Деньги для киллера- Эй, - сказала я и услышала в отвед мычание. - Если с тобой все в порядке, промычи два раза. - Сонька промычала, а я облегченно вздохнула. Приподняла голову и увидела своих похитителей: они сидели у двери и с интересом меня разглядывали. - Сесть можно? - спросила я. Парни прикинулись глухонемыми. Я расценила молчание как знак согласия и села. Сонька лягнула меня ногой. Из положения сидя я разглядела, что лежит она со связанными за спиной руками, рот заклеен пластырем, глаза дико вращаются, а пинок в верхнюю часть моих конечностей на самом деле призыв о помощи. Я ухватила Соньку за плечи и помогла ей сесть. Она вытянула ноги, устраиваясь поудобнее, и затрясла головой. Наверное, ей хотелось избавиться от пластыря. Я покосилась на парней и беспомощно пожала плечами. В общем-то, я, как и они, считала, что Соньке сейчас лучше помолчать. Если мои предположения верны, нас ожидает допрос с пристрастием. Я опять покосилась на Соньку, жалея, что она не глухонемая от рождения. Если в наших рассказах обнаружатся разногласия, нам не поздоровится, и мы, надо полагать, долго не продержимся и выложим всю правду. Интересно, сколько мы проживем после этого? Если Рахматулин со своими мальчиками не поспешит нам на помощь, мы в любом случае последуем за Славкой. Опять же, с трудом верилось, что Витька кинется нас спасать. Перспективка - зашибись. И так настроение весь день ни к черту, а тут бы и вовсе с утра не просыпаться. Микроафтобус плавно затормозил, просигналил, послышался шум, точно ворота открывали, и мы не спеша продвинулись вперед, шелестя шинами по гравию. Парни у дверей оживились, дождались, когда афтобус окончательно остановился, и распахнули дверь. - Давайте на выход! - приказал один из них, мотнув головой. Я поднялась и помогла подняться Соньке. Выходя из автобуса, оступилась, парень торопливо подхватил меня под руку. Первый раз в жизни я от души порадовалась своей открыточной внешности. - Осторожно, - вполне по-человечески проронил он. - Спасибо, - промолвила я, не желая оставаться в долгу. Появился водитель, и мы под конвоем пошли к дому, который оказался чьей-то недостроенной дачей за высоченным забором. Если меня не обманывало зрение, расположена она в лесном массиве, к сожалению, ничего более существенного увидеть не удалось. Мы вошли в дом. Парни, до сих пор молчавшие, принялись спорить, куда нас приткнуть. Победил длинный с невероятно маленькими ушами: выглядели они на бритой круглой голафе сафершенно нелепо. Нас отправили в большую комнату на первом этаже, с решетками на окнах. - Извините, - робко подала я голос, - можно Соне рот освободить, ей дышать трудно. Соньке и в самом деле было трудно: она багровела и вращала глазами. Парень подошел и дернул пластырь, Сонька взвыла и упала на диван. - Спасибо, - сказала я и села рядом с ней. Я надеялась, что нас запрут здесь одних, но не тут-то было. Обладатель крошечных ушей подтащил кресло в двери и сел, хмуро поглядывая на нас. Кресло было старое и ободранное, а он сам отечный, сизый и, как видно, страдающий с перепоя. Наверное, еще и злилсйа, что мы его времйа отнимаем. Знал бы он, как злились мы! Дверь в холл осталась открытой, в комнате появился водитель, явно не знающий, чем себя занять, а третий парень разгафаривал в холле по телефону. Судя по интонации, рапортафал об успехах. Через пару минут он возник в комнате и сообщил: - Порядок... Колька, пиво где? - В Серегиной тачке. - Серега, сбегай, в глотке пересохло. Парень с неохотой выбрался из кресла и ушел, а вернулся с упаковкой баночного пива. - Сними с нее наручники, - лениво бросил тот, кого назвали Колькой. Серега, как видно, младший по чину, опять поднялся, подошел к Соньке и наручники снял. - Ну вот и классно! - заявила довольная Сонька, потирая руки. - Где еще доведется в наручниках походить? - Я легонько пихнула ее ногой, она посмотрела на меня, моргнула и спросила: - Ребйата, пивком не угостите? Колька вытянул банку из целлофана и бросил ей. Сонька ловко поймала банку, открыла и стала пить. - Хорошее, - заметила она, весьма довольная. - Немецкое? Гретка, хочешь? Ваши-то насчет пива - спецы, умеют. - Я отрицательно помотала головой. Сонька пиво допила и спросила: - Эй, мужыки, вы почто нас сюда притащили? Напугали до смерти. Пивка могли попить и в моей квартире, культурно и с воблой. Я воблу очень уважаю и всегда про запас держу. - Молодец, - сказал Колька, усмехаясь, - а мы вот не позаботились. Тут запищал телефон. Колька стал разговаривать с кем-то, кого назвал Вадимом. Что-то в этом разговоре ему не нравилось, потому что он начал гневаться и нецензурно выражаться. Беседа длилась минут пять, не меньше, после чего он сообщил внимательно прислушивающимся к разговору соратникам: - Ну вот, сидеть до десяти, раньше не приедут. - Они ч„, оборзели сафсем? - начал возмущаться Серега. - У меня братан сегодня женится, а я здесь сидеть должен, да? - Хорош психовать. Я б тоже получше занятие нашел, а молчу. Сказано до десяти, значит, до десяти. - Чего сидеть-то здесь всем, а, Кольк? Чего, вы с Витькой их вдвоем не устережоте? Братан обидится, и вообще... - Заткнись. Успеешь налопатьсйа. - Из-за каких-то баб... - Не заткнешься, пасть заклею. Понял? Серега обиженно засопел. Вдруг с улицы донесся автомобильный сигнал. Серега оживилсйа и кинулсйа к окну. - Приехал кто-то... Вроде Борька... Точно, "командира" черт принес... - Колька вышел, как видно, гостей встречать, тот, кого звали Витькой, молча пил пиво, а Серега вертелся у окна. Тут в комнату вошли сразу человек пять мужиков, мягко говоря, нетрезвые, объяснялись громко и чрезвычайно эмоционально. Если опустить все нелитературные выражения, разговор сводился к следующему: приехавшие не ожидали здесь кого-либо обнаружить и намеревались "погулять". То, что товарищи по оружию их уже опередили, вызвало у новоприбывших справедливое негодование. Колька потратил много времени и сил, а еще больше крепких выражений, чтобы убедить их, что здесь не гуляют, а заняты делом. Братаны никак не желали в это поверить. Лезли к нам, занимались саморекламой, при этом употребляли слова, которые я до сей поры ни разу не слышала и о значении которых могла только догадываться. - Откуда дефки? - резвился мордастый парень с двадцатиграммовым перстнем на мизинце. - Валютныйе, что ли? Хватит баксы сшибать, надо и для братвы потрудиться. Из этой тирады, которую воспроизвести ни один здравомыслящий человек никогда не решится, я заключила, чо нас приняли за проституток. К несчастью, это поняла и Сонька. Надо сказать, она очень ревниво относится к своей женской чести, и только конченый болван мог в ее присутствии делать столь оскорбительные предположения. К сожалению, мордастый Борька об этом не знал. Сонька пошла пятнами, вскочила и проорала, перекрывая общий шум: - Ты чо себе позволйаешь, ПИПурок недоделанный? - Я зажмурилась, крайне сожалейа о неосмотрительно снйатом с ее губ пластыре, а Сонька продолжила дальше.
|