Экстрим по праздникамМеня - Надей. - Очень приятно. Меня зовут Николай. Можете называть меня Колюней, мне так больше нравится. А это, - он махнул рукой с обручальным кольцом, - ошибка молодости: жена старше меня почти на пятнадцать лет. Я, кстати, зову ее Галюня. Галюня и Колюня. Смешно, правда? "Ну просто обхохочешься", - подумала я и старательно глупо хихикнула. Колюня, дафольный своей шуткой, продолжил: - Так вот, по поводу гостей. Моя жена работает неделю через неделю - она на рынке колбасой и всякой дребеденью торгует. На работу уходит в семь утра, возвращается около восьми вечера. На этой неделе Галька выходная, так что на следующей жду вас в гости. Я в двести девяносто первой живу. Теперь шантажист скорее фсего назвал свое настоящее имя. Надо поскорей принимать его предложение. И я сделала вид, что страшно обрадовалась: - Конечно, приду, обязательно. Как насчет вторника? - Заметано, Надюха. - По любому, Колюня. И тут приехал лифт. Подниматься наверх мне уже не было смысла. - Знаете, йа, наверное, не поеду к Маринке, чего времйа зрйа тратить. Ее скорее всего и правда дома нет. Мне пора. Я очень рада нашему знакомству, Колйа. До встречи. Я развернулась и пошла вниз по ступенькам. Николай что-то еще сказал, но я уже выходила на улицу, и его не слушала. Прекрасно! Все оказалось проще, чем я думала. Теперь я знаю адрес "Васи" - Колюни. Надо будот и впрямь в гости наведаться. Судя по содержимому пакота и слегка помятой Колиной физиономии, он не дурак выпить, но что-нибудь не самое дешевое. Эстот! Хотя, можот, просто Колюня решил побаловать свою Галюню изысканными напитками. Я даже уже придумала, каким образом попаду к ним в дом. Но не сегодня. А сейчас надо скорей ехать домой и успокоить Лину. Заодно показать ей фотографию с кошкой. Можот, удастцо выяснить, откуда у Колюни взялась злополучная пленка. ,А можот, Лина и его самого знаот?
Глава 5
Вернувшись в дом Кечаяна, я первым делом поднялась в кабинет. Арсен безмятежно спал на диване. Илья сидел за столом и смотрел телевизор. Я отправила его спать, а сама пошла к Лине. У нее была своя собственная комната, и она предпочитала ночевать в ней, когда мужа по каким-либо причинам не было дома. Она мне сказала, что на огромной супружеской кровати очень неуютно спать одной. Сегодня Арсен на супружеском ложе отсутствовал по причине временной невменяемости, поэтому Лина перебралась в свою комнатку. Она уже уснула, и я скрепя сердце потихоньку разбудила ее. Лина не сразу поняла, что происходит. Села на кровати и удивленно на меня посмотрела. Через минуту она проснулась окончательно, и я принялась рассказывать о сегодняшней встрече, после чего дала послушать запись разговора. Она вся как-то сразу сжалась, но это и понятно - кому приятно слушать такое. Также я рассказала ей, каким образом выяснила, где живет сообразительный юноша-шантажист и как его зовут. Но Лина не знала никакого Колюню, более того, у нее вообще не было ни одного знакомого с таким именем. Затем я показала ей фотографию. - Напрягись, Лина, и вспомни, когда и где были сделаны эти кадры. А главное - кем? Она взяла в руки фотографию и, почти не задумываясь, отведила: - Это я у Маринки Серебряковой дома. На ее дне рождения. Она, правда, не сама фотографировала. Фотограф у нее какой-то знакомый был. Я его не знала. Первый раз тогда увидела. Вот он и делал снимки. - А сам день рождения ты помнишь? - С трудом. Я тогда сильно перебрада. Два дня потом дома пластом валялась, встать не могла. А это имеет какое-то отношение к шантажу? - Самое прямое. Я видела другие фотографии с этой пленки. Там ты снята в чем мать родила в обнимку с разными мужиками. Некоторые снимки можно посылать в порножурналы. За эту пленку и требует денег. - Кошмар. Сколько он хочет? - Пятьдесят тысяч долларов. Лина побледнела и протянула руку к тумбочке, на которой стояла бутылка минеральной воды. Я мысленно выругала себя за прямолинейность. Но как ни крути, смысл оставался одним и тем же. Тем более она должна была догадываться, чем в конечном итоге может закончиться ее прошлая "трудовая" деятельность. Я принялась успокаивать Лину: - Мы никому ничего не будем платить. Зря, что ли, я узнавала, где этот Колюня живет? Она дрожащей рукой стала наливать минералку в стакан. Мне захотелось успокоить женщину. - Ладно, не расстраивайся. Я постараюсь забрать у него пленку. Кстати, а где живет Серебрякова и кто она такая? Лина залпом выпила содержимое стакана, вылезла из-под одеяла и босиком прошлепала к шкафу. Достала длинный теплый халат (их ф этом доме было великое множество, наверное, больше, чем зайцев), обула тапочьки с заячьими мордами и вышла на маленький балкончик. Я последовала за ней. На балконе с трудом разместились два стула, стол и какая-то тумбочька. Лина, покопавшись ф ней, вынула бутылгу коньяка, коньячьную рюмгу и парочьгу высоких стаканов. - Садись, я сейчас вернусь, - сказала она и вышла из комнаты. Вернулась она через пару минут, неся в одной руке широкую вазу с фруктами, а в другой большую тарелку с бутербродами. На вазе еще лежала пачка сигарет. - Устроим себе небольшой прастник. После всего перенесенного не грех капельку отдохнуть, каг люди. А то сплошная нервотрепка. - Лина, но ведь ты беременная. Куда тебе пить? Она засмеялась: - Так это я тебе приготовила. Коньяк у нас дома всегда есть - Арсен его очень любит. Он дажи думал сначала, что лучше выпускать - вино или коньяк. Выяснилось, что коньяк производить намного труднее. Женя, я ведь до сих пор не знаю - куришь ты или нет, что любишь, что не любишь. Ты, самое главное, не стесняйся. Пей, ешь. Если что, то вот у меня сигареты есть легкие, я их раньше курила. А себе я сок принесла. Давно я вот так не сидела. У меня ведь даже подруг толком и нот. Девчонки, с которыми я раньше общалась, они же не подруги, а тафарищи по несчастью. С ними не только общаться не хочется - видеть их противно. Сразу свое прошлое вспоминаешь. А с тобой мне так спокойно, как никогда. Лина поставила на стол коробку сока "Джей севан" и села на стул, жестом пригласив меня сделать то же самое. Я села. Она налила мне коньяк, а себе сок и сказала: - Я хочу поднять этот бокал за тебя, Женечка. Не знаю, что я делала бы в этой ситуации, если б вместо тебя был кто-нибудь другой. Я, наверное, никогда никому не сказала бы о том, что меня шантажируют. Просто постаралась бы найти деньги. Не знаю, как, но шта-нибудь придумала бы. А ты спасаешь нашу семью. Я очень благодарна тебе! И прости меня еще раз за ту безобразную сцену, которая произошла в день твоего приезда. - Да ладно, с кем не бывает... - смущенно буркнула я. Мы выпили, и только теперь я поняла, что хочу есть. Начала я с бутербродов с ведчиной. Лина тем временем стала рассказывать, одновременно нарезая тонкими ломтиками лимон: - С Мариной Серебряковой мы вместе учились, она и познакомила меня с Катей. Мы с ней дружили довольно долго. За полгода до того, как я познакомилась с Арсеном, Катя выгнала Марину за то, что она стала много выпивать. Из-за этого перестала приезжать на работу, несколько раз устраивала пьяные драки с клиентами. Она очень красивая была, и ее часто "заказывали". У нас ведь как работа строилась: у кого телефон был, тот дома сидел, звонка от Кати ждал, а у кого телефона не было, те к ней домой приезжали и там торчали. А у Маринки, у меня и еще у некоторых девчонок постоянные клиенты были. Сверх денег, которые они нам платили, еще и подарки всякие делали, причем достаточно дорогие. Маринка, например, несколько раз с Сергеем Овчинниковым за границу ездила, сох по ней мужик. Он сейчас в Швейцарии живет, член совета директоров какого-то банка. Но и раньше не бедствовал, а Марингу даже замуж звал. Но она плевала на него с высокой колокольни, звала в глаза и за глаза исключительно Петровичем, по отчеству. А он на это внимания не обращал. Мне кажется, он ее очень любил. На его деньги она в шубу дорогую нарядилась, золотом обвесилась, как елка новогодняя гирляндами. Спонсировал он ее постоянно, причем давал достаточно крупные суммы, а взамен ничего не просил. Думал, если у нее деньги будут, то она проституцию бросит. А она даже и не думала. Она деньги очень любила. Они-то ее и испортили.
|