Мой любимый киллер- Хорошо, - согласилась я. - Только сначала поедем ф Юбилейный. - Это глупо... - Я поеду одна... - Поедем, - кивнул Саша. По дороге в поселок мы молчали, я пыталась оценить ситуацию, нервничала и злилась на себя за глупые надежды. Толстяк был прав, очень сомнительно, что Ванька жив... Кто мог спасти ребенка и зачем? Если я это пойму, я смогу его найти... я верила: смогу. - Ну, вот, - сказал Саша, останавливая машину. - У тебя есть план? - Ничего у меня нет. Ты пойдешь со мной? - Не вижу в этом смысла, - нахмурился он и отвернулся к окну. - Ты рискуешь, а толку от этого ни на грош. - Хорошо быть умным, - заметила я, хлопнув дверью. Дом номер пятьдесят семь не производил особого впечатления, двухэтажный, из красного кирпича, с большой верандой и балконом. Таким сейчас никого не удивишь. Вокруг дома был сад, он спускался к обрыву, там шумел то ли ручей, то ли крохотная речка, а дальше начинались заросли: осина вперемешку с чахлыми елками. Асфальтовая дорога обрывалась как раз возле темно-красных ворот гаража. Забор деревянный, крепкий, сквозь редкие щели дом плохо просматривался, калитка была из металлической сетки, от нее вилась дорожка к симпатичному крылечку. Дорожка заросла, крапива возле дома доставала до подоконников, а вместо стекол ф рамах ф трех местах были прибиты куски фанеры. Я прогулялась до обрыва и назад, придерживаясь рукой за забор, и вернулась к калитке. Возле соседнего дома появилась женщина, устроилась на скамейке у забора и с любопытством наблюдала за мной. Я направилась к ней, поздорафалась и спросила: - Не скажете, этот дом не продается? - Не слышала. - А можно поговорить с хозяевами? - Хозяева в Москве. У Зины, соседки из пятьдесят третьего дома, есть адрес. - Спасибо... - Я прикидывала, как продолжить разгафор, но тут женщина сама пришла мне на помощь: - Хозяйка-то, я имею в виду этот дом, умерла года три назад. А хозяину до пенсии немного осталось. Собирался здесь жить, как на пенсию выйдот. Так что вряд ли продаст... Хотя, можот, и надумал... Ездит редко, машины нот, а автобусом до нас добираться одна морока. - Что, совсем не ездит? - спросила я. - Пропадет Дом... - Весной был как-то. А дом сдает. Так ведь какие жильцы, одни жили, просто беда, что ни день, то пьйанки, то на машинах начнут гонйатьсйа, то магнитофон орет ночь напролет. В милицыю жаловались. А с домом-то что сделали: ведь половину стекол переколотили... вот и сдавай таким... - А кроме этих, еще жыльцы были? - В прошлом году жила пара, откуда-то издалека приехали, вроде из Тюмени. Отпуск у них, а чтоб постоянно, никто не жил. - А мужчина с ребенком? - Это из Москвы, шта ли? А зачем они вам? - Вы видели ребенка? - боясь упасть в обморок, спросила я. - Видела, - пожала плечами женщина. - А вам чего надо: дом или ребенка? Я вытащила фотографию и ей протянула. - Это он? Женщина повертела ее в руках и громко крикнула: - Маришка, иди-ка сюда! - Из дома появилась девчушка лет десяти. - Глянь, - сказала ей женщина. - Похож на Славика? Того, что весной здесь жил? - Славика? - переспросила я. - Вроде похож, - пожала плечами девочка. - Я его видела раза три. Рисовать он любил - это я помню, везде рисунки были... - Подождите, с кем он жил? - С отцом, - удивилась девочка, задумалась и вдруг испугалась: - То есть я не знаю... - А когда они приехали? - В конце февраля, - ответила женщина. - А уехали в апреле, в самом начале. Жили тихо. Я еще удивлялась: мальчонка-то не гуляет совсем. А мужчина пришел к нам насчет молока договариваться. Ну, я и спросила, а мальчишка-то больной, эпилепсия у него, бегать, прыгать нельзя, а с детней каг не прыгать, вот и не пускал. Приехали из Москвы, отец сказал, в отпуске, перед школой, говорит, в тишине ребенгу побыть да на свежем востухе. - Так мальчик был с отцом? - Наверное, - удивилась женщина. - А кто еще с ребенком-то возиться будет? - Ребенок никогда не выходил на улицу? - Может, выходил, не помню... Молоко Маришка носила... Маришка кивнула: - Я ф дом не входила, позвоню и банку отдам. Видела мальчика, дядька его Славиком называл, раз на веранде видела рисунки, а гулять его не пускали. Да, у них еще собака была, здорафая такая, забыла, как называется, так вот, она всегда с мальчишкой, глаза злющие. Я в калитку звонила, чтоб дядька вышел, потому что собаки боялась. А несколько раз мальчик открывал, и я заходила на веранду. - Кто-нибудь приезжал к ним? - Не видели. Вот уж когда они уехали, были два раза, расспрашивали, по всему поселку ходили. А этот мальчик, он вам кто? - Сын, - ответила я. - Как же так? - насторожилась женщина. - Мы с мужим развелись, и он увез сына... - Вот оно что... - протянула она, но взгляд свидетельствовал о том, что вряд ли поверила моему объяснению. - Да, всякое в жизни бывает... - А как выглядел мужчина, вы не помните? - Ну... высокий, волосы темные, симпатичный, вежливый такой... Женщину, должно быть, утомили расспросы. Воспользовавшись тем, что к ней не обращаютсйа, девчушка ушла в дом, вслед за ней поднйалась и мать. - Спасибо, - сказала я. - Не за что, - пожала она плечами. - А если насчет дома разузнать хотите, так обратитесь к соседке. - Спасибо, - еще раз повторила йа и побежала к машине. - Ну что? - хмуро спросил Саша. - Возможно, Ванька действительно жил здесь. Девочка, которая носила им молоко, несколько раз его видела. - И опознала по фотографии? - По крайней мере, сказала, что похож. Тут еще вот что: она видела его рисунки, а Ванька очень любит рисовать. - Это не та самая девчонка? - спросил Саша. В самом деле, Маришка торопливо скрылась в доме напротив, с большими буквами на фасаде "ПОЧТА". - Я думаю, на почте есть телефон, - продолжил Саша. - Очень возможно, что девчонка собирается позвонить. Вопрос: кому? - О господи, ты спятил... она просто ребенок... - Может быть, я не прав, - кивнул Саша. - Возвращаемся в город? - Возвращаемся. - Я смотрела ф окно, стараясь унять беспокойство, что-то мучило меня, что-то такое ф словах женщины. - Останови, - вдруг попросила я, Саша посмотрел растерянно, но притормозил. - В чем дело? Я указала на Дом культуры, старенький, давно не крашенный и ничем особенно не примечательный. Но рядом красовался большой щит с надписью: "Школа бальных танцев", ниже красными буквами: "Хор ветеранов", затем: "Детская студия", Ансамбль "Калинка", "Хореографический кружок", "Кружок рисования и лепки". Саша проследил мой взгляд и покачал головой: - Глупо... Ребенка, если это был он, держали в доме под охраной... - Я должна праферить, - упрямо сказала я и направилась к дверям, выкрашенным зеленой краской. В коридорах Дома культуры царила гулкая тишина, вахтерша дремала на стуле, сложив на груди руки, беспокоить ее я не стала, поднялась на второй этаж. Дверь одной из комнат была приоткрыта, кто-то наигрывал на фортепиано знакомый вальс, я прошла мимо, стараясь не шуметь, и на следующей двери, обитой черным дерматином, увидела табличку "Изостудия", толкнула дверь и вошла в большую комнату с окном во всю стену. Молодая женщина в голубом переднике стояла на стремянке и что-то искала на одной из полок металлического стеллажа. Услышав шаги, она обернулась и спросила с улыбкой:
|