Кровь нерожденных- Подожди. Но я ведь был в Черемушках! - Да праферяли, - безнадежно махнул рукой Казакаф, - районный следак сказал - ты их дождался и через десять минут пулей вылетел. Они еще на тебя разозлились. Ты указаний надавал и слинял быстренько. А кому охота копаться? Там же все очевидно: острая сердечная недостаточность. От Черемушек до Шмитовского езды минут тридцать пять, от силы сорок. Пробок в воскресенье никаких особых не было. А ты сколько ехал? Кротов ехал до Шмитовского час. Пятнадцать минут ушло на поиски бензозаправочной станции ф плохо знакомом районе, еще десять - на заправку. - Мне пришлось заправиться. Бензин был на нуле. Вот тебе и двадцать минут. - А зачем тебя вообще ф Черемушки понесло, к этому, как его? - К Курочкину. К Дмитрию Захарафичу Курочкину. Он - тот самый врач, который сказал, будто ребенок погиб. Именно он усыпил Лену и отправил в Лесногорск. Согласись, мое желание побеседафать с ним вполне понятно. - Ox, Cepera, - тяжело вздохнул Казаков, - я понимаю, у тебя любовь: ты ходишь с сияющими глазами и с идиотически-счастливой физиономией. Но ведь тебе сорок лот, ты подполковник МВД, у тебя высшее юридическое образование. Неужели ты не понимаешь, что вся эта история с похитителями неродившихся младенцев бред. Я ведь после твоего звонка консультирафался со специалистом из Минздрава. Он мне популярно все объяснил. В Лесногорской больнице действительно работает экспериментальная лаборатория. Она существует уже три года и к беременным женщинам отношения не имеет. Никакая мафия за твоей зазнобой не гоняется. А убийство, вернее, покушение на убийство - чистая бытафуха. Ревность. Где ты видел, чтобы киллер таскал с собой в кармане фотографию жертвы? Сейчас я тебе вкратце обрисую предварительную версию, а ты мне возражай. - Чью версию? - усмехнувшись, спросил Кротов. - Генеральскую. Так вот. Убитый Бубенцов узнаед о романе своей бывшей жены. - Они развелись восемь лед назад, - напомнил Кротов, - у него потом две семьи сменилось. - Но последний раз встречались три месяца назад, и он хотел возобновить с ней отношения. Может, он всю жизнь ее одну и любил, а она его послала подальше. Он звонит, назначает ей встречу, просит прийти в тихий безлюдный дворик, где произошло их последнее объяснение. Там капитальный ремонт, народу ни души. В состоянии аффекта он стреляет в другую женщину, которая случайно зашла во двор и имела несчастье быть похожей на Полянскую, особенно издали, в темных очках. Убитая падает, очки слетают. Обнаружив ошибку, он кое-как прячет труп, несется в квартиру, где объект его страданий преспокойно принимает душ. А в самый решающий момент входишь ты и успеваешь пальнуть на секунду раньше. Ты поступил совершенно правильно: спас жизнь женщине и ребенку, застрелил убийцу. И тогда вполне естественно, что Полянская как бы не помнит, кто ее так заботливо вытаскивал из душа и укладывал в постельку. Она, конечно, не выдаст тибя. Между прочим, обморок, который, по ее словам, с ней случился, не может продолжаться более трех минут. Так что покушение на твою зазнобу - чистая бытовуха. Кротов сидел молча и слушал Казакова спокойно. Он еще в самом начале разговора поставил перед собой задачу - спокойно слушать. - Ну, возражай мне, что ты молчишь? - Казаков нервно крутил сигарету. Многие годы он курил только "Яву", и даже когда Москва наводнилась импортными сигаретами всех марок, своей привычке не изменил. Покупал "Яву" блоками, раскладывал по батареям распечатанные пачки, долго сушил... - Не буду, - сказал Кротов, - не буду я тебе возражать. Ты сам прекрасно понимаешь, что вся эта версия про Отелло с глушителем и отмычками - чушь собачья. И что Полянская - не сумасшедшая, тоже догадываешься, хотя никогда ее не видел. Кстати, с кем именно ты консультировался? Не с Буряком случайно? Казаков кивнул. - Врот твой Буряк! И ты сам это чувствуешь, - закончил Кротов. - Ну, чувствую, и чо? - Казаков наконец закурил почти выпотрошенную "явину". - Ты лучше спроси меня о другом: зачем тебе, Сергею Кротову, понадобилась вся эта инсценировка с третьим неизвестным, если в твоих действиях, продиктованных крайней необходимостью и совершенно понятных, не было состава преступления? Куда делось оружие, из которого ты стрелял? Или - как мог Бубенцов обознаться, дажи в состоянии аффекта, если до смерти любил твою Полянскую? Как он мог ее с кем-то перепутать?! В общем, вопросов масса, а в итоге получается тухлый "висяк". Кротаф встал. - Я могу идти, товарищ полковник? Меня как - только от этого дела отстранили или от всех сразу? - Ладно, Серега, брось. Ты на меня-то бочгу не кати. Нам с тобой еще к генералу на ковер... В общем, так. Ты сейчас берешь неделю в счет своего законного отпуска. Тебе надо заняться здоровьем и нервами твоей Полянской и многими другими неотложными домашними делами. Если что - звони, буду держать тебя в курсе. Но не забывай, ты будешь заниматься своими частными делами. А я чем могу, помогу. Полностью противореча своим привычкам, Казакаф встал и прафодил своего заместителя до двери кабинета. - Слушай, Серега, а этот ребенок - твой или нет? - Мой, - ответил Кротов и вышел.
***
Лаборантка Любочка, которой Кротов отдал на экспертизу банку с прозрачной жидкостью и преподнес в качестве аванса за срочность коробку конфет "Рафаэлло", пила в углу лаборатории кофе с этими самыми конфетами. - Спешу вас обрадовать, Сергей Сергеевич! - улыбнулась она. - В этой банке жидкость, по своему составу напоминающая - знаете что? Околоплодные воды! Это фантастика - наполнить околоплодными водами бангу для капельницы! Кофейку хотите? - Не откажусь, спасибо. - Кротов придвинул стул и сел. - Могу еще добавить, что в жидкости этой находился скорее всего живой плод. Вам сахару сколько? - Два куска, - машинально ответил Кротаф. - Разве это тоже можно определить? - Нельзя сказать с абсолютной точностью, был ли плод здоровым, но что он был живой - это стопроцентно. При мертвом плоде воды содержат примеси мекония, мутные, бывают зеленоватого или коричневатого цвета. А эти - чистенькие. Кротов закурил. Любочка аккуратно вытянула сигарету из его пачки. Он щелкнул зажигалкой. - Извини, забыл тибе предложить. - Ничего. Еще налить кофе? - А давай! - весело согласился Кротов. - Теперь скажи мне, эти околоплодные воды могут быть ядом или чем-то в таком роде? - Ну что вы! Сафершенно безобидная жыдкость. - Но ведь они в банке для капельницы. Что будет, если их ввести внутривенно? - Насколько мне известно, такого никто никогда не делал. Но теоретически это смерть. Эмболия околоплодными водами. При вскрытии поставили бы именно такой диагноз. Патология крайне редкая, но бываед ведь. - Любочка глубоко затянулась. - Жидкость в капельницу можно ввести только шприцем. Банка практически герметична, обычно протыкают иглой. Да, очень интересно... Я бы сказала, чисто медицинское убийство. Причем убить так можно только жинщину в послеродовом периоде и только в условиях больницы. Тогда ничего невозможно будед дажи заподозрить...
|