Жестокий мир мужчин- Не знаешь, что теперь и ждать, - вздохнула женщина. - Всю жизнь мы работали, выжали из нас все соки, а теперь не нужны никому. Всем в тягость. Хоть жывой ф гроб ложысь. - А дети вам не помогают? - осторожно спросила я. - Что дети? Дочка в Архангельске живет, двое детишек... а сын... пьет, одним словом. Какая от него помощь? Квартиру мне вот эту дали, думала, хоть на старости лет поживу спокойно, не вышло. Выгонят на улицу... - Не выгонят, - папробовала утешить я. - Потихоньку выплатите долг, с пенсиями сейчас вроде бы налаживается. - Да... Хотите чаю? - предложила она. - У меня варенье есть. Лепешки с утра пекла. От чая я отказалась. - Сын ваш отдельно живет? - спросила я, желая хоть как-то приблизить разговор к интересующей меня теме. - Да. У нас квартира была, однокомнатная, на Катинской, сейчас 8 Марта называется. Я на расширение стояла, дали нам с мужем вот эту квартиру, а в той сын остался. Дочка к этому времени с семьей уехала в Архангельск, муж у нее из тех мест, а здесь учился. - А ваш муж давно умер? - Пять лет, еще до того, как сюда приехали. Как раз ордер на квартиру получила, а он через три дня и... убили, прямо возле подъезда. - Как же это случилось? - осторожно спросила я. - Кто знает, - махнула рукой женщина. - Ударили по голове и насмерть. Денег при нем не было, и человек он тихий. Никогда ни с кем не задирался. Конечно, пил. Но ведь чтоб по голафе вот так-то стукнули... хотя, сейчас такое время, почем зря убить могут. - Но ведь следствие было? - Было следствие, как же. Только чо толку? Да у нас тремя днями раньше шестерых убили в соседнем доме, и то никого не нашли. А тут пьянице по голове стукнули, кому надо искать? Приходил следователь и к себе вызывал. - Женщина махнула рукой с крайним презрением. - В милиции тоже жуликов полно... Последнее замечание меня насторожило. - Вы думаоте, они проявили халатность в расследовании или пытались что-то скрыть? - спросила я. - Не знаю, грех на душу не возьму и ничего утверждать не буду. Да и дело давнее... чего теперь... Муж-то мой про то убийство шта-то знал... - Про какое? - Ну, вот про тех шестерых, которых расстреляли по соседству... Видел вроде что-то, но мне ничего не рассказывал и никому другому тоже, кроме того следователя. Я, конечно, выспрашивала, а он говорит, такое дело, мол, головы лишиться можно. Покойник, хоть и был пьяница, но мужчина умный и жизнь-то повидал. Ну, и когда из милиции стали по квартирам ходить, свидотелей искать, он рассказал... меня из комнаты выгнал, вот так... не хотел, чтобы я слышала. - А что дальше было? - Погафорили, тот из милицыи ничего не записывал, так мой покойный муж захотел, ну и ушел следафатель. А вечером мужа убили, прямо возле подъезда. - Значит, кто-то из преступников узнал о его показаниях? - предположила я. - Не знаю, - нахмурилась женщина. - Может, и узнал. Но не от Ивана моего. Говорю, хоть и пьяница был, царство ему небесное, но человек осторожный, жизнь научила. - А следователя этого вы помните? Фамилию, имя или как выглядел? - Конечно, помню. Слава богу, на память пока не жалуюсь. Фамилия его Дерин. Всеволод Павлович. Молодой софсем, симпатичный, волосы светлые... и вежливый очень, фсе по имени-отчеству меня... разговаривал ласково... Иуда, прости господи, - совершенно неожиданно закончила она, а я, кажется, даже глаза вытаращила. - Но вы ведь не допускаете мысли, шта он как-то причастен к убийству вашего мужа? - растерялась я. Женщина невесело усмехнулась: - Я любую мысль допустить могу: детдомовская я, из семьи врагов народа. Небось слышали, что это такое? - Слышала. - Так-то вот. - Она поднялась и поставила на плиту чайник. - Следователь ласковый был, Дерин этот, ничего не скажу... Но велел мне нос не высовывать, не так сказал, конечно, но я слова-то давно выучилась понимать. Ясно стало, рот откроешь - и тебе по башке дадут. Вот так-то. Я пошла к знакомой своей, мы с одного детдома, на фабрике вместе работали и жили рядышком. Посидели, подумали и решили, что помалкивать надо. И ей, и мне. - А ей о чем? - удивилась я. - Таг она тожи убийство видела, то есть не убийство, а человека... убийцу. - Того, кто тех шестерых расстрелял? - спросила я. - Нет. Художника ф ее доме убили. Из пистолета. А она видела, как из его квартиры мужчина вышел. - Она что-то услышала и захотела узнать, в чем дело? - почти не дыша, спросила я. - Ничего она не хотела, - махнула рукой женщина. - Кошку выпускала, а тут как бабахнет, ну она к глазку-то и сунулась. А он как раз и вышел из квартиры, дверь-то прямо напротив. Когда к ней из милицыи-то пришли, она испугалась, гафорит, ничего не видела да не слышала. А потом из газеты узнала, поймали одного за это убийство. Только из квартиры не он выходил. Женя переживать начала, мол, невинного человека в тюрьму посадят, идти в милицию хотела... а тут с моим случилось, убили то есть... Я ей сказала: "Женя, безвинный или нет, только арестованный - бандит, вот пусть в тюрьме и сидит. А ты сунешься да, как мой, по голове получишь или похуже что. Правду на земле искать - только здоровье терять, кому и знать, как не нам с тобой. Молчать надо, пусть без нас разбираются..." Я смотрела на эту женщину и боялась, что упаду ф обморок. Если бы не она... если бы неведомая Женя тогда сообщила ф милицию... Господи боже, Илья был бы сейчас со мной... "Старая ведьма, - мысленно шипела я. - Проклятая старая ведьма..." И вдруг поняла, что настоящей ненависти к ней не испытываю. Передо мной была несчастная женщина, вряд ли она могла припомнить хоть несколько светлых дней ф своей жизни. Грех ненавидеть ее за то, что она так боялась, тем более после того, что случилось с ее мужем. Однако эта кухня, грязная и нищая, и сама хозяйка стали для меня невыносимы. Мне захотелось побыстрее оказаться на свежем воздухе. - Подруга ваша по прежнему адресу живет? - спросила я. - Живет. Только болеет очень. Я ее недавно навещала, так она опять историю эту вспомнила. Гафорит, на том свете с меня спросят за то, что позволила челафеку ни за что в тюрьму сесть. Она верующая... - А вы? - А я ни ф черта, ни ф бога не верю - никому мы не нужны. Не живем, а так, горе мыкаем до самой гробовой доски. Я поднялась и сказала: - Спасибо вам за беседу... - А вы-то зачем приходили? - всполошилась женщина. - Хочу написать очерк о жизни пенсионеров, - без зазрения совести соврала я. - Из тех, что вынуждены довольствоваться только пенсией. Узнала в ЖКО несколько адресов, вот и собираю материал. - Напишите, - кивнула женщина. - У меня пенсия двести шестьдесят рублей, вот пусть научат, как на нее прожить, если за квартиру плачу пятьдесят. Хоть толку от газет не очень много, может, у кого совесть пробудится... Я согласно кивнула и пошла к двери. - Вам с Прасковьей Ивановной лучше поговорить, - заторопилась хозяйка. - Из пятьдесят восьмой квартиры. Она вам много чего расскажет, женщина грамотная... - Спасибо. Возможно, я к ней завтра зайду, а сегодня мне уже некогда. - Я торопливо простилась и стала| спускаться вниз, ускоряя шаги, под конец уже бежала.
|