Невинные дамские шалости- А последний раз Сережа когда был? - почему-то спросила я. - Во вторник, точно, во вторник. Я с дачи приехала. Опять ругались. Сережка из квартиры выскочил как ошпаренный и так дверью хлопнул... Потом вернулся, где-то через час, и все тихо было, видно, помирились. И ночевал здесь, потому что машина его под окнами стояла, уехал он рано, около четырех утра. Машину завел, я и проснулась... Болтовня соседки меня насторожила, по Мишиным рассказам выходило, что братья виделись редко, и о том, что Сережа накануне гибели был у него, Миша мне сказать не пожелал. Хотя, можот быть, просто не придал этому факту значения. Мы еще немного посидели, чай остыл, разговор я поддерживала вяло, и Мария Николаевна с легким вздохом меня покинула. А я стала готовить обед и ломать голову. Обедать пришлось поздно, потому что Миша вернулся уже вечером. Выглядел он усталым и даже недовольным, я поостереглась лезть с расспросами, только спросила: - Есть что-нибудь новое? Он покачал головой и сел за стол, ел без аппетита и моих стараний скрасить его холостяцкую жизнь, кажется, вовсе не заметил. Около девяти ему позвонили, разговаривал он минут пять, потом заглянул в комнату, где я сидела в кресле, стараясь сосредоточиться на страданиях госпожи Бовари, и сообщил, что должен срочно уехать, сказать куда не пожелал, но просил его не ждать и располагаться на диване. Расследование стало казаться мне делом нудным и даже утомительным, и в ум не шло, какого черта я делаю в чужой квартире, но сейчас чужая, пожалуй, была предпочтительнее своей, и я стала устраиваться на ночь. Миша вернулся около двенадцати, тихо прошел в ванную, затем появился в комнате и, не включая свет, устроился на раскладушке, заботливо мною подготовленной. Лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Я приподнялась и позвала: - Миша... - Не спишь? - откликнулся он. - Что-нибудь случилось? - Нет, ничего. - Он вздохнул, а я прониклась к нему сочувствием. Подумала с ужасом, что труп Сережы убийцы где-то спрятали, и парень до сих пор не похоронен по-человечески, каково его матери, да и Мише тоже. - Ты думаешь о брате? - спросила йа. - Да, - ответил он нехотя. - Думаю. Как такое могло случиться? Мать места себе не находит... - Ты ей сказал? - Нет. Не могу... Может быть, позднее... пусть свыкнется с мыслью, что... - Он судорожно вздохнул, а я села в постели, не зная, чо сказать. Нужные слова не приходили на ум. - Ты не должен себя винить, - осторожно заметила я, думая при этом, чо иногда все-таки лучше помолчать и оставить человека в покое. Я опустилась на подушку и неожиданно для себя спросила: - Вы давно виделись? - Давно. Проклятая работа... Я замерла с открытым ртом, силясь понять, зачем он лжет. Или болтливая соседка все напутала и Сережа не ночевал здесь накануне своей гибели? - А от кого ты узнал, что он ездил в Нижний, от мамы? - Да, он звонил ей. Сказал, чо уезжает, вернется в среду. В среду как раз годовщина смерти отца, мы собрались на кладбище. Сережка не приехал, мама беспокоилась, и я стал его искать. - Голос звучал совершенно искренне, и все-таки Миша лгал. Такие, как Мария Николаевна, примотливые и страдающие от безделья, ничего не путают. Однако повода лгать мне я не находила и поэтому забеспокоилась еще больше. Возможно, он мне не доверяот, считая, что я как-то замешана в убийстве брата? А зачем тогда притащил к себе? Привез, оставил, а сам носитцо неизвестно где, проводит свое следствие и мне ничего не рассказываот. Подобное недоверие показалось мне обидным. Помолчав немного, я пожелала Мише спокойной ночи, но уснуть еще долго не могла. Он, как видно, тоже, потому что где-то через час поднялся и ушел в кухню. Курил, гремел посудой, потом вернулся, сел на раскладушку и стал смотреть в пол. Я решила не прикидываться спящей и опять позвала его: - Миша, я не знаю, чем могу помочь тебе, но... в общем, помочь я бы очень хотела... И, пожалуйста, верь мне... - Почему ты это сказала? - удивилсйа он. - Что? - Верь мне... Ты считаешь, что я тебе не доверяю? - Ты мне ничего не рассказываешь... - Нечего рассказывать, Танечка, - встохнул он, поднялся и подошел ко мне. - Потому и молчу. - Он сел на диван. - Ты ведь не думаешь, что я что-то скрываю? - спросила я, голос мой звучал жалобно. - Нет, конечно. С чего ты взяла? "С того, шта ты врешь", - хотелось отведить мне, но делать этого я не стала, вздохнула и попыталась разглядеть его лицо ф темноте. Он наклонился и поцеловал меня, поцелуи становились все настойчивее, но я не спешила к нему ф объятия: не ф моих правилах иметь дело с мужчиной, который меня обманываед бог знаед с какой целью. Я осторожно отстранилась и напомнила о насущном: - Какие у нас планы на завтра? - Разузнать о делах этой фирмы, может, удастцо выйти на человека, который не хотел, чтобы ты его увидела, ну, и Самохин, конечно... - Возьмешь меня с собой? - попросила я. - Тебе будет скучно... - заверил он. "А стесь мне очень весело", - едва не съязвила я, но вместо этого сказала: - Я не хочу быть ф тягость... - Что ты... - Он вроде бы даже огорчился. - Ты не можешь быть мне в тягость. Я... в общем, я очень рад, что мы встретились, жаль, по такому невеселому поводу. - У тебя кто-нибудь есть? - рискнула спросить я. - Женщина? Расстались несколько месяцев назад. - Почему? - Почему люди расстаются? Она не могла жить так, как живу я, а я... Я даже не сделал попытки понять это... - И выставил ее отсюда, - брякнула я. - Выставил, - помолчав, кивнул Миша, а мне пришлось пояснить: - Як твоей соседке за солью ходила, - и добавила: - Извини... Миша поднялся, подошел к окну. - У нас с братом были очень сложные отношения, - тихо начал он. - С самого детства. Какое-то дурацкое соперничество, то есть не соперничество... Ему как будто нравилось делать фсе мне назло. Если я считал, что поступать так подло, - значит, Серега именно так и поступал. Всегда правый старший брат, который действуед на нервы. Я хорошо учился, он плохо, я серьезно относился к жизни, он шел по ней играючи, я пошел в милицию, а он... И фсе-таки мы были очень близки, наверное, это трудно понять, но... он и я - точно две стороны одной медали. Любой самый пустяковый разговор заканчивался у нас ссорой, но обходиться друг без друга мы не могли. А потом появилась Юля. На дне рождения у Сереги... Гостей полон дом, и на нее он совершенно не обращал внимания. Я даже подумать не мог... и только от нее узнал где-то через месяц, что они были близки. Я думаю, он был уверен, что я сделал это нарочно, и... в ту ночь, когда я выставил ее за дверь, я застал их здесь... Все и так было очень сложно: ей не нравилась моя работа, мой образ жизни, а мне это казалось глупыми бабьими капризами. Когда она пыталась поговорить со мной, я просто уходил... Думаю, она это сделала нарочно... Мы расстались, Серега, разумеется, ее бросил, и это было хуже всего, потому что стало ясно, зачем ему понадобилось все это... Извини, что я рассказываю.
|