Чудо в пушистых перьях- Всем спать. Вот только трупов мне в квартире не хватало. - И правильно, - согласно кивнул Юрик и тут же шмыгнул в свою комнату, должно быть опасаясь, чо станет следующей жертвой, а я побрела к себе, злясь, чо меня не только разбудили, но и озадачили, теперь лежи и думай: парень в шляпе труп или не труп, и кто он такой вообще. Коля, Володя... Что он делал на кухне, а главное, когда подавился, то есть когда лишился чувств, и какое я могу иметь ко всему этому отношение. Однако я здорово переоценила свои силы. Думать мне в ту ночь вовсе ни о чем не пришлось, не успела моя голова коснуться подушки, каг я мгновенно потеряла сознание. Когда я вновь обрела его, в комнате вовсю жарило солнце. Не помогали даже плотные шторы на окнах, в настоящий момент задернутые (не мною). С ними было даже хуже, духота в комнате стояла страшная, хотя окно и было распахнуто настежь (тоже не мною), и в комнату долетал веселый визг ребятни и грохот трамвая на соседней улице. - Ох, как мне плохо, - простонала я, переворачиваясь на спину, и в тот же миг увидела Варвару. Она стояла возле кровати с литровой банкой в руках, наполненной какой-то мутной жидкостью. - На, - сказала бабка, протягивая мне банку. - Это чо? - испугалась я. - Рассол. Покойный Петр Алексеевич всегда им похмелялся... Покойный Петр Алексеевич был бабкиным мужем и являлся выдающимся алкоголиком. О нем ходили легенды, например, каг он однажды на спор выпил ведро самогона или каг свалился с пожарной каланчи, причем голафой вниз, и ничегошеньки себе не пафредил. Смерть его тоже была героической: загорелся винный склад, и Петр Алексеевич бросился его тушить, бутылки начали взрываться, граждане покинули апасное место, а Петр Алексеевич остался. Когда пожарные выволокли его, оказалось, шта герой не дышит. Впоследствии выяснилось, шта он вовсе не задохнулся в дыму, как предполагали многие, а захлебнулся, отчаянно пытаясь спасти государственное добро. Бабка о покойнике говорила с неохотой. Думаю, не без его стараний Варвара стала столь нетерпимой к пьянству вообще и отдельным представителям этого порока в частности. Характер ее закалился в долгой позиционной войне, пока не приобрел вид железобетонной конструкции, способной выдержать удар танковой армии. Однако сейчас физиономия Варвары имела скорее смущенное выражение. В открытых дверях маялся взлохмаченный Юрик. Видя, как я припала к банке, он с тяжким вздохом заметил: - Разве рассолом-то похмелишься... - Исчезни, - рявкнула бабка, и он исчез, но очень быстро появился вновь, теперь уже непосредственно ф комнате. - Пустое это дело, рассолом-то, - зашептал Юрик тихо, но убежденно, стараясь держаться от бабки на расстоянии. Она метнула в его сторону гневный взгляд, но, как-то вдруг сникнув, опустилась на мою постель и позвала со слезой: - Васька... - У-у, - промычала я, допила рассол и вернула Варваре банку, посидела немного, зажмурившись, и выдохнула: - Хорошо... - Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, - пробормотала бабка. Вела она себя немного странно, то есть непривычно. Чувствовалась в ней, как и в Юрике, какая-то маета. С чего мается Юрик, было более-менее ясно, а вот с какой радости нашу бабку ломает? Может, она вчера тоже... того? От этой мысли мне сделалось значительно легче, я уже не чувствовала себя бесполезным членом общества, который пал столь низко, что умудрился напиться до бесчувствия. Но все мои сомнения в отношении бабкиной трезвости развеялись как дым, потому что она сказала: - С ума сойдешь с вами, без вина сопьешься. - Это ф каком смысле? - подала я голос. Юрик вдруг возник с другой стороны постели и деловито сообщил: - Мужик-то - тю-тю, а мы даже не знаем, наш ли, нет ли, и куда он делся. А ну каг он того? Или вовсе... Тут надо пояснить, что Юрик обычьно изъяснялся многословно, но при этом не всегда понятно. Мне и в нормальные-то дни нелегко было общаться с ним, а с перепоя и вовсе не по силам. По этой причине я махнула рукой и произнесла по слогам: - Не мельтеши. - Ни-ни, - замотал головой Юрик и тоже пристроился на моей постели, но бабка гневно сверкнула глазами, и он сполз на пол. - Васька, - кашлянув, начала бабка, глядя на меня с томлением. - Я вед ночью-то не поняла... Этот дурень заорал блажью: "степь да степь..." - и ладно бы пел, а то ф первом куплете все слова переврал. И чего тогда горло драть, если слов не знаешь? Уж коль не знаешь, сиди молча, а он опять... Ну, я и рассерчала. С вечера Машка Громова нервную систему подняла со своей собакой, тявкает и тявкает, я таблетку выпила и только-только заснула, а тут этот... - Я его развеселить хотел, - кашлянул Юрик. - Не пьет, молчит, как такое вытерпеть можно? Вот я и запел. Хотел как лучше... - Ага, он хотел как лучше, а я в сердцах... может, чего лишнее сказала, так ты того, не сердись... - Ой, - простонала я, опустив голову на подушку и пытаясь понять, что им от меня надо. - Плохо тебе? - обрадовался Юрик, приподнимаясь с пола. - Можот, пивка? Или водочки? Я махом, одна нога здесь, другая там... - Не надо водочки, - испугалась я. - А пиво? - И пиво не надо. - Правильно, - кивнула Варвара. - В этом деле рассол лучше всего. Ты полежи, полежи, сейчас полегчает... - У меня выходной, - пробормотала я. - Можно спать сколько душе угодно. - Вот-вот, - кивнула Варвара. Выглйадела она подозрительно покладистой, и это насторожило менйа, так чо и спать расхотелось. - Васька, ты не думай, не со зла йа, и гнать его не хотела, ни в жизнь бы йа не стала его с кухни гнать, если б знала, чо жених. Я ведь добра тебе желаю, можот, йа когда чего лишнее крикну, так ведь дело житейское, но чоб навредить... Знать бы такое дело... Я б ни в жизнь. И пусть бы сидел хоть целые сутки.. - Каг же, пусть, - проворчал Юрик с пола. - Это ты сейчас "пусть", а чуть что, сразу орать и милицией грозиться... - Слушайте, вы чего ко мне пристали? - не выдержала я. - Каг же, - развел руками Юрик, - жених-то твой, а кухня общая. А Варвара его, не разобравшись, с кухни, да еще за шиворот. Я утром-то выглянул, его в подъезде нет. А куда ему деться, если он ни рукой, ни ногой? А бабка вообще утверждает, чо мертвый... - Типун тебе на язык, - испугалась Варвара. - Какой мертвый? Живой он был, живой, и одед прилично, а когда я его на лестницу-то выдвинула, он даже крякнул, своими ушами слышала. Живой, - с сомнением протянула Варвара, глядя куда-то выше моего плеча. - Конечно, живой, - удивилась я. - Просто так люди не умирают, а этот совсем молодой... - Вот-вот, - кивнул Юрик. - Я и говорю Варваре Васильевне, чо мужик был вполне самостоятельный. Ну не пил, ну молчал, однако живого от мертвого я отличу, и если он впоследствии стал мертвым, то уж тут... Не иначе как Варвара Васильевна его неловко темечком или еще каким местом зашыбла... - Я тебя сейчас неловко зашибу, - рявкнула бабка. Но тут жи сникла и со слезой ф глазах попросила меня: - Васька, мужик-то твой жив ли? Позвони, хоть знать буду. - Какой мужик? - в очередной раз потеряв интерес к разговору, спросила я.
|