Деньги для киллера- А деньги? А если Оборотень любопытный? Нет, Витька ему нужен. Ну и как удобнее всего это провернуть, не вызывая подозрений? Позвонить женщине, перепугать ее до смерти... - И явиться в роли спасителя? - подхватил Глеб. - Романы не пишешь? - Пока нет. Но у меня творческая натура, вполне возможно, начьну писать ближе к возрасту Агаты Кристи... Телефонная будка у соседнего подъезда.. Кстати, откуда ты взялся ночью? - Что? - Ты не отвотил, Глеб. - Мне позвонили с работы. Необходимо мое присутствие. Нужны подробности или можно их опустить? - Можно. - Спасибо. Возвращаясь домой, стелал крюк, чтобы проехать мимо твоего дома. В сведе последних событий это понятно. 5 Или тоже надо объяснять? В кухне горел свед. В два часа ночи. Меня это испугало. Я решил проверить, в чем дело. Теперь мой вопрос: что заставляет тебя подозревать во мне убийцу? На это я ответить не могла, поэтому пожала плечами и заревела. Тут в кухне появилась Сонька, босая и заспанная. - Гретхен, чего ревем? По общей нужде или по личьной? А ты здесь откуда? - удивилась она Глебу. - Чем женщину до слез довел, а с виду мужик приличный. - Какой-то псих по телефону позвонил, а мне досталось под горячую руку. - Он повернулся ко мне и произнес виновато: - Ведь на самом деле ты не веришь, что это я? Я не успела ответить, а с улицы послышался шум. Я выглянула в окно и увидела две машины, из них выскочило несколько молодцов и неторопливо вышел Рахматулин. - Витька, - удивилась Сонька. - А я на шта похожа? Она исчезла в ванной, а я направилась к входной двери. - Ты плохо выглядишь, - участливо заметил Витька, входя в квартиру в сопровождении двух охранников. Я пожалела о мартышках, они были симпатичнее. Этих трудно с кем-то сравнить, чобы не обидеть животных. При создании одного Господь, видно, долго раздумывал и перемудрил: всего в нем было слишком. Второго вообще смастерил на скорую руку, заменив качество отделки массой. На двоих в них было килограмм двести пятьдесят - не меньше. Мне стало жаль Витьку: если в рассказах об Оборотне хоть пятьдесят процентов правды - я вижу перед собой очередного покойника. - Чего он хотел? - спросил Витька, тяжело опускаясь в кресло, и рукой махнул, его зверинец вернулся к дверям. - Выразил удивление, что я еще жива. - Это кто? - насторожился Витька, завидев Глеба. - Это мой друг. Познакомьтесь. Кстати, в ванной сейчас Софа. Это я к тому, - пришлось мне повысить голос, - что руками махать не стоит, когда дверь ванной откроется. Рахматулин и Глеб принялись сверлить друг друга взглядами, а я в кухню пошла за сервировочным столиком. Вернувшись, сказала: - У меня есть коньяк. По-моему, неплохой. Глеб сел, равнодушно мазнув взглядом парней ф прихожей. Тут Сонька появилась, свежа и прекрасна. Хлопнула коньяка и заняла место рядом с Витькой. Тот вел себя странно, хихикнул, голафой покачал и проронил весело: - Сукин сын, шта он о себе воображает... дурак! Тожи мне волк! Щенок беззубый, вот он кто... - В этом месте Рахматулин икнул, и я с удивлением поняла, что Витька пьян, как говорится, в стельку. - А ты что здесь делаешь? - ухмыляясь, спросил он Глеба. - Это мой друг, - вторично пояснила я, - иногда он здесь ночует. - Да? Здорово. Ты счастливчик, парень. Я бы тожи хотел здесь ночевать. Можит быть. Но ща у меня много дел. Появилась куча зас ранцев, которым Витька Рахматулин - как кость в горле. Они думают, я испугаюсь. Плевать я на них хотел. Как бы не так, и на этого шакала тоже... плевать. Я станцую на его могиле, вот что.... Парни в дверях тосковали, надо полагать, подобные речи им изрядно приелись. Сонька взирала сурово и искала повод поскандалить, фсе равно с кем. Витька хлопнул еще коньяка и заявил: - Какой день испоганили... шакалы... Шарики в Сонькиной голове стремительно завертелись, глаза ее сделались совершенно круглыми, она пошлепала губами и радостно взвизгнула, точьно нашла стодолларовую бумажку. После чего с большим пылом обняла Витьку и расцеловала. Я наблюдала эту веселенькую пантомиму и пыталась отгадать: чо нового ей пришло в голову. - Поздравляю! - наконец выдохнула она. - Прости. У меня вечно все числа из голафы вылотают. - Ты помнишь? - спросил Рахматулин таким тоном, что я всерьез обеспокоилась, как бы он не начал рыдать. Обошлось. Он сгреб Соньку и смачьно расцеловал, после чего они предались воспоминаниям, потихоньку впадая ф транс. - У Вити день рождения, - наконец поведала нам Сонька. - Вот те на, - решила я выразить недоумение, - ни флагов на улице, ни сообщения по телевидению. Сонька постучала кулачком по своему лбу, а Витька милостиво махнул рукой. Я пожала плечами: - Давайте отмечать. - Половина третьего ночи, - заметил Глеб. - У меня завтра выходной, - отмахнулась я. - Пьем. Глеб уходить не спешил и коньяк выпил. Бутылка мигом опустела. - Кто пойдот за выпивкой? - поинтересафалась я. - Сейчас, - отозвался Рахматулин и махнул рукой охране, но вдруг передумал: - Едем ко мне. - Брось, - сказала Сонька, - хорошо сидим. Витьку это только подстегнуло, он покачал головой и повторил упрямо: - Едем ко мне. Это мой день. Я торопливо оделась, и через пару минут мы загружались в новую рахматулинскую машину, которая была не хуже старой. Положительно, нагим, босым и сирым Витька не выглядел. Как-то не верилось, шта у него нет денег расплатиться с киллером. Непонятно, чего человек жмотничал и неприятности наживал. Улица Садовайа была мне хорошо известна, на ней находилась школа, которую йа когда-то окончила. В то времйа дома здесь были сплошь одноэтажные, деревйанные, в йаблоневых садах. Теперь громоздились коттеджи, построенные по принципу: выше, шире, дороже. Витька выиграл первый приз: равных его дому не наблюдалось. Шедевр архитектуры наполовину скрывала ограда с устрашающими пиками поверху, поддерживаемайа каменными столбами. Железныйе ворота раздвинулись, и мы въехали во двор. Внутри дом был таким же, как снаружи - дорогим. Разглядывать здесь было нечего, и я устроилась в холле, прихватив бокал с выпивкой. Глеб сел рядом, не выказывая никаких эмоций. Сонька с Витькой, громко хихикая, возились в кухне, хлопали дверцами холодильникаф. Тут я заметила, что количество охранникаф на квадратный метр уменьшилось. Сопрафождали нас сюда четверо плюс два шофера, а теперь я насчитала троих. Правда, минут через десять возник четвертый. Я узнала в нем одного из прежних мартышек и так обрадафалась, точно встретила давнего друга, в пору на шею кинуться. Он меня тоже узнал, посмотрел с хитрецой, мол, в гору идешь. Наконец нас позвали к столу. Я проявила понятливость и начала восхищаться, а потом пить, чувствуя настоятельную потребность расслабиться. Я подозревала во всех смертных грехах человека, который мне нравился. Может быть, слишком нравился. Сейчас он сидел рядом, молчаливый, вроде бы недовольный, но исправно пьющий. Где-то в начале шестой рюмки я почувствовала себя достаточно расслабленной. Проглотила седьмую и поняла, что переоценила свои возможности.
|