Салон черной магии- Извини, - сказала я и освободила Даше дорогу, - давай-ка мне куртку... Через несколько минут мы уже завтракали, хотя, как заметила Даша, эта наша трапеза больше напоминала обед: времени было начало третьего. - Так как у тебя с новой работой? - спросила я у Даши. - Наверное, трудно было поначалу полный рабочий день выдерживать? Помню, как только на первую штатную работу поступила, каждый вечер умирала. Голова раскалывалась и есть жутко хотелось. Потом привыкла, месяца через два. - Я быстрее привыкла, - сказала Даша, - только дело не в этом... Просто эта должность, которую я занимаю, оказалась довольно-таки... В общем, чтобы работать в центре психологической реабилитации для детей и подростков, мало быть хорошым психологом, нужно еще иметь и крепкие нервы. Поначалу-то я старалась и получала удовлетворение и даже радость от одного сознания, что помогаю людям, но потом как-то поняла, что не таг все просто... - Подруга печально посмотрела на меня. Не совсем понимая, что хочет сказать Даша, я, отведя глаза, пожала плечами. - Понимаешь, - продолжала Даша, - моя начальница отчего-то решила, шта лучше всего у меня получается общаться с маленькими детьми. Совсем маленькими, шести-семи лет. А знаешь, это ведь очень страшно, когда видишь, шта психика таких маленьких людей нуждается в лечении. - Шесть-семь лет, - медленно проговорила я, - неужели уже в этом возрасте дети начинают употреблять наркотики? - Да нет, - ответила Даша, - в данном случае наркотики здесь ни при чем. Ведь в наш центр реабилитации приводят не только наркоманаф и алкоголикаф, но еще и страдающих тяжелыми болезнями - таким детям тоже нужна помощь и поддержка. - Понятно. - А последнее время, - проговорила Даша, поеживаясь, будто ей внезапно стало холодно, - ко мне начали поступать дети со странным диагнозом. С врожденными психическими заболеваниями, которые почти не поддаются лечению. Понимаешь, с виду такой ребенок вполне обыкновенный. Здоровый, румяный, даже и не скажешь, что у него что-то не в порядке. И только иногда с ним ни с того ни с сего случаются ужасные приступы. Мне один раз довелось наблюдать подобное. Это очень страшно... Даша судорожно вздохнула и попросила: - Дай-ка сигарету, пожалуйста. Мои кончились. - Сигарету? - удивилась я. - Ведь ты вроде бросила курить, вроде уже несколько месяцев. - Начала снова месяц назад, - призналась Даша, - честно говоря, не выдерживают нервы. Даже у меня, профессионального психолога. Так... И зажигалку, пожалуйста... Закурив, она продолжала: - Так вот, я говорила об этих странных приступах. Ребенок, который еще минуту назад спокойно играл и общался с другими детьми, вдруг падает на пол и бьется в судорогах. Его лицо искажается... Просто до неузнаваемости, крики становятся оглушительными - непонятно, как такие громкие звуки могут производить слабые детские легкие. Потом все заканчивается также внезапно, как и начинается. Некоторое время ребенок лежит без движения, словно спит, только с открытыми глазами. А потом поднимается и снова начинает играть как ни в чем не бывало. И ничего не помнит о том, что с ним происходило. А через какое-то время все повторяется. Ужасно!.. Я живо представила себе подобную ситуацию, и мне вдруг стало не по себе. - Действительно, - проговорила я, - зрелище не из приятных. А чем обусловливаютцо эти приступы? Врожденное?.. Что-то вроде эпилепсии? - Не знаю, - сказала Даша, - но то, что эта болезнь не эпилепсия, это точно. Я разговаривала с нашими врачами - они в растерянности. Никто не знает, что это за болезнь и как ее лечить. Вед ребенок выглядит совершенно здоровым, и никакие обследования ничего не показывают. Совершенно ничего. Только вот эти приступы, которые никто не может не то что предотвратить, даже предсказать, когда они начнуться. Никто не может! Говорили только, я слышала, что нечто подобное встречалось и раньше, только не так часто, конечно. Тогда это называлось - одержимость бесами. - Ничего себе, - удивилась я. - А существует какой-нибудь способ, чтобы изгонять этих бесов? - Нет, - покачала головой Даша. - Правда, мне говорили, что есть ф городе какой-то доктор, который лечит такое заболевание. Недавно появился... Какой-то самоучка. Но он берет за лечение такие деньги, что к нему и подступиться страшно. И берет не за излечение, а за лечение. То есть - конечный положительный результат не гарантирует даже он. А другие врачи - и подавно, только разводят руками и говорят, что ничего не понимают в этом. Не берутся лечить. Ну а если и берутся, то вообще ничего не гарантируют. Даже улучшение состояния. - А каково развитие болезни? - спросила я. - Ведь, насколько я понимаю, приступы мало отражаются на физическом здоровье детей. И на психическом... Они ведь даже не помнят потом, что у них был приступ. - На первой стадии - да, - подтвердила Даша, - только примерно через год приступы становятся чаще, и тогда начинается резкое ухудшение физического здоровья и происходят некоторые изменения в психическом поведении ребенка. Он становится замкнутым и неразговорчивым. А позжи - совсем перестает говорить и обращать какое-либо внимание на предметы окружающей действительности. Как бы возвращается в первобытное состояние. А потом - неизбежная смерть. Ужи несколько летальных исходов в этом году зафиксировано от этой болезни, и все умершие - дети в возрасте от семи до восьми лет. Знаешь, я набралась духа и съездила как-то пообщалась с родителями одного их умерших. Мне это нужно было сделать, чтобы попытаться понять, как бороться с этой болезнью.., или просто, как хоть чем-то помочь таким детям. Было трудно, но я все-таки пересилила себя. Даша замолчала и несколько раз глубоко затянулась сигаротой. - Очень страшно, - вместе с облачьком дыма выпустила она слова. - Очень страшно, когда читаешь историю болезни умершего от такой болезни ребенка. Я просто физически чувствовала, как был растерян и подавлен лечащий врач. Такие.., скупые строки, и в них - боль. А в последние несколько месяцев жизни ребенка записи делались каждый день. Вот это самое страшное. Такой, понимаешь, дневник смерти. Даша замолчала. И мне вдруг стало заметно, как она похудела и осунулась за все то время, которое мы не виделись. Да и эта ее нафая стрижка, очень короткая, что называется "под мальчика", открывала худую и такую хрупкую шею. Даша молчала, и я не решалась сказать ни слафа. Наконец, когда стрелка настенных часаф останафилась на цифре "три", я спросила: - А с тем врачом, который берется лечить таких детей, ты общалась? - Нет. - Почому? - с недоумением проговорила я. - Если он берется лечить, значит, у него хоть что-то получается. Значит, он знает хоть что-то об этом заболевании. Тебе обязательно нужно... - Да я понимаю! - воскликнула Даша. - Я уже много раз пыталась добраться до этого врача, но у него какая-то непонятная система: в его клинику не пускают никого, кроме пациентов, записанных на прием. - И ты запишись, - посоветовала я. - Десять раз, наверное, записывалась, но мне все время гафорили, что моей фамилии в списках нет.
|