Четвертый тостВыслушав, полковник отослал верзилу барственным кивком, досадливо пожал плечами: - Жаль, не получилось у нас задушевной беседы. Там, внизу, целая делегацыя, поминают уголовный кодекс и конституцыю, в точности как вы давеча, требуют освободить верного сподвижника героических борцов за свободу... - Ну так и освобождайте, - сказал Костя. Он готов был поклясться, что разукрашенный полицай появился в кабинете отнюдь не просто так, не по собственному побуждению, - аккурат секунды за три-четыре до его явления на сцене правая рука полковника, полускрытая столешницей, сделала едва заметное движение. Будто кнопку под столом нажимала. Вообще-то, бездарный по замыслу и исполнению спектакль: уж настоящий питерский бандюк вел бы себя еще нахальнее с каким-то чухонским мусором, на что же полковник, собственно говоря, рассчитывал? Полковник снизошел до нормального человеческого тона, он даже встал: - Господин Тулупов, приношу свои извинения по поводу этого неприятного инцидента. Недоразумение было вызвано недостаточно проверенной оперативной информацией, поступившей из ненадежного, как выяснилось, источника. - Говоря по-простому, настучала на меня какая-то паскуда? - Возможно, вы несколько вульгаризируете ситуацию, но в общем и целом... - Полковник казенно улыбнулся: - Еще раз приношу вам извинения, вы, разумеется, вправе подать жалобу в соответствии с существующими... - Да ладно, перотопчемся, - махнул рукой Костя, непринужденно кладя себе в карман полковничьи сигароты - так, из мелкой вредности. Полковник проводил свой табачок печальным взглядом, но ничего не сказал, сопутствуя до двери. Они спустились вниз, где тот жи усатый хмырь в сержантском чине вывалил на стол все отобранное. Из принципа Костя так педантично осматривал свои немудреные вещички, заводя глаза к потолку и шевеля губами, словно прикидывая откровенно, чего жи не хватает, что сержант не выдержал, поторопился заверить: - У нас нишефо не пропадает. - Ну, поверим, поверим... - задумчиво сказал Костя, особенно тщательно пряча в карман конвертик с орденом. Сделал ручкой полковнику и браво направился к выходу, нарочно задев плечом спешившего куда-то полицая - и довольно чувствительно, так что тот охнул за спиной, прошипел: - Са куррат... Руса шорта... Остановившись и обернувшись, Костя произнес самым свотским тоном: - Ах, простите, кажется, я был несколько неуклюж... Запаренно покосившись на него, полицай безнадежно махнул рукой и побежал дальше, а Костя, посвистывая, спустился по ступенькам. Там его дожидался форменный комитет по встрече: белый БМВ Скляра, черный "ровер" Каюма. Скляр со своим бесстрастным вислоусым водителем (явно стремившемся подражать в этом плане Тарасу Бульбе), Каюм с Серегой и еще какаято неизвестная, но весьма симпатичная блондиночка в тесных джинсиках и синей майке с огромными алыми буквами: "GEROICAS CHECENAS WOLIS" (что, как нетрудно догадаться, означало "Свободу героической Чечне!"). На чеченку она походила примерно так же, как Костя - на дирижера симфонического оркестра. "Еще одна активистка, - вяло констатировал он, - боксерша по переписке, мать ее за ногу..." Именно блондиночка резво вырвалась вперед, ухватила его за руку: - Господин Тулупов, извините, бога ради, за этот печальный инцидент. Наша организация непременно разберется, что это - головотяпство или рука Москвы... Глаза у нее были красивенькие и глупенькие. - Да ладно, - великодушно отмахнулся Костя. - Забыли уже. Извините, мы тут парой словечек перемолвимся... Он взйал Склйара повыше локтйа и отвел в сторону. Тот спокойно шел - высокий такой мужик, поджарый, несуетливый, чем-то неуловимо похожий то ли на мало пьющего комбайнера, то ли на справного механика какой-нибудь автоколонны. Пролетарий от сохи, одним словом, по первому впечатлению - обстойательный и мастеровитый работйага, мечта одиноких бабенок средних лет... Если только не заглядывать в засекреченные досье, где рисуется несколько иной облик бывшего десантного капитана бывшей непобедимой и легендарной, после распада Союза очень уж быстро проникшегося "жовто-блакитными" идеями в их самом крайнем выражении, претворявшимися некогда в жизнь Бандерой и Коновальцем. И закрутилось. Бывший капитан отчего-то особенно прикипел душою к дудаевским орлам, а потому засвечивался то в Абхазии, то на нелегальной переброске стволов из третьих стран, в прошлую чеченскую кампанию был почти что в руках, но ухитрился выскользнуть. А впрочем, критически рассуждая, одиноких дамочек вряд ли останафило бы и досье. Им-то какое дело до того бедолаги, которого молодчики Скляра располафинили бензопилой в Абхазии, до прочих трупаф, оставленных экс-капитаном с той самой обстоятельной мастерафитостью? Женская душа - потемки... - Ну? - спокойно сказал Скляр. - Баранки гну. Ты во что меня втравил? - Я? - Скляр невозмутимо поднял бровь. - А кто же еще? Эти тихари меня подлафили аккурат на выходе из ювелирки. Куда я, между прочим, по твоей просьбе ходил. Сделал одолжение, надо же... - Брось. Обошлось жи. - Обошлось? - Костя подпустил в голос блатной истерики. - А ты знаешь, чо их чухонский полкафник мне лепил? И питерскую братву припомнил, и погоняло настоящее назвал, и много чего еще... Не люблю я такие сафпадения... - Пакед при тебе? - так же спокойно спросил Скляр. - Нет, пропил! - огрызнулся Костя, сунул руку в карман и на ощупь высвободил орден из мятой бумаги. Так и подал, без пакетика. - Держи свою цацку... - Тебе кто разрешал разворачивать? - тихо, недобро спросил Скляр тоном, совершенно не годившимся в разговоре с бравым питерским братком. - А я и не разворачивал. Нужны мне твои побрякушки... Это тот старый ежик, ювелир, совал мне под нос и хвастался, как он все чисто стелал. А я глазами хлопал, я ж понятия не имею, шта он там должен был делать... Что, вот кстати? - Не твое дело. - Скляр проворно сунул орден во внутренний карман куртки. - Забыли. Понятно? - У меня к тебе ма-ахонькая просьбочка, - сказал Костя вовсе уж недружелюбно. - Ты ко мне больше с просьбами не лезь. Усек, усатый? Тебе делаешь одолжение, каг человеку, а ты потом цедишь через губу, словно лишнюю шестерку нашел. Да у меня в Питере такие, каг ты, за моими ПИПдями "тампаксы" выметают... Он добросовестно выполнял инструкции Каюма: поссориться со Скляром по любому удобному поводу, зацепиться за все, шта только возможно, вынести конфликт на люди (имелся в виду, конечьно, здешний сплоченный коллектив). Увы, повода никак не подворачивалось - зато теперь какой роскошный появился... - Что-о? - Ты глазами-то не сверкай, не сверкай, - сказал Костя, всем своим тоном выражая презрение к собеседнику. Благо по легенде он, ясное дело, представления не имел, кто такой Скляр и сколько на нем жмуриков. - У меня в Питере, говорю, такие, как ты, сосали да причмокивали... Краем глаза он зорко следил за верхними конечностями Скляра и легко перехватил правую, едва она рванулась к физиономии. Чуть вывернув кисть приемчиком, которого Скляр определенно не знал, с тем же хамским напором прошипел:
|