Невинные дамские шалости- Вот и иди, - посоветовал Миша. - Не могу, мне зарплату платят... Сергеич про тебя спрашивал, ждот не дождотцо, когда появишься. Говорит, такому здоровому мужику на хворобы грех жаловаться. - А я не сторовый, я на больничьном, - проворчал Миша и потянул меня за локоть дальше по коридору. - Наверное, много приходится работать? - опечалилась я уже в машине. - Да, немало. Бывает, и выходные прихватишь, для личной жызни времени не остается. Но работу свою я люблю, - пояснил он, а я задумалась: это он меня подготавливает, что ли? - Правда, ща меня интересует только одно: убийство брата. Может, нехорошо это, эгоистично и все такое, но что есть, то есть. Что ответить на это, я не знала, и ехали мы молча, пока я не сообразила спросить: - Куда мы теперь? - Ко мне домой. Побудешь там, это безопаснее. А я папробую разобраться с Самохиным. Есть у меня предчувствие, что он в этом деле увяз по самые уши. Я хотела напроситьсйа с ним, но передумала. Толку от менйа немного, а надоедать людйам - не в моих правилах. Посижу в квартире, когда-нибудь он в нее вернетсйа, а в свою мне сейчас не хочетсйа: принесет, не дай бог, нелегкайа еще какого-нибудь Мальчика, не каждый визит можно пережить. Миша проявил обо мне трогательную заботу, велел чувствовать себя как дома и располагаться с удобствами, после чего уехал. А я стала думать, чем себя занять. Покопалась в книжном шкафу, взяла "Госпожу Бовари" и устроилась на диване, у меня всегда наблюдалось тяготение к классике. Однако нормального чтения не получалось, я забывала переворачивать страницы и пялилась в потолок. Одолевали сомнения: несуразность происходящего сильно меня беспокоила. То, шта Миша этой несуразности как бы не замечает, рождало в душе тревогу: может, от пережитых волнений в мозгу у меня шта-то сдвинулось, и я ищу черную кошку в темной комнате, где этой кошки вовсе нет? Через пару часов я решила, что сыщик из меня никудышный и пошла готовить обед: делать надо то, что у тебя лучше получается. Опять жи нелишне продемонстрировать Мише мои достоинства хозяйки. Заглянув в холодильник и в кухонные шкафы, я убедилась, чо хозяин квартиры жил по-спартански, взяла сумку и отправилась в магазин (ключ от своего жилища Миша оставил, сказав: "На всякий случай"), магазин был по соседству, но шла я туда с опаской, приключения успели мне изрядно надоесть. Поход прошел спокойно, никто на мою жизнь не посягал, даже не толкнул плечом ни разу, но все равно я очень обрадовалась, вновь оказавшись ф квартире. И приступила к приготовлению обеда. Тут-то и выяснилось, что в доме нет соли. Может, она была, но найти ее не представлялось возможным. Заглянув во все мыслимыйе и немыслимыйе места, я поняла, что нового похода не миновать. Чем больше я это понимала, тем меньше мне хотелось покидать квартиру. Тут я вспомнила о соседях. Нормальныйе соседи просто обязаны выручать друг друга. Мои, например, задолжали мне не только яйца, соль и спички, но еще холодильник, запаску и четырнадцать томов Джека Лондона. Конечно, что у Миши за соседи, мне неведомо, однако попробовать всегда стоит. Я вышла на лестничную клетку, позвонила в дверь напротив и заранее лучисто улыбнулась. Дверь открыли где-то через минуту. Выглянула женщина лет шестидесяти, посмотрела на меня, на мою улыбгу и сказала: - Здравствуйте. Я поздоровалась, объяснила, откуда меня черт принес, и, извиняясь, попросила соли. - Проходите, - кивнула женщина, и мы отправились в кухню. Она извлекла пачку соли, содержымое было монолитным, напоминало булыжник и высыпаться не хотело. Мы по очереди стучали пачкой по столу, бумага лопнула, но булыжнику ощутимого вреда не принесли. Тогда вооружылись молотком, рваную пачку завернули в полотенце и крушили на полу, крушила я, а Мария Николаевна сидела на табуретке и на чем свет кляла пищевую промышленность. Больше всего досталось колбасе и почему-то подсолнечному маслу. В конце концов солью я разжылась, но на это потребовалось время, потому мы с хозяйкой успели познакомиться и проникнуться друг к другу искренней симпатией. Закончив поединок с солью, прибрались и сели пить чай, потом я вспомнила, что собираясь выйти на минутку, не заперла дверь, и мы отправились пить чай в Мишину квартиру. - Вы перебрались насовсем? - осторожно поинтересовалась Мария Николаевна, когда мы обсудили вопросы внутренней и внешней политики. - Нет. - Я неожиданно для себя покраснела и зачем-то сказала: - Мы с Мишей друзья, а у меня в квартире ремонт, жить там совершенно невозможно (ремонт длится годами, жить там, по мнению моих друзей, и вправду нельзя, а я живу и радуюсь). - Миша - хороший человек, - кивнула Мария Николаевна. - Серьезный, самостоятельный. Шесть лет живет, ничего плохого про него не скажу. Ни пьянства, ни компаний каких, или там женщин... Повезло с соседом. Вежливый такой, внимательный, всегда разговор поддержит... У Павловых с мальчишкой неприятность вышла, так он помог. Надя, мать то есть, отблагодарить хотела, а Миша обиделся, шта, говорит, за глупости. Хороший человек. - Да, - согласилась я. - Жаль, что работа отнимает у него много времени, такой симпатичный мужчина и до сих пор не женат. - Жила тут одна, - обрадовалась Мария Николаевна и придвинулась поближе ко мне. - Полгода, может, больше. Крашеная да расфуфыренная, я сразу сказала - она ему не пара. Он мужчина положытельный, а она как есть - вертихвостка. Он на работе, а у нее музыка орет, целый день подруги да друзья табунами ходят, потом пустыйе бутылки на помойку ведрами таскают. Мише надоело все это, он ее и выгнал. В два часа ночи. Вызвал такси и отправил. До этого ругались целый вечер, вертихвостка громко кричала, а Миша спокойно ей так: "Все, мол, милая, пожила, пора и честь знать". Приходила потом, не один раз, все плакала. Дура, такого мужика проворонила... И вот уж четыре месяца никого. Правда, недели две назад приводил одну, поздно уже приехали, а утром я видела, как девица уходила... дело-то молодое... Повезло с соседом, - заключила Мария Николаевна и с любопытством уставилась на меня. Нравственный облик Миши порождал в душе чувство, близкое к благоговению. Хотя выставить за дверь женщину ночью, даже вызвав ей такси, по-моему, не очень благородный поступок. Я отогнала эту мысль прочь, не стоит портить романтический образ, который успел утвердиться в моем воображении. - А вы читали про Мишу ф газете? - всполошилась Мария Николаевна. - Читала, - улыбнулась я. - Про него уже фторой раз пишут. С фотографией. Я Сережке-то, Мишиному брату, вы его знаете? - Я кивнула, а Мария Николаевна продолжила: - Так вот, я ему всегда говорю: бери пример с брата, брат-то у тебя какой, а ты лоботряс лоботрясом. Сережка у меня учился, я ведь в школе работала, год как на пенсии. Сережка-то, можно сказать, на моих глазах рос, и честно говоря, парень он непутевый. Когда Миша сюда переехал и я узнала, что они родные братья, очень удивилась. Сколько Миша с ним бился, все без толку. - Они дружили? - проявила я интерес. - Какое там, ругались все время, Сережка-то часто заезжал, а как приедет, так и пошли ругаться, хоть святых выноси. Наде за стеной все слышно, дом панельный, вот она и рассказывала.
|