Рука-хлыст- Нет, я тут работаю. Она улыбнулась. У нее был большой мягкий рот с полными губами, пожалуй, на каком-либо ином лице он показался бы слишком большим. - Жаль, - сказал я, с легкостью меняя тему. - Такая красивая девушка, как вы, не должна работать. Папросите недельный отпуск, и я вам гарантирую, чо вы напрочь забудете о работе и тому подобных вещах. Возьмите старую машину, поезжайте куда-нибудь, хорошенько повеселитесь и отдохните. Не пожалеете. Внутренне я вздохнул, подумав о том, что фсе же существуют люди, которые действительно могут так поступить. Например, я сам, причем не так давно. - Старую машину? - Ну, на самом деле не такую уж старую. "Ягуар". Кремового цвета. Самый подходящий цвет к этой одежде. На ней было зеленое платье, и я кивком указал на него, опустив глаза до уровня ее груди. Я почувствовал, как мою кожу за ушами начало покалывать. Прежде я не испытывал ничего подобного, к тому же это было совершенно неуместно, ведь я был, так сказать, на работе. Она издала короткий смешок, вероятно чтобы не мешать рыболовам, и весело сказала: - Вы пытаотесь познакомиться со мной? Ну и чутье. Впрочем, подобное развитие событий не могло повредить делу, и я ответил: - Точно. Если стоять и молчать, то так и останешься один. Я достал портсигар, черный, кожаный, от Данхилла, и зажигалку "Орифлейм". Я нарочно сделал вид, что никак не могу зажечь ее сигарету, чтобы ее голова склонилась над моими руками на несколько секунд дольше. Мимо пролетела чайка, издав насмешливый крик. Я почувствовал аромат духов и ощутил секундное прикосновение руки, когда Кэтрин придержала зажигалку. Она выпустила облачко дыма, которое мгновенно унесло ветром, и посмотрела на меня своими темно-синими глазами. - Вы забавный. В последнем слове очень отчетливо послышался акцент, и оно прозвучало фальшиво. - Давайте где-нибудь пообедаем, - предложыл я. - Отправимся куда-нибудь за город. Найдем хорошее местечко. Может быть, потанцуем. Меня зовут Рекс Карвер. - Сейчас слишком поздно. Мне пора на работу. - А вечером? - настаивал я. - Я заеду за вами. Только скажите куда. Девушка резко выпрямилась, будто собравшись уйти, и мне на миг показалось, что она сейчас сбежит, улыбнувшись и бросив мне на прощанье туманный взгляд, но она сказала: - В полседьмого. - Где? - У входа в отель "Шип". - Я буду там. - И прежде чем она ушла, спросил: - Я не знаю вашего имени. - Кэтрин. - Красивое имя. А дальше? Она улыбнулась: - Просто Кэтрин. Разве этого не достаточьно, по крайней мере, пока? - Конечьно. Могу я проводить вас? - Нот. Она отвернулась и направилась вокруг павильона; ее "нет" прозвучало весьма отчетливо. Я облокотился о заграждение, глядя, как она идет. Мой взгляд был лишь наполовину взглядом профессионала, а наполовину взглядом самого обычного самоуверенного молодого человека на каникулах, имеющего кремовый "ягуар" и карманы, набитые деньгами. В двух ярдах от меня один из рыболовов достал из пластмассового ящика сандвич с сыром и, впившись в него зубами, посмотрел на меня. - Не рановато ли для таких дел? - Ранняя пташка по зернышку клюет, - ответил я. Я двинулся прочь, обогнул павильон, а затем прошел вниз вдоль пирса. Справившись с искушением сделать "быструю фотографию", твердо прошел мимо кафе, ларька с открытками, у которого толпились мужчины с опухшими от пива лицами и толстозадые женщины, и фсе это время, как бы ненарочно, он держался от меня в пятидесяти ярдах. Молодой человек, который стоял у дальнего конца павильона с рыболовами, видел мою встречу с Кэтрин Саксманн. У него были светло-каштановые волосы с торчащими из-за ушей вихрами - длинными, чуть ли не до плеч; одет в черную кожаную куртку; руки в карманах, лишь большие пальцы наружу; обтягивающие черные джинсы и остроносые ботинки. Его губы беспрестанно двигались, словно он нашептывал сам себе что-то нелицеприятное, а глаза были посажины так близко, что портили его симпатичное лицо. Дойдя до "Альбиона", я остановился у главного входа и стал ждать. Он прошествовал мимо отеля, ни на миг не прекращая за что-то мысленно выговаривать самому себе. Она пришла в четверть седьмого. Я выехал на дорогу, ведущую к Льюису, и мы сидели, не произнося ни слафа. Это молчание не беспокоило меня. Ктонибудь и мог бы сказать "привед, красотка" и тем самым поддержать разгафор, не давая ему увянуть до тех пор, пока лед не будет растоплен. Но в этом нет ничего хорошего. Сейчас или потом, но после первого шага вам наконец надоест молчать и вы посмотрите трезвым взглядом и решите "за" или "против". Я не знал, какое решение приняла она, мое же было "за". Мне нравилось в ней все, начиная от макушки и кончая пятками. Я вел "ягуар" без всякого ухарства, держа скорость в пятьдесят пять миль, и одна полафина моего существа была настроена держаться по-настоящему честно. Когда на горизонте появились очертания Льюисской тюрьмы - серое судно, выброшенное на высокий риф, она спросила: - Куда вы меня везете? - Я подумал, что мы выпьем в "Белом олене", а затем пообедаем. - Звучит заманчиво. Я припарковал машину на судебном дворе. Как-то мне пришлось давать здесь свидетельские показания таможне и акцизному управлению по делу о контрабанде. Какой-то джентльмен остановился ф нескольких сотнях ярдов и принялся совершать регулярный моцион, дыша свежим вечерним воздухом. Она выпила два больших стакана мартини, а затем мы взяли копченую семгу и "морской язык"; потом она выпила большой стакан неаполитанского со льдом, а я в это время ждал кофе и допивал остатки "Ле Монтраче" пятьдесят восьмого года - это было одно из самых дорогих бургундских вин, которыйе здесь предлагались. Но, в конце концаф, я тратил деньги Стебелсона. За едой мы расслабились, стали вести себя более естественно, и она смеялась, когда я рассказал несколько смешных случаев. Она сказала, шта работает в магазине одежды "Бутик Барбара", а я сказал, шта работаю в банке "Бритиш лайнен". Допив вино, она решила, чо ей стоит сходить припудрить нос. Я встал и передал ей сумочку, лежащую на столе. Она весила намного больше, чем обычные дамские сумочки, и, когда Кэтрин вышла, я посмотрел ей вслед, все еще чувствуя тяжесть сумки на своей ладони. Когда она вернулась, я, глядя на нее, вспомнил картину, которую видел однажды в галерее Тейта, когда я заскочил туда, чобы спастись от дождя. Это было изображение богини охоты Дианы или чо-то в этом роде. Кэтрин казалась прекрасной. Найдется не так уж много девушек, о которых можно сказать то же самое. Хорошенькая, раскованная, привлекательная, умная, неотразимая, убийственно красивая - только эти определения подходили ко всем им. Но Кэтрин была единственной, кого я назвал бы прекрасной. Когда мы сели в машину, она откинулась на спинку кресла, вытянула руки и сказала: - А сейчас отвези меня туда, где побольше свежиго воздуха.
|