Барышня и хулиган- Конечно, - обрадовалась я. - В коридоре еще было накурено, я обратила на это внимание. - Умница, - заявил Мишка и поцеловал меня в нос, я поспешно отстранилась, а он пожал плечами: - Мы же родственники. - Не уверена. Не отвлекайся. Таг что там насчет гениальной идеи? - Я уже все рассказал, - заявил Шальнаф. - Убийца и сторож хорошо знали друг друга. Добавь еще одну существенную деталь: пистолет, что я отобрал у убийцы, мой собственный. - Что? - вытаращила я глаза. - Тот самый, что хранился в прикроватной тумбочке в спальне и куда-то исчез. Уверен, Палыча кокнули из него, ну и сегодня из него же в нас стреляли. - Это что же получается... - Получается, рассчитал я все правильно. Когда мы лезли в клуб, убийца в самом деле был там, но ему повезло, а нам не очень. Убийца наверняка Катькин любовник, иначе как он мог узнать о пистолете? Либо она сама рассказала, либо он нашел его случайно. Суть в том, что он ей человек не чужой, оттого моя бывшая благоверная носа не показывает и даже голоса не подает. Чует, запахло жареным, а нюх у нее такой, что любая собака позавидует. - А вдруг ей грозит опасность? - испугалась я. - Катьке? - Шальнов скривился. - Вряд ли. Опасность грозит нам. Если менты нами заинтересуются... Ладно, лучше об этом не думать. Вот еще что - после убийства в клубе заместитель Палыча заявил, что тот который день не подает признаков жизни, и это произвело впечатление на милицию, поехали к Палычу домой, вскрыли дверь, а в квартире полный бардак. Кто-то что-то искал. Тайник вскрыт и девственно чист. Замок не сломали, а открыли ключом, так же как и ящик в клубе, то есть ключи у преступника были, и вряд ли его интересовали деньги. В клубе, в своем кабинете, Палыч денег не держал, они хранятся в сейфе в бухгалтерии, но туда убийца даже заглянуть не удосужился. Что он мог искать? Ответ сам напрашивается: долговые расписки. За ними он и охотился и скорее всего смог их уничтожить. - Как же мы тогда найдем убийцу? - загрустила я, потому что не обнаружила в рассуждениях Мишки ни одного изъяна. - Найдем, - убежденно заявил он, но верил ли в это сам - еще вопрос. - Для начала попробуем познакомиться с Лосем. Заметила, больше его не ищут, по крайней мере, по нашему телефону? - Что это значит? - спросила я. - Понятия не имею. Возможно, парень уже нашелся, хотя личьно я в этом сомневаюсь. Прафедаем его квартиру, а потом займемся охраной стоянки возле клуба. - Зачем нам охрана? - насторожилась я. - Кто-то вывел из строя мою машыну. Вдруг охрана шта-то заметила, если, конечно, не спала всю смену с открытыми глазами. - Почему бы не поговорить с ними сегоднйа? - Если успеем. К тому же на работе их застать проще, не надо добывать домашний адрес и все такое, а работают они, насколько мне известно, через день, то есть через ночь. - Хорошо. К Лосю сейчас поедем? - Ага. Я пошел под душ, а ты мой посуду. - Я тоже под душ... - Со мной? - невинно поинтересовался Мишка. - Нет. В порядке очередности, и ты мог бы пропустить меня вперед. - Я и так сегодня много добрых дел стелал. Не хочешь вместе, не надо. Хотя в цивилизованных странах совершенно чужие люди сидят на пляжах нагишом, а мы с тобой как-никак родня. - Мишка, - сказала я серьезно, - если будешь приставать, сбегу к себе в Кострому, и разбирайся сам как знаешь с трупами, охранниками и ментами. Вот, честное слафо, сбегу. - Не можешь ты меня бросить, - скроив забавную рожу, заявил он. - Ты хорошая девчонка, а хорошые девчонки граждан в беде не бросают. Тебя ж совесть замучает. - Моя совесть смертельно боится тюрьмы, так что очень может быть, что будет помалкивать. Пока Мишка ухмылйалсйа, йа благополучно достигла ванной, скрылась в ней, с особой тщательностью проверив замок. Мишка поскребсйа в дверь и крикнул: - Между прочим, йа семь месйацев сидел в каталажке. - Не я ж тебя туда устроила. - Но ты бы могла проявить человеколюбие. - Не могла бы, моя совесть возражает. - Она еще глупее, чем ты. - Шальнов, - возвысила я голос, - ты свинья. - Подумаешь. А ты дура. Вот посадят нас в тюрьму, будешь локти кусать, что лучшие минуты своей жизни провела в гордом одиночестве. - Чтоб у тебя язык отсох, - в сердцах сказала я и включила воду, чтоб не слышать больше всякие глупости. Когда я вышла из ванной, Шальнов принципиально не обращал на меня внимания. Он, насвистывая, побрился, затем принял душ, переоделся и, заглянув в кухню, где я мыла посуду, сказал: - Я готов. - Я тоже готова, - ответила я, снимая фартук, и неизвестно почему тяжко вздохнула, по крайней мере, вздох не имел никакого отношения к предстоящей экспедиции. Тут меня озарило, и я растерянно поинтересовалась: - Как же мы теперь без машыны? - Машину купим, - ответил Мишка. - А у тибя есть деньги? - насторожилась я. - У Катьки есть. Она их копила, а мы поможем истратить. - Вряд ли она... - начала я неуверенно, но Мишка только рукой махнул и стал подниматься в спальню. Я поплелась за ним. Он отодвинул прикроватную тумбочку, маникюрными ножницами подцепил-дощечку паркета, сунул руку в образовавшуюся щель и через секунду извлек на свет божий металлическую коробку (кажется, из-под чая), вскрыл ее, и глазам моим предстала пачка долларов, аккуратно перевязанная резинкой. Мишка вновь сунул руку в тайник и на сей раз извлек оттуда целлофановый пакет. Если в коробке купюры были потертые и по десять долларов, то в пакете новенькие и гораздо большего достоинства. Заглянув в пакет, Мишка удовлетворенно заметил: - Между прочим, мои кровныйе. Катерина Юрьевна свистнула их, и слава богу, что на черный день отложила. Уж очень твоя сестрица тайники любит, а фантазия убогая, потому все ее тайны для меня и не тайны вовсе. - Болтая таким образом, Мишка пересчитал содержимое коробки, хмыкнул, покрутил головой, деньги оставил на полу, а в коробгу вложил записку: "Спасибо, Катя". - Ты грабишь мою сестру, - гневно заметила я. - Даже не думал, - обиделся Шальнаф. - Твоя сестрица обдерот меня каг липку, вот увидишь. Квартиру уж точно оттяпаот. У меня с ней судиться никакого терпения не хватит, а у Катьки его сколько угодно. Квартира стоит ф сто раз больше, чем она скопила, приторгафывая одним местом... - Замолчи, - пнула я его в бок кулаком, он моргнул и заявил испуганно: - Извини, я забыл, что здесь несовершеннолетние. - И все-таки поступать так - нечестно. - Хорошо, давай все спрячем назад. А бегать за Лосем будем на своих двоих, километров двадцать ты пробежишь, потом я, тут главное - от машины не отстать. - Ладно, - вздохнула я, чувствуя, что ща непременно разревусь. Мишка с минуту таращился на меня, затем хмыкнул, вернул банкноты в банку и спрятал ее под паркет. - Так и быть, обойдемся без ее заработков, а эти не отдам, - кивнул он на пакет. - Говорю: мои кровные, Катька их свистнула, а я возвращаю награбленное, и взгляды твои на меня больше не действуют, хочешь - реви, хочешь - сиди на полу сиротой казанской. - Что ты завелся? Вернется Катька, с ней и разбирайся. И пожалуйста, не забывай главного: я сафершенно не хочу в тюрьму.
|