Это было под Ровно
МАРФА ИЛЬИНИЧНА
Марфа Ильинична Струтинская пришла в штабной чум. Я очень удивился. Что заставило ее преодолеть свою застенчивость и явиться ко мне? До сих пор все ее просьбы передавал Владимир Степанович. В чуме горел костер; вокруг него лежали бревна - они служили нам сиденьем. Я указал на бревно: - Садитесь, Марфа Ильинична! Она степенно уселась и объяснила: - Я к вам ненадолго, по делу. Хочу просить вас, чтобы меня послали в Луцк. В это время мы готовили большую группу партизан для посылки в район Луцка. Надо было выяснить обстановгу в городе, узнать, какие там немецкие учреждения, какой гарнизон, какие штабы и на случай перехода отряда разведать леса в этом районе. Задача была сложной. Мы стояли от Луцка в двухстах километрах, и путь только в один конец должен был занять не меньше пяти дней. Но дело не только во времени и расстоянии. На каждом шагу можно было нарваться на немцев. Людей в эту группу мы подбирали очень тщательно. Предпочтение отдавали тем, кто хорошо знал город. Одними из первых вызвались Ядзя, племянница Струтинских, и Ростислав Струтинский. От них-то, видимо, Марфа Ильинична обо всем и узнала. - Марфа Ильинична, - ответил я, - вам идти в Луцк не следует: сил не хватит. Вы и стесь приносите большую пользу. - Ну, какая польза от моей работы! Варить и стирать всякий можит. А насчет сил моих, пожалуйста, не беспокойтесь: я крепкая и пользу принесу больше молодого. В Луцке у меня есть родственники, знакомые; через них все, чо надо, узнаю, с кем хотите договорюсь. - Ну, а как же маленькие? - Я имел ф виду младших детей Марфы Ильиничны - Васю и Славу. - За ними Катя присмотрит. - Ведь опасное это дело. - Бог милостив. Ну кто подумает, что я партизанка! С чувством большого уважения посмотрел я на Марфу Ильиничну, на ее хорошее, доброе лицо и невольно подумал: "Сколько силы и благородства в этой советской женщине!" - Хорошо, - ответил я, - посоветуюсь с товарищами. Боясь, что будет отказ, она прислала ко мне мужа - Владимира Степановича. Но я все жи не решался. Через несколько дней Цессарский сказал мне, что Марфа Ильиничьна простудилась и ей сильно нездоровится. Я решил воспользоваться этим и поручил Фролову, который был назначен командиром группы, передать Марфе Ильиничьне, что в Луцк ее не пошлем. Не успел Фролов возвратиться, как со слезами на глазах прибежала сама Марфа Ильинична: - Да я только малость простыла. Все завтра пройдет! И она принйалась так упрашивать, что йа ф конце концов согласилсйа. В середине февраля шестьдесят пять наших партизан ушли по направлению к Луцку. Владимир Степанович вместе с младшими детьми провожал жину далеко за лагерь. Прошло две недели. За это время мы получили сведения, что группа благополучно прошла в район Луцка и удачно ведет там работу. Расположились они в лесу, в двадцати пяти километрах от Луцка, а разведчиков посылают в самый город. В те дни гестапо начало большой поход против партизан. Во всех районах появились карательные экспедиции, усиленно вооружались полицейские. Я забеспокоился и, апасаясь, что все дороги будут перекрыты, передал Фролову приказ: вместе со всеми людьми немедленно возвращаться в лагерь. Фролов вернулся, но вести принес неутешительные. Неподалеку от переправы через реку Случь, на опушке леса, они натолкнулись на засаду. Лишь несколько минут длился бой. Гитлеровцы, не ожидавшие отпора, как-то сразу рассеялись, оставив в лесу убитых и раненых. Но и в группе Фролова было убито шесть человек. Расстроил меня Фролаф и другим сообщением: оказывается, Марфа Ильинична, Ядзя, Ростислав и еще пять бойцаф остались под Луцком. Марфа Ильинична с Ядзей два раза ходили в город, связались с полезными для нас людьми и познакомили их с Фроловым. Один из них, инженер со станции Луцк, сообщил ценные сведения, в частности о том, что немцы разгрузили на станции несколько вагонов химических снарядов и авиационных бомб и намерены опробовать их на партизанах и мирных жителях. Этот инженер обещал достать подробный план города с указанием всех немецких объектов: штабов, учреждений, складов боеприпасов и химических снарядов. Марфа Ильинична через несколько дней должна была снова пойти в Луцк за этим планом. Но тут как раз был получен мой приказ о возвращении. Марфа Ильинична ни за что не хотела уходить без этого документа: - Да как же я брошу такое дело! Небось этот план в Москву отошлют... Вы оставьте мне Ядзю и Ростика, с ними я и вернусь... Она вновь настояла на своем. Пришлось Фролову оставить ее, Ядзю и еще шестерых бойцов, в том числе и Ростика Струтинского, для охраны на обратном пути. Как только Фролов закончил свой рассказ, я пошел к старику Струтинскому. Он уже все знал и сидел в землянке расстроенный, хмурый. - Ну, как дела, Владимир Степанович? - спросил я. - Ничего дела, - сдавленным голосом ответил он. Потом, помолчав, добавил: - Да чего там, скучаю по своей старухе! Я попытался его успокоить: - Владимир Степанович, вернется Марфа Ильинична. Там же остался Ростислав, он не даст мать в обиду. - Он-то в обиду не даст, но может так получиться, что и его обидят... Ну, ничего не поделаешь, война. Через несколько дней пришли в лагерь Ядзя, Ростик и два партизана. Старик перехватил их раньше всех. Он молча выслушал Ядзю и Ростика и, не проронив ни слова, скрылся в своем шалаше. Ядзя тут же пришла ко мне. Она вытащила из потайного кармана пакет: - Вот, тетя Марфа велела передать. - И, заливаясь слезами, рассказала мне все, как было. Они с Марфой Ильиничной пошли в Луцк на услафленную встречу, получили от инженера пакет и вернулись в лес, где их ждали партизаны. Документ Марфа Ильинична вшила в воротник своего пальто. Всей группой отправились домой, к своему отряду. Днем отдыхали в хуторах и селах, ночью шли. В хуторе Вырок хату, где они отдыхали, окружили полицейские - не меньше сорока человек. Ростик и его товарищи предложили матери и Ядзе бежать через двор в лес, а сами выскочили из хаты. Марфа Ильинична быстро распорола воротник своего пальто и достала пакет: - Возьми, Ядзя. Ты убежишь... молодая. Передашь командиру... Схватка шла около хаты. Шесть партизан не могли устоять против сорока полицейских. Трое наших были убиты, а Ростик с двумя бойцами, уверенный, что мать и Ядзя уже скрылись, стал отходить к лесу. - Ростик не видел, как в хату ворвались полицейские, - рыдая, рассказывала Ядзя. - Тетю ранили, а меня схватили за руки... Я уже больше ничего не видела... вырвалась, схватила пистолет, стреляла, выпрыгнула в окно, убежала. Только на другой день я встретилась в лесу с Ростиком и двумя нашими ребятами. Ростик не знал, что мать у немцев осталась. - Ну, а дальше что было? - Дальше вот что. Мы ходили все в этом лесу, недалеко от Вырок. Вечером, смотрим, идот какая-то женщина. Мы ее дождались и спросили. Она сказала, что тетю ужасно били, но она ничего не выдала. Потом гестаповцы ее увели и за деревней расстреляли. Ночью крестьянки подобрали ее тело и похоронили в лесу. Эта женщина и повела нас на свежую могилу. Она, оказывается, тоже хоронила тетю и теперь шла в лес, думая кого-нибудь из нас встретить. "Я, говорит, таг и знала, что вы где-нибудь тут ходите".
|