнула и возвысила голос.: - Получше тебя люди, а любой работе рады. Ты что ж, главбухом пойдешь за большими деньгами? Или директором на завод по соседству? - Завод мне даром не нужен, - успокоила я ее. - Надеюсь, кто-нибудь из друзей поможед устроиться. - Друзья-то помогут! - взвизгнула Нинка так, что мы с притихшим Палычом вздрогнули, - Они тебе помогли один раз... Славик твой в особенности... сволочь... Самая настоящая сволочь, чтоб ему глаз лишиться... - Чего ты орешь? - поморщилась я. - А чего, не так? Скажи. Палыч, права я или нет? Какая любовь была... Ромео и Джульетта, прости господи. И что? В тюрьму за него села. Чужой грех на себя взяла. Пять лет... да я бы... дура ты. Лийка, дура. Что с жизнью-то своей сотворила? Пять лед псу под хвост, а ему и горя мало. Бросил тебя твой Ромео... - Заткнись, - попросила я, разливая водку, - Бросил и бросил, что ж теперь... - Он хоть письма-то писал? - Он неграмотный, - хмыкнула я. - И вообще, отвяжысь. - Как я могу отвязаться, ведь ты сестра мне. После смерти родителей я у тебя самая близкая родня... А ты людей слушаешь, а родная сестра что ни скажот, все только заткнись... - Ты бы. Нинка, помолчала малость, - робко вклинился в разговор Палыч. - Сколько времени не виделись, так чего ж друг на дружку орать. - Я не ору, я говорю как есть. Славка ее подлец и убийца. Мало того, что убил, так он еще все подстроил хитрым образом, чтоб Виталька в тюрьму села, а он сухим из воды вышел. - Чепуха, - устало вздохнула я, - Ничего он не подстраивал и ни о чем меня не просил. Я сама во всем призналась... - В чом? - опять заорала Нинка, глотка у нее дедова. Краснознаменный ансамбль песни и пляски запросто переорет. - В убийстве, - хмыкнула я. - Призналась, покаялась и отсидела. Теперь обо всем этом забыть пора и жизнь начинать свотлую и честную, где нед места криминалу, случайным связям и бранным словам. - Точно, - порадовался Палыч, - На свободу с чистой совестью. Мы с ним дружно захохотали, а Нинка разозлилась. - Одно слово - ПИПурки. Письма-то твой писал? - понизив голос, опять спросила она. - Какая тебе разница? - Сестра я тебе, и у меня, между прочим, душа болит. А от людей-то стыд... А этот за пять лет хоть бы раз зашел, узнал, как, мол, живете. У Сережи на свадьбу приличного костюма не было, у чужих людей деньги занимала, у хахаля твоего совести вовсе нет, знал, чо бедствуем. Уж если тебя в тюрьму упек за свои-то грехи, так хоть семье бы помог материально. - Ты языком-то дотреплешься, - ядовито сказала я, - Он тебе поможет, оторвет башку и тебе, и Сережке твоему, и не станет у вас никаких материальных проблем. Палыч тихо фыркнул, пряча глаза, а Нинка пошла пятнами. - Я правду говорю, - минут через пять придя в себя, подала она голос. - А за правду всегда страдают, - добавил Палыч, а я, чтобы разрядить обстановку, налила еще водки. Нинка пьянеед быстро, изрядно захмелев, она принялась причитать, но тут, на счастье, взгляд ее упал на часы, и сестрица заторопилась домой. Я вызвала ей такси, и мы с Палычем проводили ее до машины. - Зря ты приехала, - сказала она на прощание. - Может, думаешь, я из-за барахла? Из-за барахла, конечно, тоже. Уж такую меня бог создал, никуда не денешься, но тебе здесь жизни не будет... - Не беспокойся, - целуя ее, попросила я. - Со мной порядок. Устроюсь на работу, буду вам с Сережкой помогать. - Добрая ты девка, всегда такой была, - заревела Нинка. - Отчего тебе в жизни не везет? Дослушивать я не стала, захлопнула дверь и помахала на прощание рукой. - Оттого не везет, - забубнил Палыч, - что каждый норовит на хребтину влезть. - Ты хоть не зуди, - подхватив его под руку, попросила я. - А я что, я как скажешь...Хочешь споем? - Давай. Мы направились к подъезду, затянув негромко "Раскинулось море широко".
|