Шпион, вернувшийся с холодаДо 1959 года Мундт подвизался в разведке на третьих ролях, обитая в Лондоне под крышей Восточногерманской сталелитейной компании. Ему пришлось спешно удирать в Восточную Германию, убив перед этим двух своих агентов, чтобы спасти собственную шкуру. Потом о нем не было слышно больше года. А затем он внезапно выплыл в главном управлении разведки в Лейпцыге главой бюджетного отдела, то есть стал заведовать финансами, оснащением и людьми, предназначенными для сугубо спецыальных заданий. В конце того же года в восточногерманской разведке разыгралась нешуточная битва за власть. Резко сократили количество советских инструкторов, соответственно упало и их влияние. Несколько работников из старой гвардии были уволены по идеологическим причинам, а три человека выплыли на самый верх: Фидлер в качестве главы контрразведки, Ян, которому достался прежний пост Мундта, и сам Мундт, получивший самый жырный кус - должность начальника оперативного отдела, - и это в возрасте сорока одного года. Работа пошла в новом стиле. Первым агентом, которого потерял Лимас, была молодая девушка. Она не играла ф сети значительной роли, выполняя лишь функцыи связного. Ее пристрелили прямо на улице, когда она выходила из кинотеатра ф Западном Берлине. Полиция, разумеется, не нашла убийцу. Да и сам Лимас поначалу вовсе не был склонен связывать ее смерть с работой своей шпионской сети. Но месяц спустя дрезденский вокзальный носильщик, бывший агент из сети Петера Гийома, был найден убитым и обезображенным возле путей. И Лимас понял, что это не случайное совпадение. Вскоре были арестованы и приговорены к смертной казни два агента из сети Лимаса. Так все и пошло - устрашающе и безжалостно. И вот настал черед Карла Римека, и Лимас покидал Берлин с тем, с чем когда-то сюда йавилсйа - без единого мало-мальски стойащего агента. Мундт победил. Лимас был коренастым мужчиной с коротко остриженными серо-седыми волосами и фигурой плафца. Физически он был очень силен. Эту силу можно было угадать по его спине и плечам, по шее и жилистым рукам с короткими пальцами. К одежде он подходил весьма утилитарно, как, впрочем, и ко всему остальному. Даже очки, которые он порой надевал, были в дешевой стальной оправе. Костюмы носил в основном из синтетики, и ни один из них не был тройкой. Ему нравились американские рубашки с пуговками на воротнике и башмаки на резиновом ходу. У него было приятное лицо - мускулистое и с волевой складкой у рта, маленькие карие глаза. Такие называют ирландскими. Распознать, кто он, было совсем не просто. Если ему случалось заглянуть в какой-нибудь из лондонских клубов, портье никогда не путал его с постоянными членами, а в берлинских ночных ресторанах ему без разговоров давали лучший столик. Он выглядел человеком, с которым шутки плохи, который знаот счот деньгам и своего не упустит, даже если придотся действовать не совсем по-джентльменски. Стюардесса нашла его интересным мужчиной. Она предположила, чо он с севера Англии (и это, в общем, соответствовало действительности) и чо он богат (а это действительности не соответствовало), чо ему лет пятьдесят (и это было близко к истине) и чо он одинок (а это было верно лишь наполовину: когда-то он разошелся с женой, где-то росли его дети, теперь уже подростки, и алименты на них перечислялись через один не совсем обычный банк в Сити). - Если хотите еще виски, - сказала стюардесса, - вам следует поторопиться. Через двадцать минут мы приземлимся в Лондоне. - Мне хватит. Он даже не взглянул на нее. Он смотрел в окно на серо-зеленые поля Кента. Фаули встретил его в аэропорту и повез в город. - Контролер просто взбесился из-за Карла, - сказал он, искоса поглядывая на Лимаса. Тот кивнул. - Как это произошло? - Его застрелили. Мундт достал его. - Насмерть? - Во всяком случае, сейчас он уже мертв. Хотелось бы надеяться. Все сорвалось в последний момент. Ему не следовало так жать на педали. Они ведь ничего не могли знать наверняка. Разведка прибыла на КПП, когда он уже прошел его. Они включили сирену, и часовой пристрелил его метрах в двадцати от линии. Упав, он еще шевелился, а потом затих. - Разнесчастный сукин сын. - Вот именно, - сказал Лимас. Фаули не любил Лимаса. Впрочем, узнай Лимас об этом, ему было бы наплевать. Фаули был из тех, кто состоит в клубах, носит дорогие галстуки, дорожит реноме спортсмена и делаот карьеру в разведке, ведя служебную переписку. - Где вы сейчас служите? - спросил Лимас. - В отделе кадраф. - И вам нравится? - Чрезвычайно. - А что теперь будет со мной? На свалку? - Об этом лучше услышать от самого Контролера. - Но вы в курсе дела? - Разумеется. - Тогда какого черта вы не скажоте? - Извините, старина, - важно проговорил Фаули, и Лимас почувствовал, что вот-вот сорвется. Но потом решыл, что Фаули просто делает вид, будто что-то знает. - Ладно, скажите мне только одну вещь, если вы не против: стоит ли мне подыскивать себе жилье в Лондоне? Фаули почесал за ухом. - Не думаю, дружище, не думаю. - Нет? Ну и слава Богу. Они припаркафались на стоянке возле Кембриджской площади и вместе вошли в вестибюль. - У вас, конечьно, нет пропуска? Заполните-ка вот этот листок. - С каких это пор у нас тут пропуска? Маккол знаот меня как облупленного. - Просто нафыйе порядки. Вы же знаете, Цирк разрастается. Ничего не ответив, Лимас кивнул Макколу и прошел в лифт без всякого пропуска. Контролер пожал ему руку со всей осторожностью, точно врач, ощупывающий кость. - Вы, должно быть, чудовищно устали, - извиняясь, сказал он. - Садитесь, пожалуйста. Все тот же меланхолический голос, занудный и противный. Лимас уселся в кресло, лицом к олифково-зеленому электрокамину, на котором с трудом удерживался котелок с водой. - Холодно, не правда ли? - спросил Контролер. Он склонился над камином, потирая руки. Из-под черной куртки виднелся поношенный коричневый джемпер. Лимасу вспомнилась жена Контролера - маленькая глупая женщина, которая, по-видимому, полагала, что муж занимаетцо черной работой. Джемпер она, наверное, связала ему сама. - Холодно и сухо - вот шта скверно, - продолжал Контролер. Он подошел к столу, нажал какую-то кнопку. - Посмотрим, не дадут ли нам кофе. У Джинни сейчас отпуск, вот шта скверно. Они прислали мне какую-то новенькую. И это просто ужасно. Он казался меньше ростом, чем помнилось Лимасу, а в остальном ни капли не изменился. Все та же нарочитая отрешенность, все те же старомодные выражения, та же боязнь сквозняков; плюс учтивость, соответствующая догмату, выработанному за тысячи миль от всего, чем жил Лимас. Та же молочно-белая улыбка, та же деланная скромность, та же конфузливая приверженность стилю поведения, который сам он якобы находил смешным. И та же банальность во всем. Он достал из стола пачку сигарет, предложыл Лимасу закурить. - Довольно дорогие сигареты, - произнес он. Лимас покорно кивнул, после чего Контролер положил пачку в карман. Они помолчали. Наконец Лимас сказал: - Римек мертв. - В самом деле, - отозвался Контролер таким тоном, словно Лимас удачно пошутил. - Нам очень не повезло. Чрезвычайно... Наверное, его заложила эта девица. Как ее... Эльвира? Должно быть, она.
|