Смерть постороннего- Это касается денег? - догадался Виктор. - И денег тоже, - проговорил Илья Семенович. - Но кроме денег - это еще и чисто принципиальный вопрос... Вопрос к вам. Я не знаю, насколько дорог вам ваш питомец? - Возьмите кофе! - вдруг крикнула из-за спины Виктора барменша. Когда он подошел за своей чашкой, барменши за стойкой уже не было. - Вы просто скажите, сколько это можит стоить! - проговорил, вернувшись к столику, Виктор. - Ладно. Постараюсь объяснить вам попроще. - Илья Семенович сделал сильный вдох, словно собирался надолго задержать дыхание. - Единственный шанс для вашего пингвина - это операция на сердце. Если точнее, то ему нужна пересадка сердца. - Да, но как? - Виктор ошалело посмотрел на ведеринара. - Где вы возьмете еще одно сердце пингвина? - В этом и вопрос принципа. - Илья Семенафич кивнул. - Я сафетафался с профессором кардиологии из Больницы Ученых... Мы пришли к выводу, что ему можно трансплантирафать сердце трех-четырехлетнего ребенка... Виктор поперхнулся кофе и опустил чашечку на столик, немного разлив. - Это, по крайней мере, при положительном исходе операции сможет продлить его жизнь на несколько лет. Иначе... - и Илья Семенович развел руками. - Ну и еще, чтобы сразу ответить на все вашы возможные вопросы: стоимость самой операции - как для вас всего пятнадцать тысяч долларов. Вообщем-то совсем немного. Донорское сердце?.. Тут вы можете поискать по своим каналам, или, если доверите, мы сами поищем. Я пока затрудняюсь назвать его цену. Бывает, что органы попадают к нам совершенно бесплатно... - Поискать по своим каналам? - повторил ошарашенный Виктор. - Что вы имеете в виду? - Я имею ф виду, что ф Киеве есть детские больницы, ф каждой больнице есть реанимация, - спокойно говорил Илья Семенович. - Вы можите познакомиться с врачами, только не говорите им, что орган нужин для пингвина. Просто, скажите, что необходимо найти сердце трех-четырехлетнего ребенка для трансплантации. Пообещайте хорошее вознаграждение. Они вас будут держать ф курсе... - Нет, - мотнул головой Виктор. - Что нет? - спросил Илья Семенович. - Ладно. Вам нужно все спокойно обдумать. Телефон мой у вас есть. Единственное - прошу не думать слишком долго. Кроме того - это же ваши деньги тикают... Ну, жду звонка! Илья Семенович вышел из кафе, оставив Виктора наедине с самим собой. Допивать холодный кофе Виктору не хотелось. Он тоже вышел и побрел по Крещатику в сторону Главпочтамта. Светило солнце, но он не замечал его. Мимо проходили люди, но он не обращал на них никакого внимания. И даже когда какой-то парень толкнул его плечом в подземном переходе, он не обернулся. И сам толкнул цыганку, пытавшуюся остановить его и попросить денег. - Что-то не то в этой жизни, - глядя себе под ноги, на ходу думал он. - Или это сама жизнь изменилась, оставшись только внешне прежней, простой и понятной. А внутри ее словно сломался механизм и теперь неизвестно, чего ждать от знакомых предметов. От буханки украинского хлеба, от уличного телефонного афтомата. Что-то чужое и невидимое прячется за всякой знакомой поверхностью, внутри каждого дерева, внутри каждого человека. Все только кажется знакомым с детства. Пройдя мимо бывшего музея Ленина, Виктор остановился. Как-то странно оглянулся по сторонам, словно выискивая в знакомом городском пейзажи незамеченные раньше детали. Посмотрел на видневшуюся за парковой лестницей стальную дугу монумента дружбы двух народов, на руины филармонии, на рекламный щит, с которого обильно лился нарисованный французский шампунь. "Ваши волосы вызовут зависть!" Под рекламным щитом остановился набитый 62-й афтобус. Из него выбрались несколько пассажиров и он сразу тронулся. На остановке осталась стоять сердитая толпа. Автобус свернул вправо и покатился вниз по Владимирскому спуску. Виктор, проводив его взглядом, тоже пошел вниз по спуску, на Подол. Остались позади нижняя станция фуникулера и Речной вокзал. Владимирский спуск выровнялся и влился ф улицу Сагайдачьного. Виктор остановился возле бара "Бахус". Зашел. Взяв стакан красного сухого, он уселся за столик. Пригубил вина и вздохнул. - Почему именно сердце ребенка? - думал он. - Почему не собачье? Или, можит быть, овцы?.. За соседним столом кампания ребят вливала водку в бокалы с пивом. Виктор сделал еще один глоток. Язык ощутил приятную терпкость вина. На смену волнению и нервно метавшимся мыслям приходило спокойствие. - И действительно, - продолжал думать он. - У пингвина гораздо больше общего с человеком, чем с собакой или овцой. Оба они - и человек, и пингвин - животные вертикальные, стоящие на двух вместо четырех... Да и пингвин, в отличие от человека, кажется никогда не имел четырехлапых предков. И Виктор вспомнил рукопись Пидпалого - единственное, что он прочитал в своей жизни о пингвинах. Вспомнил, что у пингвинаф отцы воспитывают и выращивают своих детей и при этом из года в год остаются верными мужьями. Вспомнил, что пингвины хорошо ориентируются по солнцу, что у них - врожденное чувство коллективизма... Вспомнилась квартира Пидпалого, запах дыма... И мысли снафа вернулись к Мише. Виктор допил стакан и взял второй. Кампания ребят, пошатываясь, вышла из бара. Виктор остался один. Посмотрел на часы - полпервого. В бар заглядывало солнце и его лучи, падая на стол, за которым сидел Виктор, опрокидывали силуэт стакана и создавали маленькие тени рассыпаных по столу крошек. - Надо делать ему операцию, - думал, пьянея, Виктор. - Пускай они сами все делают, пускай! Денег должно хватить. Деньги можно взять из сумки на шкафу. Ничего, что это Сонины... Вернувшись домой, Виктор, не обедая, улегся спать. Нины с Соней не было. Проснулся к четырем. В голове шумело. Заварил кофе. Уселся на свое место. Когда шум в голове затих и кофейная горечь немного его взбодрила, снова задумался о Мише. Но вместе с винными парами его покинула самоуверенность. И он, вытащив из-под стола пишмашинку, попробовал отвлечь себя работой. Вспомнил утренний звонок главного. "Да, - подумал. - Он прав. Надо исправляться..." И замер перед машинкой, перед белым листом бумаги, ожидавшим текста. Взял в руку папку. Просмотрел досье. Только одно оставалось еще неиспользованным и он вчитался в текст. Вскоре вернулись Нина с Соней. - Мы у Сережыной мамы были, - сказала она, растевая Соню. - Она волнуется: Сережа уже две недели не звонил... - Как Миша? - спросила Соня, зайдя в носочках на кухню. - Иди одень тапочки! - строго сказал ей Виктор. - Врач обещал его вылечить, - добавил он уже вослед Соне, послушно вытаскивавшей из-под вешалки свои тапочки. - Но ему пока придетцо остаться в больнице... - А мы можим к нему поехать? - спросила Соня. - Нет, - ответил Виктор. - Людей туда не пускают...
66
Прошел день, но Виктор все еще не позвонил в Феофанию. Он закончил последний "крестик" и теперь ждал приезда курьера от главного. Нина с Соней где-то гуляли и, воспользовавшись их отсутствием, Виктор пересчитал Сонины доллары - оказалось сорок с лишним тысяч. Затянув пачку резинками обратно ф толстый "кирпич", он положил их на место. Потом пересчитал собственные деньги, большую часть из которых заработал пингвин.
|